Охотники за жирафами (Буры 3) - Томас Рид

ПОЧЕМУ КОНГО ОКАЗАЛСЯ ИЗМЕННИКОМ

Не желая больше злоупотреблять гостеприимством минхера ван Ормона, Ганс покинул его дом, намереваясь разбить где-нибудь неподалеку лагерь и ждать там возвращения товарищей.

Бур не очень его отговаривал, и Ганс пошел к макололо, чтобы подготовить их к переезду. Они все еще чувствовали себя скверно после первого в их жизни опьянения, и, войдя в хижину, где они провели ночь, Ганс застал их преисполненными того особого раскаяния, которое приводит к твердому решению никогда больше не брать в рот спиртного.

Когда макололо сказали о пропаже жирафов, казалось, угрызения совести привели их в неистовство, а один из них рвал на себе свои курчавые волосы и все твердил:

- Комби! Комби!

Ганс знал, что так называется распространенный у макололо смертельный яд.

Эти четверо несчастных всецело винили себя за проиажу жирафов и были, как видно, благодарны, что после этого их все-таки оставили в живых.

Когда лошадей и быков уже навьючили и все было готово, чтобы тронуться в путь, Конго заявил о своем решении остаться.

- Что это значит, Конго? - спросил Ганс. - Ты сердишься на хозяина за то, что он тебя ругал? Забудь об этом. Он не хотел обидеть тебя. Что же ты думаешь делать?

- Не знаю, баас Ганс, - угрюмо ответил Конго. - Ничего не знаю.

Уверенный, что Конго злится лишь на себя за свое поведение прошлой ночью и что он скоро остынет, Ганс не пытался его переубедить. Он уехал вместе с Чернышем и макололо, которые гнали быков, а Конго со своей собакой остался.

Ганс направился к югу: в этой стороне трава была лучше. Милях в пяти от дома бура он нашел рощу, через которую протекал ручеек. На его берегу Ганс решил разбить лагерь и дождаться возвращения товарищей.

Он покинул дом бура неожиданно и, пожалуй, даже несколько бесцеремонно, и, если бы у него потребовали объяснений, почему он так сделал, он привел бы какие-то самому ему неясные и малоубедительные доводы, и все же они у него были. Прежде всего ему хотелось увести макололо, всецело оставленных на его попечение, от искушения снова приложиться к капской водке.

Однако это опасение было совершенно неосновательно - посланцев Макоры, даже если бы они уже избавились от головной боли и перестали терзаться угрызениями совести, ничто не заставило бы сейчас снова напиться.

У Ганса, философа по складу характера, было сколько угодно терпения. Черныш и макололо нуждались в покое, чтобы прийти в себя после вчерашнего пьянства. Быкам и лошадям не мешало пожевать травки, буйно росшей на берегах ручья. Все, таким образом, могли бы недурно провести день, поджидая товарищей.

Настала ночь, всех лошадей и быков согнали вместе, и они, по обыкновению к этому их давно приучили, - улеглись поближе к большому костру, разложенному на опушке рощи.

Ночь прошла без каких-либо происшествий, но на рассвете всех разбудил лай собаки, и вскоре их приветствовал знакомый голос.

То был Конго.

- Я знал, что ты лучшего мнения о нас и вернешься! - сказал Ганс, обрадовавшись, что опять видит перед собой верного кафра.

- Да, я пришел, - ответил Конго, - только я не останусь. Я опять уйду.

- Что ты? Зачем же ты, в таком случае, пришел?

- Чтоб увидеть бааса Виллема, а его тут нет. Скажите ему, когда вернется, чтоб ждал Конго. Скажите, чтоб ждал два дня, четыре дня, чтоб ждал, пока Конго не вернется.

- Но Виллем побывает у бура до того, как придет сюда, и ты сам его увидишь.

- Нет, я, верно, уйду с быками бура. Я теперь у него работаю. Скажите баасу Виллему, чтоб ждал Конго.

