Душа дракона - Тамара Воронина

Ори морщил нос, укачивал руку и еле слышно постанывал. Не знай Диль, что он совершенно здоров, поверил бы без всякого. Стражники расспрашивали Диля не меньше десяти минут, заставили доказать, что он действительно акробат. Не потому что не поверили. Им было скучно, обидно стоять у ворот, когда весь город веселится на ярмарке, и Диль устроил им на радость небольшое представление: прошелся колесом, сделал несколько сальто, пожонглировал кольцами, тихо радуясь, что не растерял всей сноровки. Мужчина в черном приблизился и раздраженно приказал им с Ори убираться, заметно расстроив стражников.

Они отошли примерно на лигу, когда Ори перестал наконец изображать страдальца и начал радостно спрашивать, как он справился, и искреннее одобрение Диля привело его в восторг. Зря Илем считает его глупым. Он просто большой ребенок, которому ясно, что хорошо, а что плохо. Диль слегка позавидовал. Он забыл, что такое быть ребенком. А Илем и не знал.

Место встречи они нашли без труда, у Ори оказалась замечательная зрительная память. Все уже были там, две «сестрички» развлекались мелкой грызней, а Кай и Франк разговаривали на неизвестном языке. Ори тут же присоединился к беседе. Древняя речь? Диль понятия не имел, один язык у орков и эльфов, или нет. У него самого никаких способностей в изучении чужой речи не было, хорошо хоть, что в Ванрелле использовался тот же язык, что и во многих соседних государствах.

Дальше ехали с комфортом: папенька с дочками в карете, Диль сидел на козлах вместо кучера, а Кай и Ори небезуспешно изображали охранников. Франк не мешал Лири и Илему цапаться, потому что в ссорах они не забывали о своем временном «родстве». Илем искусно прятал покалеченную руку в складках плаща или даже юбки. Остановки на постоялых дворах чередовались с ночевками в поле, чуть в стороне от дороги, когда их заставал дождь, в карете становилось тесновато. Их не преследовали, похоже, что обман удался, однако Франк оставался настороже.

А ведь города, которые они обязаны были посетить, наверняка известны преследователям. Что сработало раз, не сработает другой, не в каждом городе шумные ярмарки, позволяющие проскользнуть незаметно.

Илем несколько раз пытался возобновить беседу о целях и причинах, и Франк его не затыкал. Сказал только, что этот вопрос не могли решить в течение тысячелетий, но рано или поздно у кого-то получится, только ничего не изменится, и через сто, двести или триста лет люди не перестанут творить зло, потому что это в их природе, и со временем зло снова скопится и позволит границе прорваться снова, и снова принцесса, вор, бродяга, торговец и ученый под защитой воина, рыцаря и проводника отправятся в долгий путь к Серым горам, чтобы остановить Сарефское зло.

Вечера они коротали у костра за самыми разными разговорами. Кай рассказывал об эльфах, и не только Диль слушал с открытым ртом. Илем впитывал новые знания, и Лири тоже. Кай начал эти рассказы, когда они остановились в странном месте. Дубовая роща, которую трудно было назвать рощей – могучие деревья росли далеко друг от друга и были столь раскидистыми, что даже сейчас, весной, солнце почти не пробивалось сквозь их густые ветви, а под ними обнаружились обломки камней, явно обработанные человеческой рукой. «Эльфийской», – поправил Кай.

Это было древнее кладбище. Кай уверил, что остановка путников здесь не кощунство, а Илем немедленно добавил, что практически весь мир – кладбище, потому что умерло и похоронено людей так много, что могилы располагаются по всей земле в несколько слоев. Наверное, он был прав.

Когда-то эльфы жили среди людей. Было несколько эльфийских королевств, богатых и процветающих, но с соседями мира не было, людям всегда требовалось то золото, то жизненное пространство, люди не умеют не воевать, хоть с другими расами, хоть между собой. И после очередной победы в очередной войне эльфы ушли. Вот просто так: собрались и ушли за Сиккильские горы, и с тех пор живут обособленно, до тех пор, пока люди не придумают способ преодолеть эти горы с большими армиями. Илем не поверил: как ушли? все бросили и ушли? оставив города побежденным? ушли после победы? Очередной победы в очередной войне, напомнил Кай. Пресекли бесконечную череду смертей. За Сиккильскими горами всем хватило места. Нельзя сказать, что там единое королевство, нельзя сказать, что много разных. Провинции имеют много прав – и много обязанностей, а Ра не абсолютный правитель, а скорее, координатор, и тем сложнее, и тем больше требований предъявляется к нему.

Диль исподтишка поглядывал на Лири. Казалось, что потрясение никак на ней не сказалось, но Диль подозревал, что она вспомнила о своем королевском воспитании и загнала поглубже все свои чувства, не показывая их окружающим. Даже ему.

Ох, ну почему «даже»… Возомнил о себе, бродяга, решил, что принцесса считает тебя своим другом. Мало ли, что относится почти как к отцу, все равно помнит, что она принцесса, а он акробат. Не может не помнить.

Он все равно опекал ее, заботился, чтобы ей было тепло и уютно, подсовывал кусочки поаппетитнее и не обращал внимания на язву Илема. Не показывает боли? Не значит, что не чувствует. Илем тоже не показывает. И никто из них. Свыклись. Диль не хотел бы оказаться на месте Лири и осознавать свою вину за смерть двадцати тысяч человек. Это даже в голове не укладывалось. Короли не знают других способов отвечать на оскорбления, кроме войны. Стало Райгуну легче? Ничего ведь не изменилось, и население обеих стран все равно знает, что у него невеста сбежала из-под венца, и какие бы зверства он ни творил, в памяти народов он все равно останется королем, от которого бежала невеста. Над ним будут смеяться – втихомолку, пока он жив и страшен, и открыто после смерти. Король, которому беглая невеста натянула нос. Посмешище.

* * *

Время шло, и миролюбивый Диль, даже в детстве избегавший драк, привык к их неизбежности. Видят боги, он этого не хотел, тянул до последнего. В нем так и не смирился с необходимостью убивать, но делал это, всякий раз отключаясь и воображая себе мишени с кривовато нарисованными кругами. Немного помог Кай: он дал несколько советов по способам сконцентрироваться, и теперь во время боев Диль не видел ничего и никого, окружая себя пустотой – и при этом откуда-то знал, какую именно мишень следует выбрать. К рукопашной он так и остался неспособен, и, когда перед ним неожиданно выросла огромная, больше Ори, фигура атлета с занесенным мечом, даже не сообразил, что можно попробовать хотя бы вытащить кинжал. Диль замер, глядя на опускающийся меч, и то ли с ужасом, то ли с облегчением подумал: вот и все, сломанная ветка сгорела в костре, опавший лист затянуло водоворотом. Тугая струя горячей крови брызнула ему в лицо, и потребовались долгие десять секунд, чтобы осознать, что топор Ори снес голову нападавшему.