Космические волки: Омнибус - Уильям Кинг

— Это… запретные зоны.

— Не для меня, — ответил Космический Волк. — И не для него.

— Возможно, вы все же выслушаете меня? — губернатор выглядел так, словно вот-вот сорвется. — Не ходите туда.

На лице Торскира отчетливо проступило презрение.

— Если тебе не хватило духу вынюхать врага и пройти по его следам, даже не думай меня останавливать.

Жестом скомандовав остальной стае следовать за ним, рунный жрец зашагал вперед. Идя по платформе, он обратился к воинам по защищенному вокс-каналу.

— Рамон здесь, братья, — произнес Торскир, обрамляя в слова то, что поведали ему способности псайкера. — Бегите быстро, неситесь со всех ног. Сегодня мы добудем его голову.

— Открыть дверь, — приказал Рамон.

Перед ними возвышались железные врата, усиленные арматурными стержнями, поверх которых располагались многочисленные фиксирующие зажимы из адамантия. Арку дверного прохода, высеченную в толще гранита, покрывали охранные руны горфелиона — древнего шрифта, неизвестного никому из смертных обитателей планеты. Подземелье, у входа в которое стоял отряд, создали задолго до постройки городов-ульев, и, возможно, не руки людей возвели его. Глубочайшая древность сочилась из камня, иссушая жизненную силу вокруг чернокнижников, усмиряя ритм Изменений, словно вода, выплеснутая в пламя костра.

Но, несмотря на это, с той стороны врат изливалась физически ощутимая сила, вытекающая наружу, будто кровь из раны. Пока отряд подходил к дверям, воздух вокруг словно сгущался, а звуки дыхания и характерное гудение силовой брони с каждым шагом становились тише.

Один из рубрикатов обхватил массивный железный стержень и потянул на себя. Балка подалась со скрежетом терзаемого металла и оторвалась от двери. Второй безмолвный десантник точно так же разделался со следующим стержнем, а затем оба рубриката принялись крушить врата. Как всегда, не издавая ни звука, они отгибали и выдирали железные пластины, отбрасывая вырванные куски ударами ног, до тех пор, пока окончательно не расправились с преградой.

Рамон и Фэлиас вошли внутрь помещения вслед за рубрикатами. Из ниоткуда заструился грязно-красный свет, растекаясь по комнате, словно разворачивающийся свиток пергамента.

Помещение оказалось небольшим, едва ли пять метров в диаметре. Скалобетонные стены и мраморный пол скрывались под слоем пыли в палец толщиной. В центре комнаты располагался высеченный из простого камня алтарь, покрытый уже знакомыми охранными рунами неясного происхождения. За жертвенником, в дальней стене, располагался низкий арочный проход, заложенный чем-то вроде грубых гранитных брусков. Чья-то могучая рука высекла в камне единственную защитную руну, глубокие линии которой проходили через швы кладки.

Подойдя к арке, Фэлиас в полной мере ощутил присутствие создания, яростно извивающегося за гранитной преградой. Там скрывался бодрствующий, бесконечно злобный разум, царапающий тесные стены темницы. Доведенный до бешенства ненавистным заключением, он, без всяких сомнений, оставался могущественным. На мгновение младший чернокнижник открыл существу за стеной свое сознание и тут же задохнулся, хватая ртом воздух.

— Осторожнее, — улыбнулся Рамон. — Решил, что уже достаточно силен для такого?

Его ученик потряс головой, очищая мысли.

— Оно… ужасно, — прошептал Фэлиас, приведенный в трепет грандиозностью заточенного существа. — Как удалось сковать такое создание? Мы выпустим его?

Ничего не ответив, лорд-чернокнижник подошел к алтарю и склонился над высеченными в камне охранными рунами. Медленными движениями, скованными необходимостью точно следовать ритуалу, Рамон начал уничтожать символы.

Руны поддавались не сразу, какое-то время ярко пылая, словно расплавленное железо, и сопротивляясь чарам шепчущего воина. С разрушением каждого из охранных заклятий очертания комнаты содрогались, как будто освобождаясь на мгновение из плена измерений, и присутствие разума за стеной, оказавшегося в пустынном краю между реальностью и бредом, становилось все более ощутимым. На руках Фэлиаса встали дыбом волосы — он слышал, как создание, дыша, словно загнанный зверь, дергается в оковах, ощущал, как бьется его призрачное сердце.

