Джентельмен с Медвежьей речки - Роберт Говард

— Учти — если кто-нибудь из дьяволов с Медвежьей речки доберется до тебя.

Билл снова залился:

— Эти телята никогда не уходят от своей речки дальше чем на десяток миль.

Я раздобыл скальп и скрылся, прежде чем они очухались. На своем веку я получил немало премиальных за волков и медведей, но за человеческий скальп выручил деньги впервые.

По моей спине побежал холодный ручеек. Так вот что случилось с бедным старым дядюшкой Джеппардом! С него сняли скальп! И это после того, как сам он снял их превеликое множество с индейских голов! И вот хладнокровные убийцы сидят совсем рядом и болтают о великом несчастье так, точно речь идет об ушах кролика или койота!

— Я ему заявил, что, мол, нечего жадничать, — между тем рассказывал Билл. — Мол, любой старый дурень навроде него…

И тут у меня сдали нервы. В глазах потемнело. Я забыл о сапогах, оружии — обо всем на свете. Я был слишком взволнован, — чуть с ума не сошел! — чтобы помнить о таких мелочах; вскочил с кровати и, как бык, протаранил перегородку.

Из щелей посыпалась труха, несколько бревен подались, и с тон стороны донесся крик:

— Что. это?!

А другой как завопит:

— Медведь! Спасайся!

Я отступил на шаг и ударил еще раз. Стена не выдержала, и в облаке пыли и цепок я вломился в соседнюю комнату. Кто-то выстрелил, но промахнулся. На грубо сколоченном столе горел фонарь, а двое людей, каждый футов по шесть, орали и — бах! бах! — палили в меня из шестизарядных кольтов. Но они явно были не в форме и все время мазали. Крепко прижав их к груди, я попятился, но задел за стол, опрокинул фонарь и, сам не устояв на ногах, повалился на пол. Капли горящего масла брызнули им на шеи. Ну и вой поднялся! Пол покрывал толстый слой грязи, и поэтому он не занялся огнем. Борьба продолжалась в кромешной тьме, и только слышались вопли: «Спасите! Убивают!

О-ой! Отпусти ухо! И тут один из парней носком башмака заткнул мне рот, и пока я правой рукой выкручивал ему ногу, второй рванулся из рубахи и выскочил на воздух. Тогда я сосредоточил усилия на оставшемся враге. Но негодяй не стал дожидаться, пока сделаю его калекой, а, выдернув из башмака ногу, ринулся к двери. Я — следом, но в темноте налетел на стол и упустил время.

Я выломал ножку стола и бросился к двери, но не успел выбежать наружу, как на двор ввалилась огромная толпа с факелами, кольтами, ружьями и веревками. Под ногами людей метались собаки. Увидев меня, они враз завопили:

«Вот он! Душегуб! Бандит! Вражина! Поджигатель! Убийца мулов!»

Я увидел хозяина мула, повара, бармена и еще много знакомых лиц.

Подбадривая друг друга криками: «Повесить его! Вздернуть убийцу!», от подступали к двери. Когда между мной и толпой оставалось ярдов десять, они открыли пальбу. Я не стал дожидаться развязки, а вломился в ряды противника со своей дубинкой и принялся щедро рассыпать удары направо и налево, пока ножка, стола у меня в руках не разлетелась на куски. Противник сбился в плотную кучу, и я доставал троих-четверых за раз. Вопль стоял несусветный.

Факелы выпали из рук нападавших, и их затоптали, за исключением немногих в руках парней, которые держались на расстоянии и только прыгали вокруг да орали: «Не бойтесь громилы! Стреляйте! Вяжите его! Пырните его! Дайте ему по башке!» Местные собаки обнаружили куда большее благоразумие, чем люди: они заблаговременно удрали, кроме одной дворняги, смахивавшей на волка, которая вошла в азарт и кусала всех без разбору.

Стрельба набирала силу. То и дело слышалось: «Ой! Я ранен! Убит! Умираю!»

Несколько пуль чиркнули по моей коже, пламя выстрелов опалило ресницы, а чей-то нож сломался о пряжку ремня. Все факелы, кроме одного, погасли, от дубинки остались одни щепки, и тогда я стал продираться прямо сквозь людской клубок, размахивая кулаками, точно ветряная мельницами топча ногами тех, кто цеплялся за щиколотки. Я благополучно отвязался от всех, и передо мной оставался только один парень с последним горящим факелом, в руке. От волнения он подпрыгивал на месте и все пытался застрелить меня, не взведя курка.

Чертова дворняга вцепилась мне, в пятку, и тогда, ухватив ее за хвост, я размахнулся и обрушил ее на голову последнего врага. Тесно обнявшись, они покатились по земле. В наступившей темноте собака сомкнула челюсти на ухе парня, и тот заверещал паровозным свистком.

Барахтанье за моей спиной продолжалось, но я не стал вмешиваться в их внутренние дела, а прямиком помчался к стойлу, где оставил Капитана Кидда, отвязал его и вскочил на спину коня. Разъяренным ураганом мы вырвались из конюшни и, поскольку поле боя лежало на нашем пути, прошлись по нему, подобно смерчу, слегка у потоптав народ копытами. Кто-то предусмотрительно запер ворота, но Капитан без труда одолел препятствие. Прежде чем толпа поняла, что случилось, мы уже скрылись.

Как всегда бывает в трудный момент, Капитан решил, что сейчас самое время от меня избавиться. Он рванул в горы и понесся очертя голову сквозь чащу и буераки, надеясь ветками, стволами, и колючками соскоблить меня со своей спины. Когда мне наконец удалось его сдержат, мы были уже в миле к югу от селения, где на постоялом дворе у Капитана остались седло, уздечка и попона, а у меня — все, кроме штанов.

Но самое ужасное было то, что дьяволы, снявшие скальп с дядюшки Джеппарда, исчезли в неизвестном направлении.

Я задумался над тем, стоит ли возвращаться в Коготь Гризли, чтобы сразиться со всем городом за свое оружие и сапоги, или же предпринять еще что-нибудь, как вдруг вспомнил разговор Билла и Джима насчет пещеры и тропинки к ней. Наверняка парни переждали где-нибудь заваруху, а после вернулись за лошадьми и, как у них было условлено, отправились прямиком в свою пещеру. Там их и следует искать. Я очень надеялся, что они еще не смылись, захватив вещички или что там они имели в виду.

Я знал, где находится скала, о которой шла речь, потому что обратил на нее внимание при въезде в поселок, — огромная скала, торчащая над лесом, примерно в миле к западу от Когтя Гризли. Я взял напрямки через лес и вскоре мог уже разглядеть ее мрачные очертания на фоне звездного неба. Я был уверен, что нужная тропка должна огибать ее у подножия и вести дальше на юго-запад. Так и случилось. Я отыскал тропинку, и где-то через милю она вывела меня к крутому горному склону, местами поросшему еловым молодняком.

Я соскользнул с коня и, отведя Капитана Кидда в сторону, привязал его среди деревьев. Пещера была добротно замаскирована кустарником, но я обнаружил ее без труда. Прислушался. Вокруг все было тихо. Внезапно в тишине рассыпалась дробь выстрелов и донесся конский топот. Затем снова наступила тишина. Тогда я проворно нырнул в пещеру, чиркнул спичкой и огляделся.