РАМ-РАМ - Сергей Костин

— И какое же имя дал вам этот человек? — не удержался я.

— Мриданг. Это значит «маленький барабан». А дал мне его сам Свами Махасайя Сарасвати. Учитель считает, что я очень болтлив.

Мы с Машей шли за нашим провожатым по аллее, засыпанной скрипучим гравием. Барат Сыркар остался у машины в надежде открутить бензобак и залудить его в ближайшей деревне.

— Этот ашрам подарила отцу Свами Махасайя Сарасвати одна английская леди, его ученица. Она и умерла здесь и была сожжена вон на том каменном помосте, где разрушается телесная оболочка всех обитателей ашрама. Вам отведут комнату на втором этаже, где селятся гости.

— Я не думаю, что мы здесь остановимся, — вежливо возразил я. — Мы попали сюда совершенно случайно, и если бы у нас не пробило топливный бак, продолжили бы путь.

Послушник лукаво прищурил глаза.

— Учитель говорит, ничто не происходит случайно. Особенно, когда вы оказываетесь в святом месте. Вполне возможно, вся ваша предшествующая жизнь была прожита только для того, чтобы в итоге оказаться здесь.

— Это может быть и так, — начал я, но наш провожатый прервал меня.

— И тогда вся жизнь, которую вы планировали как последующую, тоже не будет иметь значения. Вы должны побеседовать с Учителем. Только он определяет, кто может остаться здесь на неделю, кто — на месяц, кто — навсегда, а кто призван лишь разделить с нами трапезу.

Мы с Машей переглянулись. Мы оба предпочли бы уехать отсюда, как только выпьем свой масала-ти.

— Боюсь, — снова с крайней учтивостью произнес я, — мы не придерживаемся ваших религиозных воззрений. Кстати, ваш гуру принадлежит к какой конфессии?

— Когда вы говорите «религия», вы имеете в виду то, что разделяет людей, — снова, как по писанному, затараторил послушник. — И эти разделения — исключительно дело человеческих умов и рук. Ничего такого на самом деле нет! Существует только одна духовная реальность, которую разные конфессии описывают по-разному, основываясь на опыте своих провидцев. Кем бы вы ни были — христианами, мусульманами, иудеями, буддистами, индусами, — здесь вы в лоне своей церкви.

Я начал уставать от религиозного ликбеза.

— Простите, но если вы действительно хотите нам помочь, сделайте так, чтобы мы смогли немедленно уехать в Агру. У нас возникла такая ситуация, что мы срочно должны вернуться домой.

— Вы — дома! — широко улыбнулся бритоголовый, широким жестом предлагая нам всю округу. — Мы дома повсюду!

— Мой муж имеет в виду то место, где у нас возникли проблемы, — пришла мне на помощь Маша. — И мы должны попасть туда как можно скорее. Если у вас есть возможность отвести нашего водителя в деревню, чтобы починить машину, пожалуйста, сделайте это. Мы заплатим.

— Я могу только привести вас к старшему брату Ананте. Потом я должен вернуться туда, где мы встретились. А Ананта может дать вам комнату и накормить вас. Все остальные вопросы решает только сам Учитель. Он поговорит с вами и скажет, сколько времени вы можете оставаться в ашраме.

— Тогда мы можем сразу встретиться с вашим Учителем?

— Это решает сам Учитель.

— Ну, можно хотя бы сказать ему, что мы здесь и какие у нас проблемы? — вмешалась Маша.

— Учителю ничего не надо говорить, он знает, что вы здесь.

— Откуда он знает? — Я начинал терять терпение.

— Учитель знает все, что происходит в душе всех своих учеников. Что уж говорить об окрестностях ашрама! Вы еще только подъезжали, а он уже видел вас.

Я вспомнил свое кошмарное видение. Это что, мы в тот момент как раз въезжали в зону уверенного приема?

— И когда ваш гуру сможет нас принять?

— Когда сочтет нужным. Может быть, немедленно, может, через два-три дня. В прошлом месяце он три недели не выходил из самадхи. Это такое состояние, когда человек отрывается от всего земного.

— И что делали люди, которые приехали в самом начале его самадхи? — довольно ядовитым тоном спросила Маша.

Послушник обезоружил ее улыбкой. Это был симпатичный мальчик, только очень говорливый.

— Учитель пробыл в самадхи три недели, потому что не было никаких срочных дел. Паломников здесь немного, и старший брат вполне справляется с организацией жизни в ашраме.

— Но вы же сами сейчас утверждали, что лишь Учитель решает, кому, сколько можно здесь жить?

Это опять была Маша с ее неумолимой логикой.

