В гостях у Рема или разведчик из будущего (СИ) - Птица Алексей

— Ну, по их итогу, Вячеслав Рудольфович, мы и узнаем об основных тенденциях в немецком обществе.

— Узнаем, конечно, и в связи с этим будем корректировать фокус наших стремлений и задач. Пока я ничего угрожающего для нас не вижу от Германии.

— Я вас понял, дам все необходимые указания Самсонову.

— Пусть внимательно следит за белоэмигрантами, они могут войти в альянс с какой-нибудь партией и попросить её помощи для нападения на нас. Особенно меня тревожит фон Папен.

— Да, Вячеслав Рудольфович, фон Папен в кулуарных разговорах упоминал о том, что нужно вернуть частную собственность и уничтожить коммунистическое правительство, и с этой целью вновь поменять строй.

— И что же он хочет? Возродить монархию?

— Нет, с монархией покончено, скорее, у него в планах создание в России парламентской республики, абсолютно лояльной к Германии и имеющей по отношению к ней, возможно, даже вассальное подчинение. Ведь наше государство весьма обширно и самодостаточно, у нас есть возможность выращивать зерно на продажу, а также мы обладаем всеми необходимыми ресурсами, которых нет в Германии. Им нужен наш донбасский уголь, уральская руда, бакинская нефть, русский лён, и хлопок из Туркестана.

— Да, это неоспоримо. Что же, я так и думал. Любую интересную информацию о Германии сообщайте мне немедленно, — Менжинский достал из портсигара очередную папиросу и, постучав ею о его крышку, раскурил.

Щёлкнула зажигалка, выпустив столбик слабого пламени. Заалел кончик папиросы, и Менжинский с наслаждением втянул в себя пахучий неприятный дым.

— Нам предстоит ещё много работы, Михаил Абрамович, очень много. Мы разрушили Российскую империю и на её обломках создадим совсем другое государство, абсолютно другое. Но наши враги не дремлют и хотят всё вернуть назад, и у них может получиться. Мы ещё слишком слабы, а внутри страны до сих пор имеются классовые враги. Партия решила бороться с ними жесточайшим образом. В следующем году мы нанесём главный удар по кулакам и лишим белоэмигрантов их классовой базы. Поэтому все свои усилия мы направим на уничтожение верхушки РОВСа и его полную дискредитацию. Ну а потом уже займёмся всей этой национал-фашистской шелухой. Это главное сейчас. И не забывайте про экономический и научно-технический шпионаж, это не менее важно. Нам негде взять высококлассных инженеров, часть из них погибла во время Гражданской войны, половина сбежала, а те, кто остался, работают не так, как нам нужно.

— Я вас понял, Вячеслав Рудольфович.

— Тогда я вас больше не задерживаю и прошу вас держать меня постоянно в курсе всех событий.

— По-другому и быть не может.

Менжинский слабо кивнул, и Трилиссер вышел из кабинета. На следующий день в посольство Германии ушла очередная шифровка: «Требую усилить меры по выявлению антисоветских эмигрантских организаций. Увеличить количество агентов, внедрённых в политические круги Германии. Найти выход в окружение Франца фон Папена и докладывать обо всех настроениях в его среде. Продолжить изучение национал-социалистического движения. Трилиссер».

Самсонов, получив и расшифровав депешу, пошёл с ней к послу Крестинскому.

— Николай Николаевич, получил шифровку с новыми задачами. Требуют сосредоточиться на борьбе с антисоветскими эмигрантскими организациями.

— Ну что же, я получил аналогичную, и вы, и я работаем в этом направлении с самого начала и будем работать и дальше.

— Да, однако следующая задача касается изучения национал-социалистического движения, но как-то поверхностно, не ставя его нашим врагом, между тем, анализируя риторику Гитлера и других деятелей национал-фашизма, я вижу непосредственную угрозу для СССР.

— И что вас удивляет в этом?

— Дело в том, что у них в планах создание молодёжных организаций, целью которых является воспитание немецкого национализма. Сейчас существуют достаточно безобидные молодёжные организации вроде «Перелётных птиц», или «Молодёжь свободной Германии». Но Гитлер и его окружение хотят их либо разогнать и создать новые, либо полностью реформировать в угоду своим политическим интересам, а это уже опасно.

