Вейская империя (Том 1-5) - Юлия Латынина

- Прощайте, чахарский князь, - сказал Арфарра, поднялся и вышел из комнаты. Вслед за ним гуськом засеменили два чиновника.

Шаваш остался лежать и глядеть в потолок. Между потолком и ним лениво колыхались зеленые круги: круги спускались все ниже и ниже, крутились и раскачивались, хотели вобрать в себя Шаваша. Шаваш думал о том, что Арфарра даже и не пытался добиться от него союза.

Пришел лекарь, раскрыл больного, стал мазать вздувшееся красное мясо на ногах и на животе.

- Я выживу, - спросил Шаваш.

- Нет, - ответил лекарь.

Оставив Шаваша, Арфарра прошел в свой кабинет и заперся там надолго, шелестя бумагами. Никого к нему не пускали: только вечером пришел один человек и принес письмо.

Арфарра развернул письмо: это была просьба о тайной встрече, посланная ни кем иным, как яшмовым араваном. Переговоры эти велись уже вторую неделю. Арфарра подозревал в них ловушку.

Арфарра глядел на бумагу. Итак, люди со звезд не убрались из ойкумены восвояси... они ходили меж людей империи, как оборотни, смотрели, думали... Арфарра представил себе, что они думали.

Двадцать пять лет назад Арфарра имел дело с Ванвейленом и его товарищами. Кто они такие, он не знал, - но он не мог ошибиться в их смешной и наивной любви к самостоятельности и свободе. Двадцать пять лет назад Арфарра обманул Ванвейлена, использовал его, как пешку: что мешает предположить, что Ханалай точно так же использовал и обманул своего чужеземца?

Расспросить еще Шаваша? С этим человеком говорить было бесполезно. Можно был б спросить: "То у вас получается, что люди со звезд хотят разъять ойкумену на части, то у вас получается, что яшмовый араван хочет быть первым министром?" Ну и что? Шаваш возразит: это правительство их хочет разрубить страну на части, а яшмовый араван хочет стать первым министром. Ибо, поистине, источник всей истории в том, что правительству выгодно одно, а агенту правительства выгодно другое. Может, Шаваш и прав. Притом яшмовый араван приваживает государя: Шаваш этого не может знать, а он, Арфарра, знает. Какой стыд! Во всей ойкумене один чужеземец пожалел императора! Или...

Арфарра вертел письмо в руках. Если душа и государство чужеземцев устроены так, как полагает этот сумасшедший чиновник, то это - ловушка. Если же они устроены так, как полагал все эти четверть века Арфарра - то эта встреча, возможно, изменит судьбы ойкумены.

Поздно ночью Арфарра выехал с несколькими спутникам из осажденного города. Ночь была нежна и прохладна, луны осторожно крались в небе, как два белых барсука, след в след, и конникам в боевых доспехах было удобно и нежарко. Через час достигли разрушенного храма Фрасарха, - на берегу ручья, за храмом, стоял домик для еды с маленькой острой крышей.

Арфарра, пригнувшись, вошел в домик: на столике, накрытом для троих, стояла миска с пирожками и горела масляная плошка, на стене висело несколько сухих молитвенных венков. За столиком, пригнувшись, сидел человек и ел сладкий пирожок с маслом и сахаром. Человек поспешно встал и сделал восьмичленный поклон. Арфарра ответил тем же. Человек был толстенький, похожий на персик: глазки его, распустившиеся при виде Арфарры, зашныряли по сторонам. Арфарра узнал по приметам господина Ханду.

- А что же... гм, - Арфарра запнулся, - что же пророк?

- Я не знаю, - сказал с досадой Ханда, - придет ли он, но если и придет, то только после полуночи.

Они сели.

- Разумные люди, - сказал Ханда, - сожалеют, что наместник осмелился на бунт. Вот - он выставлял вас негодяем, говорил, что богатство подданных - залог богатства государства. Велел людям объявлять свои имущества. Богатые люди послушались его, а теперь что? Он издал указ, по которому каждый, не отдавший имущества на борьбу с врагами народа, сам враг народа!

Арфарра глядел в ночное окошко. В комнате было три окошка, счастливое число.

- Увы, - говорил меж тем Ханда от имени богатых людей, - мы были как поленья, заключившие союз с огнем, и господин Айцар был как царь мышей, который привел кошку в мышиную норку, чтобы та расправилась с его недругами...

Так они говорили некоторое время, и обсудили все приемлемым образом, и Ханда наконец сказал, улыбаясь: "Наши условия - ваши условия. Мы бы хотели, однако, чтобы вы не казнили никого, кроме тех, на которых мы укажем."

Наконец во дворе всхрапнула лошадь, что-то свистнуло, зашуршали шаги. "Это, верно, пророк" - сказал Ханда. Арфарра обернулся к двери. "Интересно, похож ли он повадками на Ванвейлена", - подумал Арфарра.

Дверь разошлась в стороны: на пороге стоял Ханалай.

И если вы хотите узнать, что произошло дальше - читайте следующую главу.

20

Ханалай, нагнувшись, неспешно вошел в комнату.

- Ба, - сказал Ханалай, подцепив лапой блюдо с пирожками, - разве это угощение? Поистине, гость, кто бы он ни был, - дорога к небу. Как можно плохо принимать гостя?

В дверь, поскрипывая сапожками, входили люди. Иные, подходя к столу, развязывали узлы с провизией, другие вставали с секирами и мечами у стен. Арфарра понял, что его дружинники в сенях уже перебиты, и что Ханда с самого начала заманивал его в ловушку.

- Я, - сказал Ханалай, - невежественный человек, а мои советники мудрые люди. Я говорю им: "Пока Арфарра в столице - ее никак не взять. Если Арфарры не станет, - через сколько времени мы возьмем столицу?" Мои советники мудрые люди, но они начинают спорить. Одни говорят "через два дня", другие - "через четыре". Я растерялся и решил позвать вас, господин Арфарра, чтобы вы сами ответили на этот вопрос.

- Что ж, - сказал Арфарра, - вы, может быть, возьмете столицу и завтра. А послезавтра ваше войско разграбит ее и разбежится, потому что все эти люди пришли сюда в надежде иметь выгоду в грабеже и вернуться в свои деревни. Если вы попытаетесь воспрепятствовать грабежам, вас сметут, как сухой лист. А потом вы останетесь на развалинах Небесного Города, без войска и с репутацией святотатца. И тогда люди более умные, из тех, что не спешат называться государями и министрами, откажут вам в подчинении, - и кто-то из них, инисский правитель, или чахарский князь, через двадцать лет станет хозяином ойкумены, населенной, впрочем, покойниками, оборотнями и людоедами.

- Тю, - сказал Ханалай, - а ведь я мог бы, пожалуй, подарить вам голову этого изменника Ханды, и заключить с вами мир: останусь ли я первым министром?

По знаку Ханалая перед Арфаррой поставили походную тушечницу, расправили бумагу.

- Я действительно хотел бы заключить мир, - сказал Ханалай. Позовите сюда Киссура, и мы договоримся.

Арфарра вздохнул и сказал:

- Я конечно не позову Киссура. Двух кабанов не жарят на одном вертеле.

- Ладно, - сказал Ханалай, - но уж одного-то кабана я изжарю в свое удовольствие.