Сосед (не) на час (СИ) - Блэйк Эвелина

— Чего? — любопытно взглянул на меня Андрей.

— Больше никогда не произноси при мне имени этой гарпии, — расхохоталась я.

Андрей улыбнулся и прижался ко мне губами в торжествующем поцелуе.

Эпилог

Эпилог

Андрей

Я поплотнее завернулся в куртку — в воздухе уже давно витал морозный воздух, по-зимнему холодный. На улице было достаточно дискомфортно, но я не могу сидеть на одном месте, и готов ждать столько, сколько придется.

Но время ожидания длилось, а на крыльцо так никто и не выходил. Вскоре я совсем забыл про холод, нервно измеряя шагами асфальт перед входом в роддом.

Послышался шум машины. Я резко развернулся, взвинченный, как на иголках, а затем с облегчением выдохнул, узнав грузовик Федора. Отлично, свои приехали. Теперь хоть не мучиться неведением в одиночестве.

— Ох, Андрюша, ты чего такой нервный? — бросилась ко мне Элеонора Степановна, хлопнув дверью машины.

— Так, а как же по-другому?.. — я растерянно развел руками, не в силах придумать себе оправдание.

— Ох, бестолочь, не ты ж рожаешь, — по-доброму усмехнулась она и оглядела меня с ног до головы серьезным взглядом. — Ох, Андрюшка, никогда я тебя таким нервным не видела, обычно весь такой самоуверенный, язвишь направо и налево…

Я хотел было, как обычно, отшутиться на эти слова, но понял, что сейчас мне это делать совсем не хочется.

— Сегодня важный день, — серьезно глядя в глаза Элеоноре Степановне, сказал я. — Происходит пополнение нашей семьи.

Соседка наградила меня подбадривающей улыбкой.

— Привет, Андрюха! А что врачи говорят? Долго еще ждать? — к нам присоединились Ира и Федор. Последний любопытно приподнял брови, задавая вопросы.

— Полчаса назад говорили, что уже вот-вот… — припоминал я, задумчиво глядя на окна роддома. Время совершенно перемешалось у меня в голове. Боже, я же совсем не знаю, каково это — быть отцом! Но одно я знаю точно — этого ребенка я буду растить как своего собственного. Это ребенок Ники, и мне этого достаточно.

— А чего снаружи асфальт топчешь? — Федор продолжал свой незамысловатый допрос.

— Сидеть надоело, — я нервно дернул подбородком.

В этот момент дверь роддома отворилась, а вместе с ней подскочило и мое сердце. Друзья сразу же подобрались и в волнении посмотрели в сторону здания. Из-за двери выглянула улыбающаяся медработница.

— Ну, что там? — практически подскакивая на месте, нетерпеливо спросил я.

— Поздравляю, у вас девочка! — ее улыбка стала еще шире. — Можете пройти в палату к жене.

— Ура-а! — я не сразу смог переступить порог родильного отделения, потому что Элеонора Степановна, Федор и Ира в три голоса принялись меня поздравлять и обнимать.

Наконец, осторожно высвободившись из их объятий, я рванул в сторону больницы, и уже буквально через минуту был на пороге палаты, в которой находилась Ника.

Ника, недавно ставшая моей женой, лежала на кровати и устало глядела на меня из-под полуопущенных ресниц. Взгляд ее был рассеянным, на лбу запечатлелись тревожные морщинки, вспотевшие волосы прилипли ко лбу, но, Боже, как же в этот момент она была красива!

Тихонько войдя в палату, я трепетно взял Нику за руку и легонько поцеловал тыльную сторону ладони, действуя осторожно, словно бы она была не девушкой, а хрупкой вазой. Я понимаю, что Ника вряд ли бы одобрила такое сравнение, но я не сомневался в том, что именно такого трепетного и внимательного отношения она заслуживает.

— Как твои дела? — мой голос хрипел от переживаний.

— Все отлично, — она подарила мне усталую улыбку и поправила подушку под головой. — Ее только что унесли.

— Мне так не терпится увидеть нашу малышку! — улыбнулся я.

— Да, мне тоже! — глаза Ники загорелись ярки огнем, и она попыталась приподняться на кровати.

— Тише, тебе сейчас, наверное, лучше соблюдать покой! — я попытался утихомирить свою неуемную жену. Вечно ей нужно разводить деятельность, особенно, когда нужно бы отдохнуть, вот ведь неугомонная!

— Не беспокойся, я чувствую себя отлично! — воскликнула Ника, но я слышал усталость в ее голосе.

В этот момент распахнулась дверь, и я напрочь забыл обо всем, потому что в палату внесли ее — нашу малютку. Ее вручили Нике для того, чтобы она могла покормить младенца.

— Какие у нее маленькие ручки! — завороженно глядя на малютку, воскликнул я.

— Она тебе нравится? — Ника в волнении взглянула на меня.

— А как иначе? — воскликнул я.

Я понимал, о чем она говорит. Ника волновалась, что я не смогу принять ребенка от другого мужчины, да меня и самого, если честно, до последнего снедали некоторые сомнения.

Но сейчас они исчезли, их не стало в один миг. Никаких сомнений, даже их отголосков. Я вдруг осознал, что нет ничего важнее моей дорогой жены и этого маленького комочка, свернувшегося у нее в руках. Наверное, мое сердце никогда не было так сильно наполнено любовью, как сейчас.

Все это, все эти мысли, я вложил в свой взгляд. И самым великим счастье было осознание того, что я четко понимал — она это все прекрасно видит и чувствует то же самое…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец