Ричард Львиное Сердце: Поющий король - Александр Сегень

— Башни погибли? — с досадой вскрикнул Ричард.

— Все три, — вздохнул рассказчик. — В первых числах мая сарацинам удалось поджечь их. Многие башенники заживо сгорели, хотя большинству удалось спастись. Некоторые прыгали, объятые пламенем, с верхних ярусов и расшибались насмерть. Славные были ребята! Видя успех, Саладин бросился в наступление на наш лагерь, но получил отпор. Бои продолжались чуть ли не до конца мая. На нас нашло остервенение, и сколь ни были храбры сарацины, им не удалось прорвать нашу оборону. Снова наступило истощение сил, затишье продолжалось около месяца. Мы все ждали и ждали, когда придет император Фридрих. Наконец многие отчаялись ждать, вспыхнул мятеж, и огромная, чуть ли не десятитысячная толпа, не слушая своих главных военачальников, устремилась на бой с Саладином. Безумцы! При первой сшибке они вроде бы проломили оборону мусульман, но затем попали в ловушку, были окружены и почти полностью истреблены Саладином, вновь торжествующим блестящий успех. В наших же рядах воцарилось уныние, которое, впрочем, вскоре развеялось, когда из Франции приплыли корабли Анри де Шампаня с огромным французским пополнением. Собственно, здесь и конец моего рассказа, ибо я, получив известия о тяжбах в своем имении, вынужден был срочно отплыть во Францию на одном из возвращающихся туда кораблей Анри де Шампаня. Далее мой крестовый поход возобновился уже вместе с вами, эн Ришар. Впрочем, прибыв сюда с Кипра раньше вас, я успел изрядно наслушаться рассказов о том, что происходило тут после моего отъезда и до моего возвращения.

— Рассказывайте, эн Ролан, — попросил Ричард.

— Извольте. Насколько мне известно, граф Анри де Шампань не только не способствовал сплочению и единодушию в рядах крестоносцев, но, напротив того, принялся перетягивать одеяло на себя. Он не стал поддерживать ни Конрада, ни Гюи, а решил сам сделаться предводителем похода. С его появлением вражда между Монферратом и Лузиньяном вспыхнула с прежней силой. Кроме того, стали враждовать между собой немцы и французы. Немцы доселе были самыми многочисленными. Крестоносным воинством поочередно командовали то Жак д’Авен, то Людвиг фон Тюринген. Теперь же, когда французов стало гораздо больше, а войска Фридриха Барбароссы так и не пришли, французы потребовали, чтобы во главе воинства стояли только их вожди. Ландграф Людвиг заболел, отправился в свою Тюрингию и по дороге умер. Конрад, получив известие о гибели Барбароссы и немецкого войска, поспешил собирать остатки этой несчастной рати. И тогда верховным предводителем избрали Анри де Шампаня. В октябре Конрад и герцог Фридрих фон Швабен привели под Сен-Жан-д’Акр остатки армии Барбароссы, но немцам уже отводилась второстепенная роль. Французы стали главными силами под стенами Акры. Между тем еще в сентябре наши предприняли попытку захватить с моря Мушиную башню, но потерпели неудачу и потеряли сожженным один корабль. В октябре Анри де Шампань и Фридрих фон Швабен повели войска на новый приступ, но сарацинам удалось сжечь все осадные машины, и эта попытка захватить Иерусалим-сюр-мер захлебнулась в огне и крови.

Наступившая затем зима была, по всеобщему уверению, полной противоположностью предыдущей. Припасов на сей раз оказалось мало, к Рождеству начался голод, к которому добавилась заразная болезнь арнолидия, от которой распухают руки, ноги, губы, кровоточат десны и вываливаются зубы.

— И умирают? — спросила Беренгария.

— Да, и умирают, — ответил де Дрё. — Не так, как от чумы или проказы, но смертельные случаи все же довольно часты. Сам герцог Фридрих фон Швабен умер от арнолидии в январе этого года. О нем говорят много добрых слов. Под его покровительством в одном из кораблей, вытащенных на сушу, была устроена больница под управлением некоего Зигенбранда.

— Он подходил ко мне вчера с приветствием, — вспомнил Ричард. — В белом плаще с черным крестом. Назвался магистром ордена Пресвятой Богородицы.

— Да, — кивнул де Дрё. — Такой орден создан здесь, под Сен-Жан-д’Акром. Даже получена папская булла, удостоверяющая и охраняющая его.

— Чудеса! — усмехнулся король Англии. — Зегенгейм образовал первый тамплиерский орден. Зигенбранд — первый немецкий.

— Разве не Гуго де Пейн создал орден тамплиеров? — удивился Бодуэн де Бетюн.

