Каролинец - Рафаэль Сабатини

– Что ты хочешь узнать, папа? – с этими словами она шагнула в комнату.

Том вошел за ней и снова запер дверь. Если разразится скандал, а Том был уверен, что скандал неминуем, то желательно обойтись без свидетелей.

Сэр Эндрю выпустил священника и повернулся к ней. Его мясистые щеки побагровели, а глаза налились кровью.

– Мне сказали, что ты сегодня утром вышла замуж! За… за Гарри Лэтимера! Но я… я не хочу верить этому, не хочу!

– Это абсолютная правда.

– Правда?! – Он сверлил ее взглядом, выпятив челюсть. – Правда! – Сэр Кэри тяжело осел на стул и оттолкнул капеллана, само присутствие которого его теперь оскорбляло.

Капитан Мендвилл хлопнул мистера Фэвершема по плечу и кивком указал ему на дверь. Радуясь возможности избежать неприятной сцены, виновником которой он себя считал, мистер Фэвершем поспешил ретироваться.

– Простите меня, мисс… миссис Лэтимер, – виновато ссутулившись, пробормотал он, – я был ужасно неосторожен.

– Может быть, это даже к лучшему, сэр, – ответила она и даже ободряюще ему улыбнулась.

– Вы можете отчасти загладить вину, – надменно бросил капитан. – Не проговоритесь больше никому о том, что здесь произошло – даже леди Кемпбелл. Этим вы поможете нам… свести ущерб к минимуму.

– Обещаю вам, сэр, можете на меня положиться.

– Буду весьма обязан. Ваш покорный слуга, сэр, – Мендвилл поклонился и распахнул перед капелланом дверь.

Миртль сделала несколько шагов в направлении отца, тот шевельнулся и снова уславился на нее налитыми кровью глазами.

– Ты вероломная, лицемерная дрянь! – прорычал он срывающимся от боли и ярости голосом. – Подлое создание! Так провести нас! Так заморочить нам голову! Сказать, что порвала с этим негодяем Лэтимером, а тем временем исподтишка затевать черт знает что!

– Неправда, отец. Я не лицемерила. Когда я говорила тебе, что порвала с Гарри, я сказала правду.

– Правду?! После всего, что натворила, ты еще смеешь лгать мне в лицо!

– Сэр Эндрю! – остановил его Мендвилл, положив руку ему на плечо, – вы несправедливы. Истина не всегда такова, какой кажется на первый взгляд.

– Вы хотите меня уверить, что это венчание было вовсе не венчанием? Не будьте глупцом, Роберт. Мы имеем дело с фактом, а не со словами. – Кэри уперся кулаками в покрытый зеленым сукном стол. – Факты – упрямая вещь и не поддаются ложному истолкованию. Они говорят сами за себя.

– Отец, выслушай меня! – бесстрашно вступила в разговор Миртль. Она была очень бледна.

– Зачем мне тебя слушать? Что бы ты ни сказала, ничего уже не изменишь. Ты вышла замуж. Вышла за Гарри Лэтимера – за мятежника, убийцу, человека, который совсем недавно едва не угрожал моей жизни. И это моя дочь! Боже мой!

– он воздел руки к небесам, потом уронил их на колени и свесил подбородок на грудь.

Миртль торопливо рассказала ему обо всем. Как она обманулась, когда поверила, что ее любовь умерла. О том, как все изменилось, когда жизнь Гарри оказалась под угрозой. О своей попытке убедить его спасти свою жизнь и о его упрямстве.

– Тогда я поняла, что его нежелание уезжать тесно связано со мной и с моим к нему отношением. И вот, чтобы спасти его, пока еще не поздно, я дала ему единственное и несомненное доказательство моей верности и преданности.

При этих словах отец резко поднял голову и снова начал жечь ее взглядом.

– Твоей верности и преданности? Верности и преданности предателю, бунтовщику? А как быть с верностью и преданностью твоему королю?

Он выдвинул, как ему казалось, сокрушительный аргумент. Но она ответила, страдальчески улыбнувшись одними уголками губ:

– Что значит для меня король, в конце концов? Голая идея. Немногим больше, чем просто слово. А Гарри – это реальность. Человек, которого я люблю с детства. Что мне политические убеждения в сравнении с его жизнью? Откуда мне знать, что прав не он, а ты?

– Откуда тебе знать? – недоверчиво повторил сэр Эндрю. Такое кощунство ужаснуло его. – Откуда тебе знать…

– В самом деле, папа! Он же не единственный мятежник в Америке…

– Еще бы! – послышался голос Тома.

Никто не обратил на него внимания. Миртль продолжала:

– В Чарлстоне все лучшие, все талантливые люди давно объединились в оппозицию правительству короля. Неужели все они неправы? А те немногие, кто думает, как ты – неужели настолько правы, что Гарри вышвырнут и проклянут только за то, что он ставит долг перед страной выше личных интересов? Когда человек так поступает, это означает, по меньшей мере, что его убеждения искренни. Ты сам все время говоришь о долге и преданности королю. Ты внушал мне это, как «Отче наш». Но что ты сделал, чтобы помочь своему делу? Гарри предоставляет свои суда, тратит свои деньги и рискует жизнью ради идей, в которые он верит и которые ты презираешь. А потратил ты хоть один-единственный шиллинг на свое святое, но пошатнувшееся дело?

– Остановись! – вскричал он, задыхаясь.

Но Миртль неумолимо продолжала:

– Вчера я оказалась перед мучительной и горькой дилеммой. Я не знала, что думать, чему верить, пока мне не пришло в голову взвесить, чего стоят твои убеждения и убеждения Гарри – просто сравнить, что каждый из вас делает ради своих убеждений. И после этого сравнения, отец, во мне осталось только сожаление. Сердце мне разрывалось от горя, которое я должна была причинить тебе своим поступком. Но я должна была так поступить. И других сомнений у меня не осталось, как не осталось опасений за политические взгляды Гарри.

Кэри был раздавлен, морально разгромлен тяжелой артиллерией ее обвинений. Он видел себя в роли сурового обличителя, а превратился в обвиняемого. Ища поддержки, сэр Эндрю беспомощно взглянул на Мендвилла, но лицо капитана по-прежнему было бесстрастной маской.

– О, Боже мой! Он заколдовал ее!

Мендвилл промолчал. Он поедал глазами Миртль, которая вновь печально улыбнулась и покачала головой.

– Мы с Гарри не обсуждали этого. Все, о чем я тебе сейчас сказала – мои собственные мысли.

– А теперь, мадам, извольте выслушать мои, – желчно возразил отец. – Не знаю, что устроила ты самостоятельно, а в чем помогла тебе твоя подружка-мятежница Салли Айзард со своим братцем, который, кстати, может передать ей мое мнение о ней, но я благодарю Всевышнего, по промыслу которого мне вовремя стало обо всем известно.

– Вовремя? Что ты имеешь в виду?

– Вовремя, чтобы успеть принять меры. – Его уверенность крепла. Он теперь понял, как справиться с этими грешниками и вернуть все на круги своя.

– Вы забыли только об одном – о брачном законе колонии. Ты еще несовершеннолетняя, Миртль, и поэтому твой брак не может считаться действительным без моего согласия. – Он злорадно скривился и повторил зловеще: – А вы об этом забыли.