Имя мне - Смерть - Элизабет Холлоуэй

отделить ее от тела. И когда юная душа Джона Хилкреста поднимается из его старого мертвого тела, Аарон говорит мне опустить щит невидимости, чтобы Джон мог посмотреть мне в глаза.

— Мам? — Джон не сводит с меня своего взгляда. Мое зеркало работает. Окей. Я могу это сделать.

Я медленно киваю, борясь с неуместной усмешкой.

— Что ты здесь делаешь? — Джон спрашивает меня. — Ты умерла. Я во сне? Что происходит?

Я сжимаю подол рубашки и прикусываю нижнюю губу. Я понятия не имею, что ему сказать. Каждое мое слово может заставить его бежать.

— У тебя был сердечный приступ, Джон. — Аарон отвечает, и я бросаю на него благодарный взгляд. — Теперь ты тоже мертв. Как и твоя мать.

— Дядя Марти? Это ты?

Аарон ничего не подтверждает и не отрицает. Он просто стоит, весь такой жуткий, глядя на Джона, засунув руки в карманы. Неудивительно, что у Аарона были бегуны. Он должен поработать над своими навыками общения с людьми.

— Верно, Джон, — говорю я. — Ты мертв, но это не так уж плохо. Это значит, что теперь ты можешь быть с нами. Навсегда. — Я похлопываю Джона по ледяной, светящейся руке, как это сделала бы моя мама. Он улыбается, а потом я добавляю:

— Мы скучали по тебе.

Призрачные глаза Джона блестят от слез. Он раскрывает для меня свои объятия…

— Я так скучал по тебе, мама, — говорит он, и я делаю шаг назад. Это становится слишком странным для меня. Возможно, Аарон был прав с его сдержанным подходом.

— Ладно, Джон. — Аарон встает между нами, нарушая странный, фальшивый момент сына и матери. — Нам пора уходить. Нужно быть в кое-каком важном месте.

Я касаюсь запястья Аарона, чтобы Джон не услышал меня, когда задаю вопрос:

— На этот раз я с тобой?

— Конечно. — Аарон слегка улыбается мне. — А как еще ты узнаешь, где находятся врата?

Глава 19

Ранняя летняя жара обрушивается на нас, как потный борец сумо, когда мы выходим через парадную дверь кондиционированного фойе на дымящийся бетонный тротуар. Пот мгновенно стекает по моей верхней губе и подмышкам. Сейчас даже жарче, чем было утром на мосту Прыгунов.

Аарон берет Джона под локоть, и его хватка на моей руке становится крепче.

— Не отставай от меня, Либби, — говорит Аарон. — И, ради всего святого, не отпускай меня на этот раз. И продолжай идти.

— Я не… — Но прежде, чем успеваю закончить предложение, Аарон ведет нас через лужайку и дальше по улице. Дома, деревья и машины сливаются на фоне неизвестных цветов и форм, когда я бегу так быстро, как только могу, чтобы не отставать от него. Джон вряд ли справиться с этим. У меня была практика, и я едва поспеваю.

Я наклоняюсь вперед, чтобы оглядеться вокруг Аарона и проверить Джона, но его нет. С согнутого локтя Аарона свисает длинный сверкающий кусочек ткани, развевающийся на ветру.

— Где Джон? — Я кричу, перекрывая рев воздуха в ушах. — И что это за чертовщина?

— О, — Аарон смотрит на меня, а затем на светящуюся простыню, обвитую вокруг его второй руки. — Это Джон. Он не так быстр, как мы, — кричит Аарон. — Когда мы движемся слишком быстро, чтобы душа успевала за нами, она превращается в нечто похожее на ткань. Я не знаю, почему, но это, конечно, делает вещи намного проще, когда они решают бежать или бороться.

— Многие из них сопротивляются? — говорю я, надеясь, что ветер заглушит нотки страха в моем голосе. Ближе всего к физической драке я была, когда Хейли дала пощечину после того, как я однажды назвала ее сукой.

Не могу представить, что мне придется драться с кем-то, не говоря уже о недовольной душе мертвеца.

— Не особо. Но если они и собираются это сделать, то обычно у ворот.

— Но почему? Что происходит у ворот?

— Увидишь. Мы почти пришли.

Аарон замедляет темп, и окружающие полосы и цветные пятна снова приобретают узнаваемые формы. Я вижу школу, дом Хейли и Кайла, а затем свой собственный, когда мы приближаемся к нему.

И я вижу машины… под нами.

Мы летим. Мы, черт возьми, летим в двадцати футах от земли, прямо по центру адского шоссе. Мои ноги ни с чем не соприкасаются, но Аарон велел не останавливаться, поэтому я продолжаю двигать ногами. Я не буду повторять то, что произошло сегодня утром.

Каким-то образом мы перелетели из одного конца города в другой за десять минут. Может, меньше. Я знала, что мы можем бегать очень быстро, и видела, как Аарон плавал, когда он был в своей пугающей форме Мрачного Жнеца, но не догадывалась, что мы можем летать. Это волнующе.

Я вытягиваю руку, как крыло. Ветер касается моей ладони и поднимает мою руку вверх.

Когда слегка поворачиваю руку, она опускается, и я хихикаю, как Макс, когда он делает то же самое из окна автомобиля в длительных поездках.

Ветер замедляется до легкого бриза, когда наши ноги касаются земли. Мы стоим в нескольких милях от города на гравийной обочине крутого поворота, который мама называет поворотом мертвеца. Густой лес отбрасывает на дорогу мягкие зеленоватые тени. В миле к северу лес уступает место холмам и сельхозугодьями. В миле к югу начинают появляться дома на окраине города. Но этот изгиб адской дороги изолирован, со всех сторон окружен густой листвой.

— Это северная граница нашей территории. — Аарон осматривает деревья и дорогу вокруг нас. — Это самая дальная точка от города, куда можем дойти. А вон там, — он указывает на небольшую, идеально круглую поляну в подлеске по другую сторону ограждения, — ворота.

— Что происходит? — Джон выходит из-за спины Аарона. Теперь, когда он может идти в ногу с нами, Джон превратился из куска ткани обратно в призрака. Его взгляд мечется между нами. — Что мы здесь делаем?

— Пошли. — Аарон ведет нас с Джоном к ограждению. Он перекидывает одну ногу, потом другую и спрыгивает вниз. Джон карабкается за ним, но я решаю пройти через барьер. Мне бы не помешала практика. Когда мы все трое оказываемся на другой стороне, Аарон хватает Джона за локоть, снова берет меня за руку и направляется прямо к круглой поляне с воротами.

Мы пробиваемся сквозь густые заросли ежевики и входим в круг. Я ожидаю, что Аарон остановится или хотя бы замедлится, но нет. Он мчится прямо в центр поляны, таща за собой Джона и меня. А потом лес исчезает. Трава, деревья, ограждение, дорога. Все.

Нас окружает тьма. Но не обычная темнота. Эта