Двойная честь - Инна Сударева

– Кудриха, конечно, трава неплохая, – говорила девушка, ловко бинтуя раненого, которого Аврора придерживала за плечи в сидячем положении. – Только сомневаюсь я, что она поможет при такой тяжелой ране. – А еще – боюсь, что лихорадка начнется. Эх, сюда бы тот клейкий порошок…

– Все уплыло вместе с Или… Бедный Или, – вспомнив отважного кошака, Аврора всхлипнула.

Майя взглянула на темнеющее озеро, вздохнула и пожала плечами:

– Или, как и мы, был воином. А воин всегда готов к смерти. Так что…

– Хочешь сказать, что и Корту надо умереть? – взмутилась наследница.

– Я не буду тебе ничего объяснять. Ты ничего и не поймешь. Понять воина может только воин, – ответила, как отрезала Майя.

Аврора промолчала, думая, что рыжая права. Ну, какой смысл слушать объяснения других, когда сама не можешь разобраться? Безнадежное это дело.

Потом девушка кое-что вспомнила и покраснела. Только красней – не красней, а сделать то, что нужно, придется.

– Спасибо тебе, – сказала она быстро, но четко (очень не хотелось бы говорить это дважды, если бы Майя плохо услышала).

Рыжая замерла. Аврора поняла, что сейчас будет тот нехороший вопрос, на который ей придется-таки говорить благодарность повторно.

– А? – выдала девушка-Шип, ошеломленная фразой, которую от Авроры она никак не ожидала услышать.

Брякать «уши прочисти» или «оглохла, что ли?» значило испортить момент и начать то, что не нравилось Корту – словесную перепалку, плавно переходящую в драку.

– Спасибо тебе, – повторила Аврора, медленней и тише, будучи уверенной, что теперь-то Майя прислушивается к ее словам с повышенным вниманием.

– О! – произнесла рыжая, ее темные глаза с искренним интересом уставились на наследницу.

«Ну, хоть былой ненависти и пренебрежения в них уже нет, – подумалось Авроре. – Хотя… очень надо мне её любовь и уважение!» Однако последней, надменной, мысли она хода не дала. Это было опасно и опять-таки могло привести к неосторожным словам и очередной ссоре. Юная леди решила поиграть в дипломата.

Странно, но Майя оценила и не стала ёрничать. Хотя вполне могла с крайне ядовитой интонацией изречь такое – «Ушам своим не верю! Где-то что-то сдохло?», или такое – «Да неужели? Ваша милость снизошла?» Вариантов словесных уколов у рыжей была масса, но она не выбрала ни одного. Она просто пожала плечами и сказала:

– Не могла ж я вас оставить этой подлой скотине.

Словно оправдывала свою смелость. «А ведь верно. – подумала Аврора. – Чтоб одной напасть на здоровяка-капитана, который уже с Кортом разобрался, нужна сумасшедшая отвага».

Майя как раз закончила перевязку и расстелила на траве, под раненым, плащ. Помогла Авроре опустить на него Корта.

– Что дальше делать – ума не приложу, – честно призналась рыжая, садясь рядом.

– Мы повезем Корта в форт Гедеон, – отозвалась, секунду подумав, Аврора, без отрыва глядя в белое лицо убийцы, с надеждой на то, что он вновь откроет глаза. – Это где-то недалеко. Корт говорил, что день пути, не больше.

– Форт?! – изумилась такому предложению Майя. – Накой мне и Корту туда?

– А затем, что там будет лекарь. И он поможет Корту, – Аврора объясняла на удивление спокойно.

Рыжая фыркнула:

– Ты спятила, белая мышь. Кто станет помогать убийце-Шипу в императорской крепости? Арестуют – это да…

Теперь фыркнула Аврора:

– Арестуют, обязательно. Если ты сразу у ворот начнешь орать, как оглашенная: «Эй-эй! Это мы! Наемные убийцы! А к тому ж еще Шипы! Просим помощи!» Тут тебя и встретят честь по чести…

– Ну, а ты что предлагаешь? – сдалась Майя и поубавила дозу пренебрежения в голосе.

– Предлагаю использовать то, что я – это я, императорская дочка. Которую вы – ты и Корт – вырвали из лап жестоких бандитов! Вам – честь, хвала и помощь лучших лекарей страны, а мне… Ну то, что и раньше было, – Аврора вздохнула, – шелковые платья, перстни на пальцы, бархатные туфли…

– Неплохо у тебя было, – хмыкнула Майя и стала поднимать Корта, а тот недовольно заскрежетал зубами. – Подведи вороного – будем грузить.

Аврора чуть растерялась:

– Так ты согласна? С моим планом?

Рыжая кивнула:

– Вполне. Да и выбора у нас нет. Ну, веди коня.

– А мы утра не подождем? Темнеет же.

Майя замотала головой:

– Корт теряет кровь. Рана глубока и широка. Его уже лихорадит. Так что ехать надо немедленно и быстро. А темнота – не помеха. Я Шип – я и в темноте прекрасно вижу. Ну?

И Аврора побежала за Бедокуром…

* * *

Комендант форта Гедеон, благородный сэр Флокур, проснулся от тревожного стука и открыл глаза. Сумерки за окном и отсутствие истошных криков петуха Ляпа говорили о том, что подниматься еще рано.

– Ваша милость! Ваша милость! – тем не мене барабанил в дубовую дверь покоев коменданта сержант Боссен. – Проснитесь! Вставайте! Там какая-то девица у стен! Бросает камни в ворота, кричит, чтоб пустили.

– Девица? Камни? – пробормотал его милость, садясь и спуская ноги в медвежью шкуру, которая заменяла собою ковер.

Медведя, что пошел на укрытие пола, комендант убил год назад, собственноручно: бурый рылся в куче мусора за крепостной стеной, а мальчишка, выносивший очистки, увидал его, поднял гвалт и созвал всех воинов крепости. Первым прибежал комендант и с любимого арбалета пристрелил зверя и прославился, как бесстрашный человек и меткий стрелок.

Натянув штаны и набросив плащ, комендант со вздохом погладил круглое, теплое и белое плечо супруги, которая проворчала что-то нехорошее в адрес беспокойного сержанта, и сонно прошлепал босыми ногами к двери, отпер ее.

– Ты что? Пьян? – спросил у Боссена, еле сдерживая зевок и почесывая затылок.

– Ваша милость, – с укоризной произнес сержант. – Да как же можно на дежурстве-то? Обижаете.

– Тогда почему про девиц треплешься?

– Да потому, что сами гляньте: девица у стен. А еще два парня. Один то ли хворый, то ли мертвый – издали и не разберешь.

– Девица, парень мертвый, – повторил комендант, приступая к почесыванию бороды. – Что ж, это интересно. Пошли смотреть.

Вид со стены открывался странный: в сиреневой рассветной мгле перед воротами крепости виднелись три лошади: два замечательных породистых жеребца и третья – неприглядная, коротконогая и толстобрюхая крестьянская лошадка.

На крупном вороном красавце, плясавшем на одном месте от избытка резвости, сидело двое: впереди – человек с бессильно повисшими руками. Он явно находился не в добром здравии. Его поддерживал рыжеголовый товарищ.

Была и девица. Невысокая и тонкая, с двумя длинными, золотистыми, но растрепанными косами, в каком-то мальчишеском наряде. Она, в самом деле, стояла перед воротами и швыряла в них булыжники, которые подбирала здесь же – на краю дороги.