Всегда твой - Кай Хара

Он хватает меня за челюсть и откидывает мою голову назад за подбородок, заглядывая мне в лицо сверху.

— Я давно не слышал, чтобы ты так много говорила по-французски, — говорит он, и это еще более ошеломляюще и интимно, когда он смотрит мне прямо в глаза, вжимаясь в меня. — Я знаю, это значит, что тебе это нравится. Кто бы мог подумать, что такой хорошей девочке, как ты, может нравиться такой грубый секс?

Я непроизвольно сжимаю мышцы в ответ, и он ругается, прижимаясь лбом к моему.

— Не делай этого. — Он предупреждает, снова шлепая меня по заднице. — Ты не заставишь меня кончить, пока не сделаешь это сама.

Его рука обхватывает меня спереди и шлепает по клитору.

Моя голова подается вперед и вырывается из его хватки, а тело подпрыгивает от неожиданного прикосновения. Он шлепает по нему еще раз, и мои ноги подгибаются, а я прижимаюсь щекой к стене.

Затем он берет три пальца и круговыми движениями массирует мой клитор, двигаясь сильнее и быстрее, чем раньше.

— Феникс… — стону я.

Никакого предупреждения. В одну секунду я выгибаюсь от его прикосновений, пытаясь уменьшить болезненное удовольствие, а в следующую — кончаю с громким криком. Моя киска так сильно сжимает член Феникса, что мышцы вспыхивают от восхитительного жжения.

Он хрипит и вколачивается в меня еще пару раз, пока не достигает предела и не замирает.

Я чувствую, как сперма вытекает из его члена и попадает внутрь меня, а он крепко прижимает меня к себе за бедра, следя за тем, чтобы каждая капля осталась внутри.

Мы остаемся так на несколько секунд, его член все еще погружен в меня, а его тело лежит на мне, пока мы оба пытаемся отдышаться.

Момент нарушают свист и радостные возгласы слева от нас. Я поворачиваю голову и вижу двух мужчин в конце переулка, их лица скрыты темнотой и неразличимы.

Я не знаю, сколько они могут разобрать из меня, но их следующие слова показывают, что они точно знают, что только что произошло между нами.

— Да, трахни ее хорошенько, приятель. — Первый из них издевается, а его друг хлопает его по плечу, когда он выкрикивает в мою сторону многозначительные обещания. Речь обоих невнятна, как будто они на пьяны вусмерть.

Паника охватывает меня, когда я отхожу от Феникса и опускаю юбку на задницу. Я слышу, как Феникс застегивает молнию и поворачивается, прижимаясь ко мне, чтобы скрыть от них мое тело.

— Отвалите, — рявкает он, угрожающе шагая к ним и заставляя их разбежаться. — Покойники, — бормочет он про себя.

Когда он поворачивается обратно, я уже заканчиваю поправлять одежду и пытаюсь справиться со спутанными волосами.

Его глаза буравят меня, взгляд не читается, пока он оглядывает меня с ног до головы. Его взгляд останавливается на моем запястье, когда я убираю волосы за ухо, и его глаза сужаются.

— Что теперь? — спрашиваю я, пытаясь осмыслить случившееся.

Тридцать минут назад мы ненавидели друг друга, и я уверена, что ненавидим до сих пор. Но мы также трахались как два сексуально озабоченных животных, которые не могли насытиться друг другом, так что все никак не может вернуться на круги своя.

…Верно?

Дождь начинается как раз в тот момент, когда он смеется, и его неистовое хихиканье с оттенком злости совсем не успокаивает меня.

— И что теперь? — насмешливо повторяет он.

— Да, — говорю я, наклоняя подбородок к нему, когда он подходит ко мне. — Что теперь? — повторяю я, стараясь придать своему голосу твердость.

— Теперь я продолжаю ненавидеть тебя, как и раньше. Неужели ты думала, что это что-то изменит? — спрашивает он, его голос насмешливый. Это так противоречит тому факту, что я чувствую, как его сперма стекает по моему бедру. Он делает шаг ко мне и усмехается. — Мне нужно было намочить свой член, а ты просто оказалась первой свободной дыркой, стоящей передо мной.

— Ты лжешь, — говорю я, и мой голос слегка дрожит. Мне бы хотелось скрыть от него эту слабость, но она уступает место его жестоким словам.

Я не верю ему. Не может быть, чтобы он говорил все эти вещи, пока мы занимались сексом, а потом сразу же пошел на попятную, как только вынул из меня свой член.

Никто не может быть настолько жестоким.

— Ты узнаешь, насколько я говорю правду, когда увидишь, как я трахаю следующую девушку, которую найду на вечеринке.

Капли дождя скрывают мои слезы, когда я протискиваюсь мимо него и выбегаю из переулка прочь.

Однажды он сказал мне, что он единственный, кто может причинить мне боль, и он всегда, всегда выполнял это обещание.

Не знаю, почему я продолжаю удивляться этому.

ГЛАВА 25

Феникс

Я потерял свой вечный разум.

Вообще-то, за последние тридцать минут я терял его столько раз, что не уверен, что смогу точно указать, где и когда именно я потерял его окончательно.

Может быть, когда я увидел ту фотографию, которую прислал мне Роуг?

Когда обнаружил, что Сикстайн все еще находится в объятиях этого ублюдка, когда я приехал в «Барокко» двадцать минут спустя?

Когда она угрожала, что заставит меня смотреть, как ее трахает другой мужчина?

Я зарычал при этой мысли, гнев запылал в моей груди. Это определенно было тем, что опрокинуло меня, но потом я продолжал падать.

Когда я наконец вылизал ее сладкую киску и засосал в рот ее упругий клитор.

Когда я до упора вошел в ее влажный жар и чуть не потерял сознание от того, как крепко она меня обхватила.

Как она бормотала и ругалась по-французски, словно из-за того, что я трахал ее, она забыла, как говорить по-английски.

Как она стонала мое имя, разрываясь на части вокруг меня. Как она продолжала кончать, засасывая меня все глубже в себя и вытягивая из меня мой собственный оргазм.

Как я уже сказал, я потерял рассудок.

Более того, я потерял контроль.

Я знаю, что еще долго буду вспоминать все эти моменты проведенные вместе, вероятно, каждый раз, когда закрою глаза.

Потому что я не должен был позволить этому зайти так далеко.

В тот момент, когда я вышел из нее и прогнал этих скоропостижно скончавшихся мужчин, я понял, что облажался.

Я прикоснулся к кому-то, кто мне не принадлежал.

Я пытался претендовать на нее, как на свою собственность, — обманный акт, который никогда не мог стать реальностью. Позволить себе попробовать ее на вкус было самым глупым и опасным поступком в моей