Говори мне о любви - Дороти Иден

– Привет, дети, – сказала мама, – как вы хорошо выглядите. Флоренс, ты выросла на целых два дюйма. И Эдвин, мой мальчик. Вы счастливы, что теперь мама дома? Лоретт, покажите детям нового ребенка.

Молодая женщина покорно размотала шаль и показала маленькое личико, морщившееся во сне. Больше ничего они не увидели. Сестренка была даже не интересней ее кукол. А когда мама назвала ту женщину Лоретт, у Флоренс в голове блеснуло, что она почувствовала к ней то же самое, что к беби, скорее всего досаду, чем что-нибудь другое.

Но самым неожиданным было, что папа чувствовал себя по-другому, когда смотрел вниз на маленькое личико. У него появилось мечтательное выражение на лице, как если бы он уже любил эту бледно-розовую сморщенную вещь. Интересно, когда она и Эдвин были такими маленькими, он так же смотрел на них? Флоренс удивлялась. Она делала попытки вспомнить, потому что сейчас наблюдала за родителями так, как никогда прежде.

Она слышала, как папа говорил мисс Медуэй:

– Ах, дети, конечно! Я полагаю, они должны пойти с нами.

Он думал, что они устроят шум и распугают редких бабочек, которых он, может быть, разыщет. Мисс Медуэй однажды объяснила им это. Но даже когда они сидели спокойно в какой-то части Хиса и устроили пикник, папа говорил:

– Можете вы, двое, найти что-нибудь, чем бы занялись сами? Пойдите посмотрите на птичьи гнезда, Эдвин, Флоренс, можете вы нарвать цветов для матери?

«Он не такой мужчина, который заботится о детях, – сказал однажды повар. – Некоторые мужчины бывают похожи на него. Интересуются, пока она была молодой леди».

Флоренс доверительно рассказала это мисс Медуэй. Потом папа гордился ею. Почему? Ведь она была даже не хорошенькая. Флоренс мучительно пыталась понять, о чем говорил повар.

Этот новый ребенок совсем не был хорошеньким, продолжала она размышлять, но папа смотрит на нее как-то так, словно он более терпеливо относится к новой девочке, чем к ним.

Конечно, беби будет кричать, и довольно часто, как тогда папа будет на нее смотреть, сидя в своем кабинете за работой и слушая этот крик? «Он очень эгоистичный мужчина, наш мистер. Правда, он очаровательный, но и только», – говорил о нем повар.

– И что? Ты продолжаешь все это слушать? – спросил папа Флоренс насмешливым тоном.

Он сказал ей однажды, что она похожа на толковый словарь. Очевидно, она знает больше, чем он. Это замечание он сделал, когда Флоренс, нахмурив брови, размышляла, как растолковать услышанное, что делала довольно часто. Наверно, он надеялся, что новый ребенок никогда не будет думать об этом.

– Вы считаете, что ребенок не хорошенький? – продолжал папа так, будто думал, как бы это сказать.

– Девочка похожа на котенка. Так что. Беа, может, лучше дать ей имя Китти?

– У нее уже есть имя, – сказала мама.

– Какое имя? – нетерпеливо спросила Флоренс.

– Дези. Папа думает, что это имя слишком примитивное, а я не согласна. На свете много прекрасных женщин, которых зовут Дези. Принцесса Плесская, графиня Уорик. Я не думаю, что это имя служанки, как кажется папе.

Потом произошло что-то странное. Папины глаза наполнились слезами и выражали страдание. Он быстро повернулся и сказал решительным голосом:

– Ты, должно быть, устала с дороги, Беа. Почему бы тебе не подняться в свою комнату?

Потом беби стала кричать, и мадемуазель Лоретт воскликнула на очень странном английском языке:

– Она испуган, мадам! И устал. Где молоко и ее кроватка?

– Колыбелька! Колыбелька! – поправила ее Флоренс. – Мы уже выросли из нее.

Мама открыла рот, а потом закрыла, так ничего и не сказав. Наверное, хотела что-то заметить о предмете для беби, куда ее положить, но папа заявил твердо:

– Это значит в семейную колыбель. Четыре поколения моей семьи спали в ней. Флоренс, покажи Лоретт, где находится ночная детская.

Флоренс с удовольствием взлетела наверх по лестнице и проводила мадемуазель Лоретт, показав ей детскую колыбельку, полную сверкающих белизной матрасиков и подушек, которые приготовила Лиззи. Ей было что делать, и она сделала это, несмотря на странную мамину забывчивость и отсутствие мисс Медуэй.

У мадемуазель было плоское желтоватое лицо и очень не идущая ей шляпа. Она выглядела усталой и встревоженной, но не только а еще изумленной и любопытной, судя по взгляду, брошенному на Флоренс. Мадемуазель сказала, что она не представляла себе, что у месье Овертона такая большая дочь, думала, она меньше и красивее, если Флоренс понимает, что она имеет в виду.

Флоренс поняла все очень хорошо. Она спустила длинные мягкие волосы на уши и сказала довольно дерзко, что беби ненамного красивее ее.

– Ах, это все, что вы знаете о детях, мисс! Они все, как один, должны быть красивыми. И такая мадемуазель Китти, – сказала Лоретт.

Мадмуазель Лоретт явно уже отдала предпочтение папе, а не маме и залилась странным смехом, похожим на ржание.

– Вы собираетесь остаться тут? – спросила Флоренс, предчувствуя дурные вести.

– Остаться?! Боже мой, нет! Я приехала помочь во время путешествия. Я оставлю маленькую беби на ваше попечение, мадемуазель Флоренс. Как вы к этому относитесь?

Флоренс посмотрела на девочку, лежащую спокойно в колыбельке, и что-то шевельнулось в ее сердце. В ней проснулось материнское чувство. Это ее младшая сестра, и ее обязанность смотреть за ней и покровительствовать ей. Эдвин, к примеру, очень буйный мальчик, не должен шуметь около нее. И будет очень забавно одевать ее в красивые платья. Мама возьмет ее в «Боннингтон», и весь штат служащих будет ходить вокруг нее почтительно и восхищаться ею. Мисс Браун принесет много специально сшитых для нее платьев. Флоренс будет возить детскую коляску. Она верит, что получит самое большое удовольствие оттого, что у нее есть сестра.

– Ее назовут Китти? – спросила Флоренс у мадемуазель Лоретт. И мама, незаметно появившаяся сзади, невозмутимо твердым голосом ответила:

– Нет, Флоренс, она будет Дези. Это уже решено.

– И мисс Медуэй вернется, чтобы помочь мне присматривать за Дези? – спросила Флоренс импульсивно, наконец упомянув это дорогое имя.

Но это была ее ошибка, потому что мамино лицо застыло и она сказала холодно:

– Нет, Флоренс, она не вернется. И знаешь, я прошу тебя, навсегда выброси ее из головы. Она теперь воспитывает других детей, а у вас есть мисс Слоун. Я выслушаю отчет о ее уроках позже.

– Но, мама…

– Замолчите, мисс. И слушайте, что я вам говорю.

Глава 14

Радость от пребывания дома удовлетворяла Беатрис, но она сделала одно открытие – Уильям потерял голову от любви к новому младенцу.

Он никогда не проявлял особых чувств к Флоренс и Эдвину, во всяком случае, они были сдержанно отеческие, не более того. Но об этом ребенке он волновался, как женщина. Беатрис стойко переносила раздражение, стараясь не проявлять его при муже. Она хорошо представляла себе, что трудности еще впереди.