Апостолы Феникса - Линн Шоулз

Скэрроу повернулся к ним спиной и взмахом руки очертил дугу горизонта, глядя на восходящее солнце. Оно сияло ярко, словно золотой слиток.

Он медленно повернулся обратно, каждым точно рассчитанным движением нагнетая напряжение. Он знал, как захватить внимание и зажечь огонь в слушателях. Будучи императором, он довел умение устраивать такие представления до совершенства, и сейчас вновь ощутил это божественное чувство безграничной власти над слушателями, увидев зачарованные лица своих апостолов.

— Похоронные жертвы приносились для того, чтобы человек жил в мире, где зеленеют пышные леса, где растения сочатся нектаром, сладким на вкус, изысканные краски радуют глаз, а чудесные плоды не дают нашим желудкам чувствовать голод. Благословенный дождь наполняет сладостью воды наших озер, рек и ручьев, и море предоставляет нам роскошные дары. Каждый камень, каждое животное, каждая песчинка и каждая травинка колеблется в гармонии, дабы наша жизнь была изобильной.

Он сделал паузу, переводя взгляд с одного апостола на другого. Их глаза горели из-под ритуальных головных уборов. Он понизил голос, чтобы они старались расслышать его, чтобы заставить их сосредоточиться.

— Перед началом нашего времени боги, каким бы именем их ни называли — Будда, Аллах, Яхве — вернули кости наших предков и окропили их своей кровью, и человечество возродилось. Родилось Пятое Солнце. Но мы не воздали им должной благодарности за пролитую кровь, за великую жертву. Мы говорили о ней пустыми словами молитв, но не делами, мы не совершали деяний, которые бы доказали ее. Минуло много времени с тех пор, как человек был искренен в своей хвале и признательности, и вселенная устала служить неблагодарным людям. Вы избраны, поскольку уже посвящали себя достижению идеалов столь могущественных, что ваша страсть поглотила вас. Поэтому вы здесь. Поэтому вы вновь живете.

К нам должен присоединиться еще один, которого я особенно хотел бы привлечь к нашей миссии в качестве моего последнего апостола. Когда вас станет двенадцать, мы достигнем полноты. И когда наступит грядущий день славы и я докажу всему миру, что мы — его единственная надежда на спасение, вы совершите свою работу. С помощью талантов, которые вы использовали в своей прошлой жизни, вы приведете человечество к пониманию и принятию ответственности за то, чтобы жизнь могла продолжаться. У вас будет власть выбрать тех, кто больше достоин. Пусть их кровь прольется с ваших рук. Ощутите жар их духа. Возьмите их жизнь, чтобы могли жить другие.

Скэрроу замолчал и обвел взглядом своих апостолов. Пламя, пылающее внутри него, тлело в его глазах.

— Кто станет рядом со мной в этот час без колебаний и сомнений? Кто из вас первым пойдет в мир и докажет свою верность, даже прежде, чем я скажу, какова ваша конечная награда?

И прежде чем другие апостолы успели шевельнуться, из рядов выступил чернокожий гигант.

— Я, — произнес он. — Его Превосходительство Пожизненный Президент Иди Амин Дада Уме.

Скэрроу улыбнулся.

— Так и будет, Ваше Превосходительство.

ЭЛЬ ЯГУАР

2012, западное побережье Панамы

—  «Isla de Sangre»означает Остров Крови, верно? — спросила Сенека.

Капитан Мали-Мали кивнул. Это был высокий худой человек с темной кожей и бритой головой. Стоя за штурвалом, он вел двадцативосьмифутовую спортивную лодку в залив Чирики, к острову, находящемуся в тридцати милях от материка.

— Название ему дали из-за исправительной колонии? — Сенека стала рядом с ним, держась за леер.

— Нет, он получил свое название еще от испанцев в шестнадцатом веке. Тюрьму же построили в 1919-м. Но много los deparecidosпролили здесь кровь. Так что это хорошее название для плохого места.

—  Los deparecidos? — переспросил Мэтт.

— Пропавших, — капитан перекрестился. — При диктаторах Омаре Торрихосе и Мануэле Норьеге люди исчезали тысячами. Многих похоронили в безымянных могилах возле старой тюрьмы, других расчленили и скормили акулам. — Он улыбнулся Мэтту. — Здесь много акул.

Сенека бросила на Мэтта озабоченный взгляд. Она-то думала, что они понимают, во что ввязались. Найдя письмо в коробке с вещами Даниеля, она связалась с Universidad de Las Americasв Мехико, чтобы узнать, куда отправился, выйдя на пенсию, профессор Флорес, Даниель говорил, что профессор уехал на какой-то покрытый джунглями остров. В конце концов, ей удалось найти в университете человека, который точно знал, где сейчас Флорес. Он поселился на островке у западного побережья Панамы.