Вы слышали, что в 1922 году в Мюнхене член НСДАП Адольф Ленк по собственной инициативе создал «Jugendbund der NSDAP» (Молодежный союз НСДАП) — первую официальную молодежную организацию партии. Молодежный союз подразделялся на две части: одна для подростков 14–16 лет — Jungmannschaften (новобранцы, юнаки); вторая для молодежи 16–18 лет — Jungsturm Adolf Hitler.

После временного запрета быласоздана в 1923 году в Берлине Schilljugend, как правоконсервативная молодежная организация и названа по имени прусского офицера начала XIX века Фердинанда фон Шилля, героя войн против Наполеона.

Курт Грубер (будущий рейхсфюрер Гитлерюгенда), а тогда руководитель одной из территориальных организаций Молодежного союза НСДАП, сумел объединить под себя и Шилльюгенд, и «Орлы и соколы» (последняя как раз и примыкала до этого к «Перелетным птицам») и создал Großdeutsche Jugendbewegung (Великогерманское молодежное движение). Оно и было признано официальной молодежной организацией НСДАП*. Не пройдёт и десяти лет, как юноши из этих организаций захотят изменить мир.

— Они уже сейчас хотят реванша, но для нас это сейчас не главное. Главное, как вам и указали в секретной депеше, — это уничтожить любые попытки реванша не фашистов, а белоэмигрантов. Уничтожим их — разберёмся и со всеми остальными проблемами. По крайней мере, они не будут подзуживать правительство Германии против нас, кто бы здесь ни пришёл к власти. Конечно, нам выгоднее, чтобы к власти пришли коммунисты или остались социал-демократы, но, по большому счёту, я не вижу никого, кто бы мог им сейчас составить конкуренцию. Национал-социалисты ещё слишком слабы, поэтому и стоит задача их изучать, а не противодействовать.

— Ну а когда они станут сильны?

— Тогда мы и будем с ними работать или, если быть точнее, работать против них, а пока, как мы уже с вами говорили, надо помогать Тельману и его Союзу красных фронтовиков и бороться с РОВСом, остальное всё приложится.

— Я вас понял.

— Как у вас продвигаются дела в остальном?

— Уже лучше. Работаем без выходных и праздников!

— Не жалеете вы себя, Николай Григорьевич, а нам с вами предстоит сделать ещё очень много дел. Как дела с агентами?

— Просят денег.

— Так дайте им!

— Много просят. На днях откликнулся один из законсервированных агентов, которого я считал уже потерянным, и запросил ни много ни мало — тысячу марок. Признаться, я несколько ошарашен такими запросами. Подобного масштаба суммы проходят только через вас, и поэтому я счёл нужным посоветоваться.

— И чем он мотивирует свой чрезмерный запрос? Ведь, я так понял, агент не имел до этого никакой ценности?

— Да, это простой штурмовик, завербованный одним из моих предшественников, точнее, завербованный его агентом. О нём не известно ничего, кроме имени и того, что он воевал в прибалтийском фрайкоре. Никаких ставок на него не делалось, разве только на то, что он сможет сделать карьеру в СА.

— Я так понял, что он как раз на это и просит денег?

— Да, пишет, что есть возможность перейти в штаб и там делать карьеру.

— Гм, тысяча марок — это слишком много. Видимо, его положение совсем низкое, или он банально вымогает деньги на мнимые перспективы.

— Я склоняюсь ко второму.

— Возможно. В то же время, раз просит, значит они ему нужны и существует вероятность, что это будет нам выгодно. Вероятность маленькая, но всё же в нашей работе не стоит упускать даже самую малую возможность внедриться в стан врага. Я предлагаю вам не отказывать ему полностью, а передать, скажем, десять марок и узнать, куда именно он хочет перейти и на какую должность. Без этой информации нет никакого смысла одаривать его такими большими деньгами. Мы не обязаны раздавать деньги только за то, что с нами стали сотрудничать. Он должен доказать, что является ценным агентом, а не обычным эмигрантским попрошайкой, тем более вы не знаете о нём ничего!