— Конечно. Поэтому, когда Учитель вышел из самадхи, он почти всех паломников попросил уехать и только двоим позволил остаться еще на неделю. А они просились к нему в ученики. Учитель мог позволить себе оставаться в самадхи, так как он знал, что ничего срочного не было.

— Вы хотите сказать, он, этот ваш Учитель, знает, какие у нас проблемы? Это снова был я.

— Конечно! Для Учителя нет секретов.

«Была бы изба, будут и тараканы», — сказал бы сейчас мой Учитель, Петр Ильич Некрасов.

Мы подошли к особняку. Из дома в тень крыльца с улыбкой вышел еще один ученик, лет сорока пяти, тоже европеец. Улыбался он только ртом — глаза смотрели настороженно.

Наш провожатый представил его — это и был старший брат Ананта — и с индусским приветствием удалился.

— Я покажу вам вашу комнату, — сказал Ананта с наклеенной на суровое лицо любезной гримасой. — Пребывание в ашраме бесплатное, но каждый гость может оставить, сколько захочет, для поддержания общины.

Я счел необходимым объяснить, что мы попали в ашрам случайно и что нам надо вернуться в Агру еще дотемна. И, самое главное, как бы можно было помочь нашему водителю починить бензобак?

— Я все же хотел бы, чтобы вы разместились. Братья сейчас занимаются медитацией, и мы не приветствуем, когда им могут помешать. Я дам вам комнату.

Мы с Машей переглянулись.

— Мне кажется, нам лучше пешком попробовать добраться до ближайшей деревни, — предложил я.

Маша кивнула.

— Мы оставим какую-то сумму для поддержания общины. Несомненно! Только нам срочно нужно уехать. Может быть, у вас есть автомобиль? Или лошадь? Или велосипед?

Старший брат потупил взор. Он, судя по выговору, был немцем.

— У нас есть все это. Только я не могу решить этот вопрос без Учителя.

— А если кто-либо заболеет и его немедленно нужно отвезти в больницу?

Маша тоже теряла терпение.

— Я очень сожалею, но только Учитель может дать такое распоряжение. Если сочтет нужным.

— Но как он об этом узнает?

Старший брат остановился и удивленно уставился на нас.

— Он уже знает! — предположил я.

— Естественно!

Точно немец! Natuerlich!

— Мы пойдем пешком! — решительно произнесла Маша и добавила по-русски. — В этом дурдоме я не останусь больше ни минуты!

5

Мы уже повернулись к двери, когда послышался скрип ступеней. Из холла на второй этаж вели две лестницы с деревянными резными перилами и деревянными же ступенями. Мы обернулись — к нам спускался Учитель.

Я давно не входил в такой ступор. Да, чувства меня не обманывали, этот человек светился. Свет шел не только от его улыбающихся губ, из его глаз — он исходил от всей его фигуры. Это было, как если бы за ним стоял мощный прожектор, чьи лучи съедали контуры тела.

Но самое поразительное было не это. К нам спускался человек, который выкатился на меня в прозрачном шаре и лучами, исходящими из глаз, вызвал в моей душе панический, первобытный ужас. Дело было не только в курчавой седой голове, роскошной бороде, жирному красному пятну на лбу — это было его лицо! Вы ведь не ошибетесь, снова натолкнувшись через час на человека, чей облик вас поразил до глубины души? Так вот, это был он!

Учитель уже спустился с последней ступеньки и теперь приветствовал нас, сложив ладони. Мы ответили ему тем же, старший брат с почтением опустил голову и сделал несколько шажков назад.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать, хотя и ненадолго, — на сносном английском приветствовал нас гуру. Он повернулся к своему заместителю. — Я провожу гостей в столовую, а ты, Ананта, сделай нам, пожалуйста, чаю. Английского, индийского? — любезно спросил он.

— Масала-ти! — попросил я. — Благодарю вас.

— Масала! Очень хорошо! Очень хорошо!

Мы прошли в столовую. Это было странное помещение: стены, покрытые деревянными панелями, картины английских предков на стенах — и никакой мебели! Если не считать толстую плетеную циновку посреди комнаты и ковриков вокруг нее.

— Я попросил человека, который у нас следит за машиной, помочь вашему водителю, — сказал гуру, усаживаясь. — У вас есть время, не беспокойтесь.

Меня вдруг опять охватил тот, чужой, ужас, от которого я думал, что огражден навсегда.

— Кто вам успел сказать, что у нас сломалась машина?

Учитель рассмеялся.

— Я увидел из окна, как из-под незнакомой белой Tata вылезает человек и лезет в багажник за инструментом. Я высунулся наружу и крикнул брату Маниндре — он у нас еще и садовник — чтобы он пошел и помог ему. А вы что подумали?

Мы с Машей перевели дух и даже попытались рассмеяться.