— Странно, что вы не знаете, — пожал плечами Ричард. — Действительно, Гуго де Пейн основал орден Храма Соломона и был истинным создателем огромной тамплиерской империи. Но зачаток ордена и название появились раньше, еще при Годфруа Буйонском. Правда, орден графа Зегенгейма просуществовал очень недолго, чуть больше года, кажется. Так что же, орден Зигенбранда имеет какой-то вес?

— Вес у них небольшой, — ответил де Дрё. — В основном это пилигримы из Любека и Бремена. Да и вообще, немцев здесь осталось мало, для них сей поход оказался полностью неудачным. Правда, недавно сюда прибыл с новыми немцами Леопольд Австрийский, но о былом своем представительстве в крестоносном воинстве тевтонам остается только вспоминать.

В эту минуту в распахнутый шатер короля Англии вошел рыцарь Гийом де Летанг, коего посылали к Филиппу-Августу, и сообщил, что король Франции готов принять в своей ставке Ричарда Львиное Сердце. Закончив завтрак, Ричард со своей свитой, простившись с Беренгарией, отправился в расположение старинного друга, а ныне, скорее всего, недруга. Несмотря на это, войдя в шатер Филиппа, он кинулся к нему в объятия:

— Дорогой мой Филу! Как я соскучился по тебе!

— Вот как? — холодно отвечал король Франции. — Отчего же в таком случае ты столь долго плыл сюда? Второй месяц пошел с того мгновения, как мы расстались с тобой в Мессине.

— Ты же знаешь, я завоевывал Кипр, — отвечал Ричард. — Нельзя было оставлять этот предательский остров у себя в тылу. Теперь он наш.

— В смысле — твой и мой?

— Хм… Я оставил там хозяином Гюи де Лузиньяна. И коннетабля тамплиеров Робера де Шомона. О! Граф Анри, и вы здесь, — заметил Ричард приблизившегося к нему графа Шампанского. — Наслышан о ваших подвигах. Стало быть, вы теперь возглавляете наш крестовый поход?

— Полагаю, отныне мы втроем будем возглавлять его, — отвечал Анри де Шампань. — Я не могу верховодить при таких монархах.

— Пожалуй, пожалуй… — пробормотал Ричард. — Каково на сегодня положение дел? Мне хотелось бы сразу все знать.

— Вы можете не беспокоиться и покамест отдыхать, — молвил Филипп-Август. — Полагаю, вашему войску не суждено участвовать во взятии Сен-Жан-д’Акра.

— Я решил переименовать Сен-Жан-д’Акр в Иерусалим-сюр-мер, — беззаботно сказал Ричард, будто не поняв сказанного королем Франции. — Правда, здорово? Неплохо придумано, согласитесь.

— Иерусалим-сюр-мер? — усмехнулся Филипп-Август. — Несколько напыщенно. Сен-Жан-д’Акр привилось, это название вошло в плоть и кровь всех, кто вот уже два года осаждает неприступную крепость.

— Стало быть, в твою, Филу, кровь и плоть оно еще не успело войти, и ты можешь спокойно именовать Акру по-моему, — засмеялся Ричард. — Ведь не станешь же ты утверждать, что и ты торчишь тут два года. Да! Так почему, вы говорите, мне не суждено участвовать во взятии Сен-Жан-д’Акра? Потому ли, что я буду брать Иерусалим-сюр-мер?

— Нет, не поэтому, ваше величество, — отвечал Анри де Шампань. — А потому, что город уже висит на волоске.

— Да-а?!! — удивился Ричард. — Уж не на рыжевато-золотистом ли волоске короля Франции?

— Нет, — не принимая игривого тона Ричарда, ответил Анри.

— Разрешите доложить вам, ваше величество, что, покуда вы воевали на Кипре, мы здесь построили небывалые осадные машины, башни, тараны, метательные орудия. Мы устроили подкопы под все основные укрепления защитников крепости. Необыкновенное воодушевление царит в сердцах крестоносцев. Все это ужасает сарацин, и они уже готовы вести с нами переговоры о сдаче крепости.

— Кроме того, — продолжил Филипп-Август, — весной прежний гарнизон Сен-Жан-д’Акра после долгих уговоров Саладина, который и слышать не хотел о смене, добился все же того, что смена была произведена. В итоге вместо доблестных, но уставших прежних защитников эмир Каракуш получил свежих, но бестолковых, а к тому же еще и трусливых. Полагаю, Каракуш и сам готов уже говорить о добровольной сдаче города.

Филипп-Август и Анри де Шампань как-то очень уж заговорщически переглянулись, и, перехватив их взгляд, Ричард вдруг понял, откуда ветер дует. Они опасаются, что, узнав о его прибытии, сарацины и впрямь захотят выдвинуть условия добровольной сдачи города.

— А, так мне, стало быть, можно и не задерживаться тут, — произнес Ричард с улыбкой. — Вы докончите дело, а я тем временем отправлюсь прямо на Иерусалим.

Король Франции и временный верховный главнокомандующий крестового похода вновь переглянулись.