Тайная жизнь - Паскаль Киньяр

Аргумент III.

Но если это «почти» связано с фактом рождения (где жизнь забегает вперед, предваряя свой предварительный расчет и свой источник), тогда «почти» — почти то же самое, что «якобы», связанное с речью. Слова — и только они — углубляют ощущение «почти», из-за которого они не передают ничего существенного, ничего реального. Очень скоро слова начинают заговариваться, потому что болтают о том, что когда-то позволяли различить и «почти» выразить. Речь недолго остается живой в человеке, которого она формирует как своего подданного. Это аргумент III: речь жива лишь при рождении. И как только мне покажется, что я спаян со сном, как ночь, в которой он возникает, тут же я чувствую, что он ускользает из моих объятий, как ветер. Я произношу только слова. И я жажду пересечь другую границу, родиться заново, и я устремляюсь к тому, чуждому, чего не знаю, как к неведомой родине, или словно пытаюсь, обернувшись в спешке, увидеть, близко ли море, подступающее ко мне, пока я от него убегаю.

Позор тому веку, который позорит это странное путешествие.

Таков аргумент IV: позор веку, впервые за девятьсот тысяч лет подавившему стремление всех дочеловеческих, а потом и человеческих стай никогда не задерживаться в одном месте планеты, никогда не привязывать к нему своих желаний, не укоренять в нем свой голод, не удовлетворяться оседлостью, как растения.

Нет, не хорошо нам здесь.

Этот аргумент не допускает возражений. Первоначальный и многовековой кочевой образ жизни определяет все, что необходимо знать о связях человечества и «здесь». Мне хочется написать «Проповедь о никакой родине», которая заставит рыдать мертвых.

Аргумент V.

Любовь не более универсальна, чем чтение, другой мир, письменность и т.д.

Я вовсе не хочу сказать, будто настаиваю на том, что разговорный язык, укрытая от взглядов смерть, подражательная завороженность определяют человечество.

Кто никогда не выходит за пределы себя, не знает любви.

Зато тот, кто выходит за пределы себя, знает другой мир.

Любовь с первого взгляда, как удар молнии, — прорыв другого мира в этот: тому причиной насыщенность ее воплощения. Противоположный пол — это противоположность галлюцинации. Это избыток реального.

Человек — это животное, принадлежащее двум мирам: миру живых и миру мертвых.

Как только возникает речь, возникают два мира: означающий одновременно с означаемым, присутствующий и отсутствующий, да и нет, день и ночь, весна и осень и т.д.

Вопрос. Если речь составляет два элемента, соединяя означающее и означаемое, разрывая и совокупляя материю и смысл, значит она одним махом располагает рядом живое и мертвое, мир и потусторонний мир, порог и запорожье, сокровенное и откровенное, действие и замысел, свет и тьму, видение и явление, образ и дьявола?

Следствие. Генеалогия была подвижнее, чем нам сегодня представляется. Зараза и заразительность языка распространяются стремительно, как эпидемии.

Не знаю, можно ли, подобно Франсуазе Эритье[122], поддержать версию о том, что половые различия первичны (как это поразительным образом демонстрирует вся история философии в Китае).

Что было раньше: разница между мужчинами и женщинами, разница между живыми и мертвыми?

Те, кто тридцать тысяч лет назад нацарапал картинки в пещерах, не так сильно были озабочены половыми чертами, как это описано Андре Леруа-Гураном[123] или Аннеттой Ламинг-Эмперер[124]; между тем все изображения соединяют в себе два мира.

Ночь и день тоже были основополагающей поляризацией, каковой и остались вплоть до нашего времени (пока ее не разрушили электрификация и сознательная, непомерная и всемирная неукротимость дозволенной ею силы света).

Но весна повсюду была постоянным полюсом. Целью звездного цикла. Целью звездного неба, которое ведает участью смертных, надзирает над растительным, животным и половым циклом.

Правда, полюс начала весны — это охотничий полюс (человек воздерживался от охоты в это время).

Всякая мысль обнажает биполярные отношения, более древние и более завораживающие, чем любое другое умственное построение. Поскольку они заворожены сами собой. Речь — только следствие завороженности. Как половое размножение животных. (Растения — это среда, которая самозавораживается при свете еще прежде всякого видения.) Первая поляризация — это суточный ритм.

