Полное собрание стихотворений - Александр Блок

Сентябрь 1906

«Передвечернею порою…»

Передвечернею пороюСходил я в сумерки с горы,И вот передо мной – за мглою —Черты печальные сестры.

Она идет неслышным шагом,За нею шевелится мгла,И по долинам, по оврагамВздыхают груди без числа.

«Сестра, откуда в дождь и холодИдешь с печальною толпой,Кого бичами выгнал голодВ могилы жизни кочевой?»

Вот подошла, остановиласьИ факел подняла во мгле,И тихим светом озарилосьВсё, что незримо на земле.

И там, в канавах придорожных,Я, содрогаясь, разгляделЧерты мучений невозможныхИ корчи ослабевших тел.

И вновь опущен факел душный,И, улыбаясь мне, прошла —Такой же дымной и воздушной,Как окружающая мгла.

Но я запомнил эти лицаИ тишину пустых орбит,И обреченных вереницаПередо мной всегда стоит.

Сентябрь 1906

Холодный день

Мы встретились с тобою в храмеИ жили в радостном саду,Но вот зловонными дворамиПошли к проклятью и труду.

Мы миновали все воротаИ в каждом видели окне,Как тяжело лежит работаНа каждой согнутой спине.

И вот пошли туда, где будемМы жить под низким потолком,Где прокляли друг друга люди,Убитые своим трудом.

Стараясь на запачкать платья,Ты шла меж спящих на полу;Но самый сон их был проклятье,Вон там – в заплеванном углу...

Ты обернулась, заглянулаДоверчиво в мои глаза...И на щеке моей блеснула,Скатилась пьяная слеза.

Нет! Счастье – праздная забота,Ведь молодость давно прошла.Нам скоротает век работа,Мне – молоток, тебе – игла.

Сиди, да шей, смотри в окошко,Людей повсюду гонит труд,А те, кому трудней немножко,Те песни длинные поют.

Я близ тебя работать стану,Авось, ты не припомнишь мне,Что я увидел дно стакана,Топя отчаянье в вине.

Сентябрь 1906

В октябре

Открыл окно. Какая хмураяСтолица в октябре!Забитая лошадка бураяГуляет на дворе.

Снежинка легкою пушинкоюПорхает на ветру,И елка слабенькой вершинкоюМотает на юру.

Жилось легко, жилось и молодо —Прошла моя пора.Вон – мальчик, посинев от холода,Дрожит среди двора.

Всё, всё по-старому, бывалому,И будет как всегда:Лошадке и мальчишке маломуНе сладки холода.

Да и меня без всяких поводовЗагнали на чердак.Никто моих не слушал доводов,И вышел мой табак.

А всё хочу свободной волеюСвободного житья,Хоть нет звезды счастливой болееС тех пор, как запил я!

Давно звезда в стакан мой канула, —Ужели навсегда?..И вот душа опять воспрянула:Со мной моя звезда!

Вот, вот – в глазах плывет манящая,Качается в окне...И жизнь начнется настоящая,И крылья будут мне!

И даже всё мое имуществоС собою захвачу!Познал, познал свое могущество!..Вот вскрикнул... и лечу!

Лечу, лечу к мальчишке малому,Средь вихря и огня...Всё, всё по-старому, бывалому,Да только – без меня!

Сентябрь 1906

«Шлейф, забрызганный звездами…»

Шлейф, забрызганный звездами,Синий, синий, синий взор.Меж землей и небесамиВихрем поднятый костер.

Жизнь и смерть в круженьи вечном,Вся – в шелках тугих —Ты – путям открыта млечным,Скрыта в тучах грозовых.

Пали душные туманы.Гасни, гасни свет, пролейся мгла...Ты – рукою узкой, белой, страннойФакел-кубок в руки мне дала.

Кубок-факел брошу в купол синий —Расплеснется млечный путь.Ты одна взойдешь над всей пустынейШлейф кометы развернуть.

Дай серебряных коснуться складок,Равнодушным сердцем знать,Как мой путь страдальный сладок,Как легко и ясно умирать.

Сентябрь 1906

Сын и мать

Моей матери

Сын осеняется крестом.Сын покидает отчий дом.

В песнях матери оставленнойЗолотая радость есть:Только б он пришел прославленный,Только б радость перенесть!

Вот, в доспехе ослепительном,Слышно, ходит сын во мгле.Дух свой предал небожителям,Сердце – матери-земле.

Петухи поют к заутрене,Ночь испуганно бежит.Хриплый рог туманов утреннихЗа спиной ее трубит.