Вскоре осталась лишь одна охранная руна, вырезанная в гранитной кладке под аркой. Ученик, не отрываясь, смотрел, как Рамон подходит к преграде и кладет на неё ладони в латных перчатках. Последний защитный символ ярко засветился, как и все предыдущие, заставляя Фэлиаса приготовиться. Обратившись к знаниям, почерпнутым из тёмных бестиариев в сумрачных библиотеках Ока, он размышлял, какое именно создание заключено по ту сторону прохода. Насколько мог предположить младший чернокнижник, за стеной скрывался поглотитель разумов и пожиратель душ, захватчик тел, облачающийся в плоть своих жертв. Зная, что не должен сомневаться, что обязан довериться сплетениям судеб, Фэлиас спрашивал себя — не опрометчиво ли поступает Рамон, освобождая существо столь могучее?

И тут, в последний момент, когда руна уже начинала разрушаться, лорд-чернокнижник отстранился. Запустив руку в кисет, висящий на поясе, Рамон извлек хрупкую вещицу, золотой амулет в форме слезы. Прижав талисман к граниту, учитель Фэлиаса восстановил охранное заклятие. Амулет кратко блеснул, словно подсвеченный изнутри, заискрился и утонул в каменной кладке, упокоившись между линий защитной руны, словно находился там с сотворения мира.

Склонившись к стене и едва не касаясь губами гранита, Рамон прошептал внутрь одно-единственное слово.

Затем, выпрямившись, он повернулся к Фэлиасу.

— Знаешь, что последует за этим, верно? — спросил учитель.

Ученик не ответил, но от слов Рамона кровь заледенела у него в жилах. Казалось, что к ним приближается нечто иное, ужасное и гневное, нечто столь дикое, что ни один смертный не в силах даже вообразить подобное.

Задолго до того, как стая оказалась возле подземного укрытия, Торскир ощутил нарастание уровня пси-энергии. Окруженный боевыми братьями, он со всех ног несся по катакомбам, расплескивая сточные воды и размахивая посохом, словно топором с длинной рукоятью. Не теряя психического следа, жрец готовил свой разум к грядущему испытанию.

Торскиру казалось, что он охотился за Рамоном всю жизнь. Хель, он словно знал Рамона всю жизнь, хотя они ни разу не сходились в бою, и все, что жрецу было известно о враге, он позаимствовал из мучительных воспоминаний жертв колдуна — проклятых, совращенных и мертвых. Лорд-чернокнижник все время оставался чуть впереди, вновь и вновь издевательски подманивая Торскира поближе и тут же ускользая, не собираясь сражаться с Космическим Волком. Так повторялось на сотне разрушенных миров.

Но здесь всё закончится. Колдун наконец-то совершил ошибку, позволил разгадать принцип своих перемещений от одной системы к другой. Бросая гадальные кости, Торскир проник в замыслы врага через превратности варпа и сумел настичь его. Этот мир, Риго-5, выплыл тогда из мутной тьмы — страж погребенного ужаса, цели, перед искусом которой не сможет устоять ни один из сынов Просперо. Рунный жрец ухватился за открывшуюся возможность, и его корабль пронзил бездну пылающей стрелой. Постоянно требуя увеличить скорость, Торскир почти довел навигатора до безумия, но они и так проделали путь между мирами с непривычной легкостью. Это лишь убедило Космического Волка в том, что ему суждено оказаться на Риго-5, схватить чернокнижника и силой привлечь его к суду.

Но, хотя вселенной и правила мощь, в ней также имелось место для удачи. Похоже, она наконец-то повернулась лицом к Торскиру.

Завернув за угол, рунный жрец оказался в длинном туннеле, на стенах которого лежал густой слой пыли, а под ногами хлюпала зловонная жижа, глубиной по лодыжку. По низкому потолку, усеянному пятнами ржавчины и гнили, проходили пучки старых кабелей. В дальнем конце туннеля космодесантник увидел разбитую дверь, из-за которой струился грязно-красный свет.

+За Русса!+ отправил Торскир боевым братьям, чувствуя, как остро отточенная радость скорого убийства все сильнее сжимает глотку.

А потом он вломился внутрь, снося своим громадным, облаченным в доспех телом развороченные остатки старой двери. Металлические обломки разлетелись по полу, а стая уже врывалась в комнату вслед за жрецом, воины быстро приседали в позиции для стрельбы и водили из стороны в сторону стволами болтеров.

Но помещение оказалось пустым. Приподняв посох в руке, Торскир озарил узкую комнатку хлынувшим из него светом.

Впереди обнаружился разбитый алтарь, а за ним — проход под аркой, закрытый нетронутыми брусками гранита и высеченной на кладке руной-стражем.

Торскир выругался. Никогда прежде внутренний голос не лгал ему, жрец видел Рамона в этой комнате, чувствовал его здесь. Воины стаи выпрямились, раздосадованные, но остающиеся настороже.