Аргумент VI.

Случается, что несбыточная любовь пожирает душу. Почему?

Почему совершенно нереалистичная любовь, иногда невозможная по определению (например, к умершему, к умершей, к мертвому богу, к мертвому языку, к прошлому и т.д.), до такой степени возможна у человеческого вида?

Почему существует любовь к мертвому — ведь в этом случае трудно предположить желание, обращенное к несуществующему телу?

Ответ. Несбыточная любовь пожирает души всех людей, потому что для каждого из них все так и начиналось.

Человеческая речь очень ограниченна.

Риторика и спекуляция — это одно и то же. Speculatio означает «стерегущий на вершине горы», это безответная завороженность. Стеречь — значит определять пустоту знака, непроизнесенный запас враждебности. Это не дозор даже, а охотничья засада.

Истинное слово: другой одновременно и отсутствует, и присутствует.

Парадокс затемненного света (видеть — не видеть). Парадокс бессонной ночи (ночь и день). Черное и белое.

Что такое бессонная ночь?

Тот, кто по-настоящему желает, не может спать и не видит снов.

Тот, кто спит, не только не любит той, что лежит возле него, но во сне теряет половину времени своей жизни, обманывая себя снами.

Азиза не хочет, чтобы Азизу снились сны. Возлюбленная не хочет, чтобы любовник видел сны. В конце концов Азиз оскоплен, подобно тому как был оскоплен Пьер Абеляр. Возлюбленный не хочет, чтобы любовница отдавалась снам, где он не главный в ее жизни.

Любовь не хочет быть ни воспоминанием, ни иллюзией: она видит тело.

В Древнем Китае важнейшим праздником был праздник бессонной ночи. Все общество собиралось, чтобы встретить первую луну нового года. Зима была позади. Китайцы называли это праздником Изначальной ночи.

Все выходили на улицы с фонарями, чтобы ночь казалась днем.

Включая императора. Это был единственный раз в году, когда император смешивался с толпой.

Включая женщин, — в прежние времена они были бледнее луны, когда выходили со своей женской половины.

Медовый месяц — это ритуальное уклонение от общества. В «бессонную ночь» сон под запретом. Любовь — это не сон. Возлюбленный — не призрак. Сексуальность не рассеивается во сне. Любить — не галлюцинация и не ослепление.

Три определения.

Социальное — это замкнутый круг.

Безумие — это короткое замыкание.

Любовь вне круга.

Три мира определяют небесное, земное и адское.

Безмолвно небо. Это животное-властелин.

«Бессонная ночь», «безмолвный язык» и т.д. — это доказательства принадлежности к роду человеческому. Все, что ни… ни… находится на полпути между небом и адом.

Черно подземелье. Пещера. Ад определяет подземелье. Погребенный. Это предок предка.

Тсс, рот на замок. Тсс — это молчание. Рот на замок — это тайна.

Молчание и тайна.

Рот, закрытый для речи, но открытый для невербального общения.

Закрытые глаза, распахнутые на неясное видение наготы.

Тьма, которая есть свет, бессонница внутри сна, восприятие, которое есть сновидение.

Личное пространство, замыкающее «там» в «здесь», отбрасывающее сиюминутное к его истокам, смысл без слова, встреча двух существ, рожденных в результате сцены, по причине которой сложилась его индивидуальность, то есть телесное рождение, то есть отделение от материнского тела, то есть одновременно крик, высвобождающий речь из приступа удушья, и свет, сначала ослепительный, он включает зрение, он включает мир. «Там», отменяющее речь и зрение, представляющие собой лишь падение (после рождения).

Тогда отворяется дверь для неограниченного, смутного и безмолвного движения — дверь, захлопнувшаяся в момент рождения во время высвобождения пяти чувств.

Любовь и есть этот подъем, несказанный выход, экстаз, порыв к другому краю мира.

Любовь — как медовый месяц. Медовый месяц — период выпадения из общества, согласованный с обществом для брачного соития. Прямое соединение наготы супругов приводит к путешествию (свадебному путешествию); в этом обычае столько шаманства! Путешествие нужно, чтобы разграничить пространства — пространство зоологического объятия и пространство родных и близких.