Аптекарь 2 - Алексей Турков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Саблин же решил сказать потенциальному соискателю в сожители, что он боксер, мечтающий заиметь бесплатного спаринг-партнера. Поэтому частенько будет пытаться соседу «пробить пресс». Естественно, любя. Привычка у него такая. Оставалась надежда, что после таких рекомендаций, желающих заселиться вместе с Иваном не найдется. Чай, звиздулей за здорово живешь получать никому не охота. К тому же, он здесь ненадолго.
Первым делом Саблин, стараясь не оставлять в номере отпечатков пальцев, достал «пузырек с лаком». Только там был самодельный силиконовый клей. Который кисточкой наносился на подушечки пальцев и быстро затвердевал образуя эластичную пленку. Теперь для криминалистов Иван стал «невидимкой». А то черт его знает, что они отчебучат, к чему бедного приезжего смогут пристегнуть.
Некоторый компромат, чтобы не попадаться на глаза любопытным горничным, был заранее оставлен в камере хранения ж/д вокзала. Понятно, что часть местной гостиничной обслуги работает информаторами на милицию и сведения могут уйти на сторону, но Ваня и не собирался здесь задерживаться.
После этих действий Иван, распахнув обе створки окна, и, нагнувшись, выглянул из номера и стал с удовольствием вдыхать загазованный городской воздух с легким привкусом креозота и парадихлорбензола. Улица тут была двухсторонней, и машин хватало, хоть и было не так много, как в Москве 21 века.
— Лепота, — с удовольствием пробормотал парень, пародируя артиста Яковлева в роли Ивана Грозного. — Эх… ле-епота-а!
«Лепоту» только немного портил во дворе, возле разгрузочного тупика, бродячий пес, который все время как-то по особенно жалобному подвывал, оплакивая свою голодную долю. Заранее скажем, что этот «концерт» продолжался всю ночь.
Вторым этапом Ваня прошелся к ГУМу и купил себе много сменного тряпья, для маскировки внешности. Что здесь плохо, что нет никаких распродаж, типа «все по десять рублей» или «все за стольник». Советская экономика плановая. Себестоимость каждой вещи посчитана «мудрыми» экономистами и производство включено в план как «архинужнейшая» Стране Советов вещь.
Какие же тут могут быть распродажи и уценки? Сгниет на полках, но торговля не скинет и копейку. При этом даже явный брак будет официально стоить не дешевле отличной импортной вещи. Такие вот ножницы цен. Полный трындец. Естественно, что импорт продадут даже мимо прилавка, а на полках, что в ГУМе и что в обычном сельпо, будет стоять одно и тоже и по одинаковой цене. Только в ГУМе ассортимент побольше. Что для Саблина было немаловажно.
Так что Ваня приобрел себе несколько темных изделий коломенско-калужских мануфактур. На вид — полная халтура. В таких шмотках хорошо только на улицах прохожих грабить. Мутные расцветки явно никто не запомнит. Единственное исключение в покупках были сирийские джинсы. По одежке встречают и не хотелось бы сразу выглядеть полным обсосом.
Вечером же Саблин в виде крупного колоритного негра закатился в Интурист. Импровизация — наше всё. А как утверждает глубокомысленная аксиома: «Кто ищет, тот всегда найдет».
— Я тут договорился встретиться с журналистом из Би-би-Си, — заявил Иван бармену.
Казалось, что его лицо сейчас треснет от улыбки.
— Со Стивом? — сразу врубился в тему пролетарий бара, вида а-ля Джон Леннон.
— Ну да!
— Мистер Максвелл скоро подойдет.
Вот так. Личное обаяние и шикарная улыбка иногда творят чудеса..
— Хорошо, я тогда тоже вернусь позже. Спасибо за помощь, приятель.
— Никаких проблем, парень.
Британский журналист Стив Максвелл до сорока лет играл в бунтаря и носил длинные волосы до плеч, которые в молодости были золотистыми и выглядели довольно сексуально, а с годами стали приобретать элегантный серебристый оттенок. На его нездорово белой коже почти не было морщин, так как у него была аллергия на солнечный свет и он всю жизнь носил ковбойские шляпы с широкими полями и длинные воротники для костюмов, полностью закрывавшие его от солнца.
Поэтому физиономия у Максвелла напоминало по цвету рыбье брюхо. Короткая светлая бородка защищала большую часть лица. Шея же у него была длинная и гладкая, с сильными мышцами. С этой точки зрения длительная командировка в СССР была Максвеллу в масть. Это не Майями-Бич и с солнцем здесь большие проблемы. Особенно в начале апреля. Да и зарплата за пребывание «на холоде» была не такой уж и плохой, хотя социальный пакет оставлял желать лучшего.
Сейчас Стив стал лысеть и коротко стричь волосы, но по-прежнему еще заигрывался в бунтаря. Впрочем, для редакции Би-Би-Си этот образ был довольно кстати. Пусть сотрудник бунтует в СССР, становясь иконой для тамошней молодежи. К тому же руководители знали, что это всего лишь удобный образ, маска. Журналистика — тошнотворное занятие, вроде копания в мусоре и нечистотах и люди тут подбираются определенного склада. Настоящий журналист — беспринципная гиена, он будет корчить из себя беспристрастность, а сам, к примеру, вываляет подсудимого в дерьме и заклеймит как прожженного преступника в своих статьях задолго до вынесения приговора в суде. В подобных паскудных фортелях Стив вел себя как настоящий талант.
Несмотря на любовь к алкоголю и нездоровой пище, Максвелл за добрые сорок лет не набрал ни одной лишней унции и в своем довольно преклонном возрасте имел примерно те же очертания фигуры, что и в молодости. Когда Стив подкрашивал волосы и надевал модную красивую одежду, он и в пятьдесят восемь был еще очень даже ничего. Его подводила печень. Все остальные его органы могли функционировать еще очень долго.
Весь сегодняшний день Стив сидел в бурлящей редакции отдела новостей русского корпункта Би-Би-Си, за пишущей машинкой и прижимая телефонную трубку к уху. Готовя с настойчивостью психопата очередную статью, посвященную «Красной угрозе». Стены и полки его крошечной кабинки, в которой царил перманентный беспорядок, были завешаны и заставлены наградами за выдающиеся достижения в журналистике, учрежденными влиятельными организациями.
Среди них был и диплом Пулитцеровской премии, которую Максвелл получил, когда ему еще не было и тридцати лет. Сейчас ему уже скоро стукнет шестьдесят, но он в делах по-прежнему сохранил рвение и напористость молодости. Подобно многим журналистам, работающим в СССР в связке со спецслужбами Ми-6 и ЦРУ, Стив взирал на мир с изрядной долей цинизма, хотя бы только потому, что повидал самые его неприглядные стороны.
Сегодня он весь день работал над материалом, который вызывал у него отвращение. Паршивая работенка! Только вечером можно пропустить рюмку, чтобы немного расслабиться и окружающий журналиста мир заиграл более приятными красками. К сожалению, одной единственной рюмкой все и ограничивалось, так как печень была уже не та.
В оформлении бара использовалась тематика смеси советского этно и техностиля. У дальней