Поднялись над луговинамиКудри спутанные мхов,Метят взорами совинымиВ стаю легких облаков...

Вот он, сын мой, в светлом облаке,В шлеме утренней зари!Сыплет он стрелами колкимиВ чернолесья, в пустыри!..

Веет ветер очистительныйОт небесной синевы.Сын бросает меч губительный,Шлем снимает с головы.

Точит грудь его пронзеннаяКровь и горние хвалы:Здравствуй, даль, освобожденнаяОт ночной туманной мглы!

В сердце матери оставленнойЗолотая радость есть:Вот он, сын мой, окровавленный!Только б радость перенесть!

Сын не забыл родную мать:Сын воротился умирать.

4 октября 1906

«Нет имени тебе, мой дальний…»

Нет имени тебе, мой дальний.

Вдали лежала мать, больна.Над ней склонялась всё печальнейЕе сиделка – тишина.

Но счастье было безначальней,Чем тишина. Была весна.

Ты подходил к стеклянной двериИ там стоял, в саду, маняМеня, задумчивую Мэри,Голубоокую меня.

Я проходила тихой залойСквозь дрему, шелесты и сны...И на балконе тень дрожалаЕе сиделки – тишины...

Мгновенье – в зеркале старинномЯ видела себя, себя...И шелестила платьем длиннымПо ступеням – встречать тебя.

И жали руку эти руки...И трепетала в них она...Но издали летели звуки:Там... задыхалась тишина.

И миг еще – в оконной рамеЯ видела – уходишь ты...И в окна к бедной, бедной мамеС балкона кланялись цветы...

К ней прилегла в опочивальнеЕе сиделка – тишина...Я здесь, в моей девичьей спальне,И рук не разомкнуть... одна...

Нет имени тебе, весна.Нет имени тебе, мой дальний.

Октябрь 1906

«К вечеру вышло тихое солнце…»

К вечеру вышло тихое солнце,И ветер понес дымки из труб.Хорошо прислониться к дверному косякуПосле ночной попойки моей.

Многое миновалосьИ много будет еще,Но никогда не перестанет радоваться сердцеТихою радостью

О том, что вы придете,Сядете на этом старом диванеИ скажете простые словаПри тихом вечернем солнце,

После моей ночной попойки.Я люблю ваше тонкое имя,Ваши руки и плечиИ черный платок.

Октябрь 1906 (Февраль 1907)

«Ночь. Город угомонился…»

Ночь. Город угомонился.За большим окномТихо и торжественно,Как будто человек умирает.

Но там стоит просто грустный,Расстроенный неудачей,С открытым воротом,И смотрит на звезды.

«Звезды, звезды,Расскажите причину грусти!»

И на звезды смотрит.

«Звезды, звезды,Откуда такая тоска?»

И звезды рассказывают.Всё рассказывают звезды.

Октябрь 1906 (Февраль 1907)

«Я в четырех стенах – убитый…»

Я в четырех стенах – убитыйЗемной заботой и нуждой.А в небе – золотом расшитыйНаряд бледнеет голубой.

Как сладко, и светло, и больно,Мой голубой, далекий брат!Душа в слезах, – она довольнаИ благодарна за наряд.

Она – такой же голубоюМогла бы стать, как в небе – тыНе удрученный тяготоюДух глубины и высоты.

Но и в стенах – моя отрадаЛазурию твоей гореть,И думать, что близка награда,Что суждено мне умереть...

И в бледном небе – тихим дымомГолубоватый дух певцаСмешается с тобой, родимым,На лоне Строгого Отца.

Октябрь 1906

Угар

Заплетаем, расплетаемНити дьявольской Судьбы,Звуки ангельской трубы.Будем счастьем, будем раем,Только знайте: вы – рабы.

Мы ребенку кудри чешем,Песни длинные поем,Поиграем и потешим —Будет маленьким царем,Царь повырастет потом...

Вот ребенок засыпаетНа груди твоей, сестра...Слышишь, он во сне вздыхает, —Видит красный свет костра:На костер идти пора!

Положи венок багряныйИз удушливых углейВ завитки его кудрей:Пусть он грезит в час румяный,Что на нем – венец царей...

Пойте стройную стихиру:Царь отходит почивать!Песня носится по миру —Будут ангелы вздыхать,Над костром, кружа, рыдать.

Тихо в сонной колыбелиУспокоился царек.Девы-сестры улетели —Сизый стелется дымок,Рдеет красный уголек.

Октябрь 1906