ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РАСЧЕТ: СУДЬБА БЕСТЕРА - Дж. Грегори Киз

Как могут нормалы так жить? Почему они просто не застрелятся, не умрут, как мертв мир, в котором они обитают?

Ноги у Гарибальди подогнулись, когда он вышел на тротуар. Первоначальный шок улетучился, и его рана начала болеть по-настоящему.

Бестера нигде не было видно. Куда бежать? Если сейчас он сделает правильный выбор, он сохранит шанс изловить ублюдка. Если он ошибется – все пропало.

Наконец, суеверие, такое же старое, как Древний Рим, одержало верх. Он побежал влево, в "сторону зла". Когда он выбежал из проулка, то уловил мелькнувший у следующей, тускло освещенной улицы силуэт человека, – тот бежал, держа неподвижно одну руку.

Да. Ноги снова попытались подвести его, но черт с ними. Он вспомнил последний раз, когда он пытался убить Бестера, тошнотворное ощущение бессилия при желании нажать на спусковой крючок, пытаясь нажать – и будучи совершенно не в состоянии это сделать. Бестер стоял там, смеясь над ним с этой глупой ухмылкой на лице, говоря с Гарибальди как с малым ребенком. Он объяснил, что изменил его "по Азимову", ввел в его голову небольшой скрытый алгоритм, который не позволит ему нанести Бестеру вред или своим бездействием допустить, чтобы тому был нанесен вред.

Со временем Лита подобрала ключ к его освобождению. Они заключили сделку. Он помог ее мятежным телепатам, а она сняла блок. Добрая старая Лита. Добрая старая жуткая-как-преисподняя-напоследок Лита. Ее смерть была еще одним долгом Бестера. Но кто считал?

Он считал. Именно это заставляло его идти, когда его тело уговаривало его немедленно лечь. За Шеридана и мучения, которые тот вынес. За Талию, умершую, даже хотя ее сердце еще, быть может, билось где-то. За себя. За себя.

За себя.

Это сработало. Рука гудела как провод под током, но он ускорил шаг.

Жерар потер рот. Боль от ленты проходила. Непохоже было, что молодой человек, развязавший его, находился в хорошей форме. Он оставил за собой кровавый след.

– Мы должны что-то сделать с вашей ногой, – сказала молодая женщина, что была с ним. Жерар вспомнил мужчину – он был из EABI. Женщину он никогда прежде не видел.

Молодой человек тяжело уселся.

– Не стану спорить, – проворчал он.

Лента еще лежала там, где ее оставил Бестер. Она пригодилась бы, пока он не сможет вызвать сюда скорую.

– Как тебя зовут, сынок? – спросил он.

– Диболд, сэр. Бенджамин Диболд.

– Думаю, он спас мне жизнь, – объяснила женщина. – Он оттолкнул меня в сторону.

– Это был Бестер, не так ли? – у Диболда перехватило дыхание, когда Жерар распарывал ему брючину карманным ножом.

– Да.

– Но мы получили приказ снять оцепление…

– Знаю. Держись-ка.

Диболд сказал что-то еще, но Жерар не слышал. Внезапная молния вспыхнула у него в голове.

Двое бегут. Старые враги. Гарибальди гонится за Бестероом. Не вопрос, что случится, когда они встретятся. Не будет ни ареста, ни поимки, ни суда, ни заключения. Один из них умрет, или оба.

– Бестер!

Окрик Гарибальди прозвучал странно дребезжаще, бессильно. Слова были вершинами айсбергов, а Бестер привык видеть горы, лежавшие под волнами, действительно опасные массы эмоций и мыслей, которые и выталкивали наверх слова, различимые слухом.

Нормалы рассуждали и писали о способности "слышать" гнев или отчаяние в голосе, но, как в притче о слепце, описывавшем слона, они понятия не имели, о чем толкуют.

Его не волновало, что, по существу, думал Гарибальди – об этом он вполне достаточно мог догадываться. Но было бы полезно знать, насколько серьезно ранен его противник. Похоже, он берег одну руку.

Бестер остановился, повернулся, прицелился и выстрелил.

Зеленый огонь ответил ему, но промахнулся на ярд, и он нырнул за угол. Что-то холодное и мокрое стукнуло его по щеке, и он крутанул свое оружие

в небо. Другая водяная капля попала ему на лоб.

Это был дождь.

Бестер вспомнил поединок, о котором он читал. Юноша бросил вызов старшему. Они принялись сражаться на клинках, но когда другому стало ясно, что молодой человек не равен ему по силам, он с отвращением бросил рапиру и предложил кое-что другое. Так что эти двое влезли в повозку, каждый привязав за спину руку так, что они не могли ими пользоваться. Ножами в свободных руках они бились, пока повозка ездила и ездила вокруг парка.

