Город смерти - Виктор Глумов

Они не успели протолкаться к Леону. На площадь вышел Гарик в сопровождении пяти старост. Вид у военного был озабоченный, у старост — виноватый.

— Сунетесь ближе хоть на километр — урою, — пообещал Гарик собравшимся. — Нам в округе мутанты не нужны.

Старосты подобострастно закивали.

— Уходим, — бросил Гарик солдатам.

Муты захлопали, завопили. Солдаты быстро строились и отступали к технике. Сандра бросилась к Леону, работая локтями и ногами, Вадим за ней еле поспевал.

— Что приезжали-то? — крикнул кто-то старостам.

— Узнать, какого хрена мы, ебена корень, с места снялись и к ихней чистой Москве поперли, — ответил пятнистобородый.

Леон очнулся. Увидел Вадима и Сандру, изобразил улыбку.

— Ты что? — тормошила его Сандра. — Что с тобой? Где Ходок? Что вообще случилось, ты узнал?

— Тихо, — приказал Леон. — Здесь разговаривать не будем. Надо уходить, а то вдруг лунари вспомнят, что нас ищут.

Когда шум стойбища стих, остановились на привал. Курицу Сандра потеряла, но в заплечном мешке у Вадима осталась выменянная еда. Остальное забрали из схрона. Развели костер. Леон смотрел в огонь, Вадим боялся его о чем-нибудь спрашивать. А любопытство распирало. Что все-таки случилось с Ходоком?

— Ладно, — Леон свернул самокрутку и жадно закурил, — я понимаю, вы должны знать. Ходок работал на лунарей.

Сандра охнула. Вадим недоумевал: как так? Работал на лунарей — давно бы сдал. Нет, бежал с ними через лес, у системщиков сидел, потом у Синтезатора. Прятался в болоте… Нет, Ходок вел себя гадко, хамил, дулся на Сандру — за то, что спала с Вадимом, на Вадима — за то, что спал с Сандрой, что из-за него вынужден был идти непонятно куда. Хамил, нарывался и даже получил в морду… Но «работал на лунарей»?!

— Давно? — спросила Сандра.

— Год уже. Пас меня, гаденыш. Вид на жительство в Институте ему пообещали, что ли. Не знаю, он не успел рассказать.

— То есть — не успел?!

— Сандра, ты — большая девочка. Как раз облава началась. Я не мог с ним бесконечно играть, надо было успеть. Чтобы лунари тело своего осведомителя не нашли.

Вадим прикрыл глаза. Дожили. Этот… этот… Этот убийца спокойно объясняет, что прикончил друга. Пусть, ладно, допустим, Ходок признался в шпионаже. Под пытками небось сознался, под пытками кто угодно сломается. А он его, значит… И чтобы тело не нашли.

— Ты, Дизайнер, глазки-то не закрывай. Он хотел тебя сдать. В первую очередь — убить меня, потом — сдать тебя, потом вытребовать себе Сандру, трахнуть ее и убить. Это — его слова. И нечего жалеть.

— Что ты сделал?

— Неважно. А тело… спрятал.

Сандра неожиданно расплакалась. Леон зло на нее зыркнул.

— Свои бабьи эмоции держи при себе. Ты — солдат, детка, ты убивала. А я спасал не только свою шкуру, но и ваши. Все. Подобрали сопли и топаем к цели. Немного осталось.

Сандра уткнулась в плечо Вадима. Он растерянно погладил ее по голове. Слова Леона не лишены смысла. Пусть бандит Вадиму неприятен, пусть его «метод работы» вызывает отвращение — надо идти дальше. Подобрав сопли, да. Пусть себе Вадим Вечорин, молодой специалист, рефлексирует. Дизайнер, грязный и заросший, как мут, займется выживанием. А дома сходит к психоаналитику, анонимно, чтобы сразу не забрали в Кащенко[4]. Сандра вот только расклеилась. Сначала на мутов сорвалась, теперь по несостоявшемуся насильнику ревет.

Леон потер лицо обеими руками.

— Прекрати. Его не нужно оплакивать. Он бы нас убил, если бы осмелился, еще раньше. А сегодня у него просто крыша уехала. К счастью. И если ты думаешь, что мне убивать человека, которого я считал союзником, было легко, ты ошибаешься. Но предателю — собачья смерть. Я только жалею, что раньше этого не сделал.

Длинная для него речь отняла у Леона все силы. Он откинулся на спину и уставился в небо, зарешеченное ветвями. В лесу было тихо — от стойбища они шли на юг, в те края, откуда даже птицы улетели.

4. Гость из будущего

— Блин, до чего тут сыро ночью, — проговорил Вадим.

— Опять ни черта не успели. — Леон сплюнул под ноги, сунул в зубы сигарету, закурил. — Даже веток не наломали. Под открытым небом спать то еще удовольствие.

— А если фонарик достать? — Вадим прикусил язык, так на него зыркнул Леон.