Сенека была полна решимости выяснить, что означает таинственный телефонный звонок, убеждавший найти Эль Ягуара. Мэтту стоило лишь позвонить — он сразу ухватился за возможность продолжать поиск расхитителей могил. Уже на следующий день они вылетели в Панаму и доехали до прибрежного городка Санта-Каталина, где стали искать транспорт, который довез бы их до острова.

Они были в море уже больше полутора часов, когда наконец впереди на горизонте показался Исла де Сангре. Им предстояло подойти к причалу, к которому подвозили заключенных. Сенека читала где-то, что устрашающая репутация панамской тюрьмы отпугивает приезжих, поэтому остров остается пустынным, за пределами колонии там практически нет других построек.

— Поскольку трудно найти и нанять лодку, у меня создалось впечатление, что сюда никто не ездит, — сказал Мэтт.

— Люди предубеждены относительно старой тюрьмы, — ответил Мали-Мали. — Так что два фрахта за одну неделю — это большая редкость. Два дня назад я отвозил еще одного человека.

— Может быть, остров потихоньку становится туристическим местом? — сказал Мэтт.

— Для моего бизнеса было бы неплохо, но вряд ли. На острове живет лишь горстка людей — несколько бывших заключенных да пара рыбаков. Они потому его и выбрали, что место уединенное. Они гостей не любят.

— Вы знаете профессора Роберто Флореса? — спросила Сенека. — Он вышел на пенсию и поселился на этом острове.

Капитан задумался.

— Некоторые зовут его Эль Ягуар, — добавил Мэтт.

— А, Эль Ягуар. Очень умный человек. Он живет в маленькой хижине возле старой тюрьмы.

— Значит, вы с ним знакомы? — уточнил Мэтт.

— Я не раз выпивал с Эль Ягуаром. С ним опасно держать пари, кто кого перепьет. — Капитан Мали-Мали сделал жест, как будто отпивая из невидимого стакана. — Он не любит чужаков. Эль Ягуар может спрятаться в джунглях не хуже кошки, в честь которой зовется.

— Ну, от нас он скрываться не захочет, — сказала Сенека. — Мы едем к нему в гости.

Капитан открыл дверь шкафчика под штурвалом, извлек оттуда литровую бутыль секо.

— Передайте это Эль Ягуару, чтобы уж наверняка с ним подружиться.

— Что это? — спросил Мэтт.

— Его любимый напиток. Из сахарного тростника. Он любит добавлять в него немного козьего молока. Seco con leche.

— Спасибо. — Сенека взяла бутылку и подняла, чтобы посмотреть жидкость на просвет. — Сколько мы вам должны?

— Ничего. Это подарок для моего друга. Скажете ему, что это от капитана Мали-Мали и, в зависимости от настроения, он либо сразу пригласит вас в хижину, либо достанет пистолет и пальнет в вас. Тогда секо поможет облегчить боль.

— Будем знать. — Сенека взглянула на Мэтта.

Капитан ловко подвел лодку к пристани и закрепил швартовом. Он помог Сенеке сойти на деревянный настил, потом привел лодку в равновесие, и Мэтт тоже выбрался.

— Чтобы попасть к Эль Ягуару, идите вон той дорогой, которая отходит от пляжа. — Мали-Мали указал на грязную дорогу между кокосовых пальм. — Через несколько миль она приведет вас к старой тюрьме. Его хижина на полмили дальше.

— Вы вернетесь за нами завтра рано утром? — спросил Мэтт, уточняя, понял ли капитан, о чем они договорились.

Капитан Мали-Мали ткнул указательным пальцем в небо.

— Если погода позволит. Удачи вам — и привет Эль Ягуару! — Он отвязал лодку и задним ходом отошел от причала. Потом, подняв волну, развернулся и вышел из защищенной подковообразной бухты в открытый океан.

Несколько секунд они смотрели ему вслед, потом пошли по неровному настилу причала к пляжу. Затем повернули на север, как показал Мали-Мали, и вошли в джунгли по остаткам сильно разбитой дороги: две параллельные колеи, между ними — трава по колено. По обе стороны ее окружали густые заросли. Из зарослей доносились крики попугаев ара и обезьян-ревунов, а в сотне футов впереди дорогу перешла довольно крупная игуана.

— Дома я засыпаю под запись звуков живой природы, — сказала Сенека. — Но здесь гораздо лучше, к тому же в стерео.

Через полчаса они увидели первые тюремные постройки — массивные бетонные конструкции, казалось, росли прямо из рыжей грязи и густого кустарника.

— Похоже, джунгли не теряли времени, отвоевывая это место, — заметила Сенека.