Бестер, кажется, припоминал, что те оба человека погибли. Вероятно, Гарибальди будет счастлив при таком исходе. Бестер начинал думать, что его бы это тоже устроило. В конце концов, сколько осталось до прибытия других охотников? Пальба и запах крови заставят их возобновить гон. Со своими пси-способностями он мог бы справиться с ними. Но не теперь.

Отлично. Если Гарибальди желает поединка, он его получит. Если больше ничего не остается, Бестер убьет человека, принесшего ему так много несчастий. Он нырнул в укромный дверной проем и затаился.

Дождь начался с нескольких отдельных капель, но секундами позже он стал волнующейся пеленой и замолотил по улице. Гарибальди снова выдал очередь красочных ругательств. Телепаты могут слышать вас лучше, когда вы выражаетесь громко, верно? Или просто более ясно? Так или иначе, преимущество Бестера было большим, чем когда-либо. Гарибальди был полуослеплен дождем, а телепат был способен почувствовать его приближение.

Он завернул за следующий угол немного более осторожно, но он не хотел замедляться так сильно. Вода заливала глаза. Щурясь, он медленно обвел PPG улицу, жалея, что некогда было задержаться и прихватить какой-нибудь прибор ночного видения. Но, конечно, задержись он, Бестер бы сбежал.

Если он уже этого не сделал. Его нигде не было видно. Хватило ли ему времени пробежать квартал? Не похоже было, но адреналин, боль и необычайный шорох дождя вытворяли забавные штуки с ощущением времени.

Мурашки пробежали у него по черепу. А не был ли он где-нибудь здесь? Маскируясь, копаясь в его мозгу. Невидимка.

Рука, державшая PPG, задрожала. Это мог быть шок от его ранения, это мог быть тот голосок в его голове, напоминавший ему, что Бестер всегда, всегда побеждал. "Он хитрее тебя, – говорил голосок. – Он всегда на шаг впереди."

Чувствуя себя, как слепец, окруженный снайперами, он распластался по стене с колотящимся сердцем.

Бестер, ослепленный ливнем, не замечал Гарибальди, пока тот не очутился в нескольких шагах. Стиснув зубы, он выступил из двери, нашел свою мишень – неопределенный человеческий облик в темноте и ненастье – и нажал на спуск.

Кто-то высунулся из дверей. Гарибальди вовсе не раздумывал. Его палец надавил контакт PPG.

Результат был впечатляющим, но не совсем таким, какого он ожидал. Шар зеленого огня, казалось, взорвался перед ним, когда стена дождя неожиданно нарушила когерентность плазмы.

Убийственный жар опалил ему брови, а язык дракона лизнул руку. Он уронил PPG и бросился в сторону.

Дождь. Он знал, что эта проклятая хреновина опасна. Он моргал глазами, пытаясь прояснить их.

Волна пара и охлаждащейся плазмы огрела Бестера, как ладонь бога солнца. Он потерял оружие в момент этой агонии. Может, он даже отключился на секунду.

Когда ему удалось прийти в себя, то, сквозь точечки к глазах, он увидел Гарибальди, поднимающегося на ноги между ним и соседним уличным фонарем. С нечленораздельным криком Бестер вскочил и нанес удар здоровой рукой. Он чувствовал, что его лицо обожжено. Может быть, он уже умирал.

Кулак попал, но совсем не туда, и он чуть не сломал себе запястье. Все же Гарибальди крякнул и завалился назад. Бестер пнул и сбил его с ног, и получил почти религиозное удовлетворение от ощущения удара, видя Гарибальди, падающего наземь, слыша смачный глухой удар, когда тот бухнулся на мостовую. Он врезал еще, целя Гарибальди в ребра, и еще.

Третий пинок достался только дождю. Гарибальди был снова на ногах и наступал.

Они настороженно ходили по кругу друг за дружкой.

– Все еще в проигравших, а, Гарибальди? – глумился Бестер. – Что за дела, вам нужно немного принять для храбрости? – он выводил бывшего офицера службы безопасности из ментального и эмоционального равновесия. Гарибальди обладал большими габаритами и был на три десятка лет моложе. – Или, пьяный или трезвый, вы просто слишком глупы, чтобы понять, когда вас одолели?

Гарибальди грубо рассмеялся.

– Это не я удирал, как заяц. Это ты.

– Я больше не удираю, – возразил Бестер. – Допускаю, что я тороплюсь, но, полагаю, если вы так сильно меня хотите, я окажу услугу старому дружку. Особенно тому, с кем я был столь… близок.

– Даже не пытайся в это играть, – сказал Гарибальди. – Ты пойман. Смирись с этим. Я взял тебя.

– Вы и какая армия? О да, у вас ведь есть армия? У вас кишка тонка следовать за мной самому. Боитесь, что я снова выверну вам мозг наизнанку?

– Сейчас их здесь нет. Здесь только ты и я.