Он сам все понял. Солдаты их уже не ищут, но тут по-прежнему околачиваются. Значит, у них появилась проблема поважнее, и это как-то связано с великим переселением народов.

Над головой с диким ревом пронеслись истребители, Вадим аж пригнулся.

— Это еще что? — злобно бросил Леон.

Сандра пожала плечами.

— Иди с фонариком дальше, — не унимался Леон. — Тебя повяжут, фонарик отберут и сразу поймут, кто ты. Нужно быть незаметными, потому что, похоже, наши интересы и интересы военных лежат в одной плоскости.

Молодой месяц, на который смотрел Вадим, исчез, мигнули звезды, по деревьям, залитым серебристым светом, проплыла тень. Секунда — и месяц снова появился. Сандра закрутила головой:

— Ты это видел?

— Да. — Вадим потянулся к пистолету.

— Значит, не глюк.

Вскочил Леон, прицелился в темноту и шепнул:

— Что это?

— Не знаю, — голос Сандры задрожал. — Я с таким не сталкивалась.

— Да, — Леон кивнул, повел стволом автомата. — Что-то там есть. Не зверь.

Вадим с ужасом почувствовал, как отнимаются ноги. Ледяной страх пополз по позвоночнику, сжал мочевой пузырь. Уж не за этой ли тенью гоняются военные? Если коридор до сих пор открыт, сюда могут проникнуть твари из любой бездны.

Леон дышал шумно и тяжело. Сандра, дрожа, прижалась спиной к спине Вадима.

— Что ж это за ерунда была? — простонала она. — Может, оно нас не тронет? Как думаете?

Воздух наполнился едва уловимым звоном. Так же звенят провода. Звук лился отовсюду и ниоткуда одновременно. Некто рядом. Смотрит. Ждет. Свист на грани слышимости — схватившись за шею, падает Леон, следом — Сандра.

В щеку ужалила оса — Вадим нащупал дротик, попытался его выдернуть, но рука будто прилипла к щеке. Ноги подкосились, и он упал в траву.

Из леса выплыл кусок звездного неба, толкающий по земле продолговатую тень. Ближе, ближе… Душа заметалась в неподвижном теле. Вскочить, убежать, спастись!!! Но невозможно даже зажмуриться. Мир качнулся и начал блекнуть…

…Темнота.

Алик приблизился к флаеру с опаской, нога за ногу. Заглянул в люк. Обернулся — бледный, напуганный. Чтобы хоть как-то ободрить подчиненного, Кушнир пожал его холодную, мокрую от пота руку.

— Это не опасно. Только не забывай, что у тебя шестьдесят часов. Потом коридор будет закрыт, — покосившись на отрешенного Юрия Феоктистовича, шепнул он Алику, — так что особо не геройствуй, лучше вернись пораньше.

Захлопнулся люк, флаер повисел на месте, словно собираясь с силами, и нырнул в серовато-лиловое облако — то ли туман, то ли северное сияние. Там, где он исчез, пошла сиреневая рябь, полыхнуло пурпурным — и все.

— Быстрее давай, — Юрий Феоктистович заозирался по сторонам. — Не нужно нам лишних глаз.

— Уже все, один я остался, — сказал Кушнир, не спеша уселся в кресло пилота, проверил исправность системы жизнеобеспечения, а также психосканеров, силового поля и голографического проектора.

Автомат, фильтры и лекарства — порядок. Можно отчаливать.

«Сколько гемора, — думал он, готовясь к прыжку, — из-за того, что один придурок решил поиграть в бога. Думает, если он явится пред аборигенами, они падут ниц и на трон его потащат. Ага! На электрический трон… Хорошо, если живой останется. Только бы в жопу какую-нибудь не угодил! Вытаскивай его оттуда, пачкайся».

Так, включить защитное поле и… Подумаешь, прогулка в другую вариацию… Главное — не геройствовать, вернуться пораньше… Старт! Флаер нырнул во флуктуацию, Кушнир и выдохнуть не успел, как перед его машиной возникли стволы деревьев, чуть оттененные темнеющим небом. Едва успел взять круто вверх.

Значит, мир отсталый… Интересно, уровень развития по Первушину какой? Неважно. Теперь — неважно. А вот что разрыв во времени — это скверно. Беглец мог находиться здесь и неделю, и месяц. Тогда, скорее всего, он успел окопаться. Его могли убить, и плакали денежки.

Так, теперь — включить голопроектор… фон серовато-синий, под цвет неба. И силовое поле — мало ли что.

Описав полукруг над лесом, флаер устремился на запад — Кушнир выбрал маршрут наобум. Он полагал, что беглец находится в квадрате площадью сто-двести тысяч километров. Психосканеры засекают объект с пяти километров. Значит, чтобы последовательно прочесать квадрат, нужно сделать где-то тридцать проходов «челноком». И домой. Буде не приключится форс-мажора.

На экранах темнел лес, перемежаемый полянами. Кое-где — пустошь, кое-где — болота… вспаханное поле. Огромное. Километра четыре. Значит, люди тут все-таки есть.