Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А. В. Маркова - Автор Неизвестен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
150 А тому ли-то Миколы всё Можайському.
22. СОРОК КАЛИК СО КАЛИКОЮ
А и было сорок калик да со каликою.
Собиралисе калики всё во единой круг,
Во единой же круг они на зелёной луг;
Они ко́пьеця во землю всё испоставили,
5 Они сумоцьки-котомочки исповесили;
У их суночки-котомочки рыта бархата.
Выбирали они да атамана-та,
Атамана выбирали Касьяна Немило́сьлива,
Подъата́манья — Михайлушка всё Касьяновича;
10 Они клали-то меж собой заповедь великую,
Да вели́ку они заповедь, немалую:
«Ишшё хто у нас ведь, братцы, заворуёт жа,
Ишше́ хто у нас, братцы, заплуту́ёт, как, —
Мы вкопам того во матушку в сыру землю́,
15 Мы вкопам тогда во матушку сыру землю́ по поясу,
Уж мы будём судить-то, братцы, своим судом,
Поведём-то мы, братцы, не под царьской суд,
Не под царьской-от суд-от да не под княжеськой:
Мы из рук возьмём, из ног-то жи́льё вытянём,
20 Отсекём возьмём по плець-то мы буйну голову».
А идут они ко городу всё ко Киеву;
Как навстречу им, встрету всё стрецялся-то
Как по имени Добрынюшка Никитиць млад
Да по имени Олёшенька всё Поповиць млад,
25 Да ишше́-то везут они с собой, с има —
Как позади-то едет князь Владимир-свет.
Они кланелись каликам до низко́й земьли:
«Вы куды пошли, калики перехожия,
Перехожи ли калики, переброжия?»
30 Отвечали калики-ти двум бога́тырям:
«Мы пошли-то молитьц́е к мошшам прецистыям,
Мы идём-то молитьц́е в Киев-ма́настырь,
Мы к Онтонью, к Феодосию помолитисе,
Во святых пешерах всим-то святым помолитисе,
35 А оттуль-то пойдём в Ерусалим всё град;
В Ерусалими-то гради тоже молитьц́е нать,
К Осподню же гробу-ту приложитисе.
И подайте нам милостинку спасёную».
Говорил-то Добрынюшка Никитиць млад,
40 Говорил-то Алёшенька Поповиць млад:
«У нас нету при собе-то, калики, золотой казны;
Подождите вы всё же князя Владимира, —
Он ведь скоро ведь к вам-то сецяс прика́титцэ».
Приежает Владимир-князь стольнё-киевськой;
45 Они кланелись, калики, ему жо до низко́й земьли:
«Уж ты здрастуй-ко, красно наше солнышко,
Ты Владимир же, князь наш стольнё-киевсьской!
Ты подай-ко нам милостину спасёнаю».
Подаваёт князь милостину спасёную,
50 Подаваёт ведь им да кра́сна золота,
Говорят тут калики всё перехожия:
«Да спасёт-то тебя-то как Боже-Осподи!»
Говорил-то Владимир всё таковы реци:
«Уж вы спойте-тко, калики перехожия,
55 Уж вы спойте-тко, мне да всё Еле́ньской стих».
Как запели калики всё перехожия,
Перехожи калики, всё переброжия, —
Мать сыра же земьля та потресаласе;
Под одну руку дёржит Владимира,
60 Под праву́ руку дёржит Добрынюшка Никитиць млад,
Под леву́-ту руку дёржит Олёшенька Поповиць млад;
Покатилась у Владимира с плець да буйна голова.
Унимаёт Добрынюшка всё Никитиць млад:
«Перестаньте петь, калики перехожия:
65 Ишше князь-от Владимир цють он жив стоит».
Перестали петь калики всё перехожия.
Говорит-то Владимир-князь стольнё-киеськой:
«Вы подите, калики вы перехожия,
Вы подите, калики, вы к моей-то кнегины-то,
70 Вы ко той ли к Опраксе́и всё Королевисьни;
Напои́т вас кнегина у мня, накормит всех
Да подаст-то вам милостину спасёную».
Как пошли-то калики всё перехожия;
Как приходят они-то всё в красен Киев-град,
75 В кра́сён-от град, ишше в матушку каменну́ Москву.
Как приходят они скоро под окошоцько,
А запели у полат-от всё у царьскиих,
А запели они-то славно́й Еленьской стих.
А увидяла Опраксея-то Королевисьня,
80 Подавала она милостинку спасёную,
Приказала заходить-то в полаты княжененския;
Она садила калик-то всё за дубовы́ столы,
Щё за те ли за скатерти всё за браныя.
Ище стали калики да всё роздеватисе,
85 Они стали-то Осподу молитисе;
Они крест-то кладут да по-писа́нному
Да поклон-от ведут они по-учёному,
Поклоняютце они всё Спасу пречистому
Да садятцеа они да всё попить, поись,
90 Всё попить, поись-то они, покушати.
А отпили, отъели они, откушали;
Благодарят Опраксею всё Королевисьню.
Опраксея-та тут да им все згово́рила:
«Уж ты гой еси, Михайлушко сын Касьяновиць!
95 Оставайтесь-ко вы надевать же всё».
А Михайлушко был-то всё красафциком;
Красота-та в ём была в лици́ непомерная;
На Михайлушка царица-та все обзарилась:
«Ты пойдём со мной, Михайлушко, во полаты княжененския:
100 Мне-ка надоть с тобой-то слово вымолвить».
Да Михайлушко всё он да не цюсвуёт,
Как Касьяновиць он не понимат ето;
Да зовёт, думат, царица по-хорошому.
Как приходит к царици-то в спальню хорошую,
105 Говорит ему цариця всё реци безумныя,
Всё безумныя реци да беспонятныя:
«Я прельстилась, Михайлушко, на твою красу».
Как зовёт она его к собе на кровать всё спать.
Тут Михайлушко всё да испугаитце,
110 Тут Касьяновиць всё перепада́итце;
Убежал от Опраксеи от Королевисьни
Ко своей-то ко мла́дой ко дружинушки;
(ко каликам, — молодыя были)
Сам горюцима слезами весь обливаитце:
Он ведь молит за ей всё Бога-Господа,
115 Он ведь матерь прецисту-ту Богородицю:
«Ты прости, Боже, царицю в злом помышлении,
Ты ведь в глупых рецях да в непрости́мыих».
Он ведь сам-то не спит да Богу молитце.
Понёсла на ето зло-то Опраксея Королевисьня;
120 Подговорила Олёшеньку всё Поповиця:
«Принеси-ко Михайлушкову ко мне сумоцьку,
Принеси ты Касьяновиця котомоцьку».
Он ведь скоро приносил к е́ю потихошеньку;
Роспороли они сумоцьку рыта бархата,
125 Положили они-то всё золоту́ цяшу,
Из которой князь Владимир всё по приезду пьёт;
Зашивали ведь суноцьку всё иголоцькой.
А Михайлу-ту Касьяновицю не спитце-то
Перед великой напраслиной, изнева́гушкой;
(в старины́ пое́тьц́е).
130 «Мы пойдёмте-тко, Касьянушко Немило́сливой;
Ишше полно спать в полатушках проклаждатисе!»
Они скоро калики-ти всё ставали все,
Они скоро калики-ти одевалисе,
Они скоро калики да роспрошалисе,
135 Со кнегиною они больше