- Я, конечно, скажу ему, - ответил Ганс, - но ты что-то от меня скрываешь. Зачем тебе нужно видеть твоего хозяина, если ты так на него обижен, что покинул его? Отчего ты не идешь с нами?

- Не знаю, - был неопределенный ответ. - Этот дурак Конго ничего не знает.

- Мне надо что-то сказать про Конго, - вмешался Черныш. - Конго всегда говорит правду. И теперь говорит правду.

Кафр улыбнулся, видимо довольный замечанием Черныша.

Попросив еще раз передать Виллему, чтобы тот его ждал, Конго поспешно ушел вместе со Следопытом.

В его поведении была какая-то тайна, и Ганс не понимал, в чем тут дело. Оставалось согласиться с объяснением самого Конго. По-видимому, он действительно глуп - во всяком случае, поступает очень глупо.

С наступлением утра Ганс начал верить, что поиски следопытов увенчались успехом. Должно быть, они напали на след жирафов и пошли по нему, иначе они давно бы уже вернулись.

Зная Виллема, Ганс был уверен, что, если тот напал на след, он не остановится и будет идти дальше, пока у него хватит сил. Жирафы сделались совсем ручными. Почему бы и на самом деле их опять не поймать? Однако в полдень надежды рухнули - Виллем и его друзья вернулись с пустыми руками.

- Вам не повезло, - сказал Ганс, кегда они подъехали, - но ничего, не все еще потеряно; у нас есть надежда благополучно возвратиться домой.

- У нас есть и другая надежда, - возразил Виллем. - К нам дошла весть о жирафах. Вчера утром их видели милях в десяти к югу отсюда. Без них нам нельзя вернуться домой. Мы не охотники, если их не поймаем! Надо немедленно пуститься вдогонку.

Чернышу и макололо приказали гнать быков, и все стали собираться в дорогу.

Когда навьючили быков и лошадей. Виллем сказал:

- Нам будет сильно недоставать Конго и Следопыта. Без них нам будет худо.

- Ах да, чуть не забыл тебе сказать! - воскликнул Ганс. - Конго утром был здесь и просил передать, чтобы ты его ждал. Он очень хотел тебя видеть и сказал, чтобы ты его ждал четыре дня, а то и больше, если он за это время с тобой не свидится.

- К счастью, ради этого не стоит задерживаться, - заметил Виллем. - Я только что виделся с этим неблагодарным негодяем - всего полчаса назад.

- Вот как? И чего же он хотел?

- Только получить с меня жалованье, которое я задолжал ему за последний год службы. Никогда в жизни я так не обманывался в человеке! Ни за что бы не поверил, что Конго способен стать изменником и сбежать от меня.

На этом разговор кончился, так как все занялись приготовлениями к отъезду.

Глава LXVIII

ТЬМУ ПРОРЕЗАЕТ СВЕТ

Спустя полчаса охотники поехали дальше.

- Жаль, что нам пришлось расстаться с Конго, - сказал Виллем, когда быков перегоняли через речку. - Я, правда, нисколько не жалею об этом неблагодарном негодяе, но, боюсь, без него мы не сможем напасть на след жирафов. Он и Следопыт были бы для нас теперь неоценимы.

- Я думаю, жирафы вряд ли найдутся, - заметил его брат. - Мы сейчас в населенных местах, и здесь им не знать покоя. Или они быстро отсюда удерут, или первый встречный подстрелит их.

- Я уже думал об этом, - заметил Виллем. - Но еще день-другой я хочу надеяться. Мне легче будет перенести эту потерю, если никому не удастся получить обещанную награду. Но бур говорил, что его брат отправился в такую же экспедицию, как мы, и, если он добудет жирафов, у меня пропадет всякое желание жить.

Они не успели еще далеко уйти, как все заметили, что с Чернышем творится что-то неладное. Похоже было, что он намерен вернуться назад. Он бормотал про себя что-то невнятное, как делал обычно, когда был чем-нибудь смущен или раздражен. Наконец, не справившись с охватившим его волнением, он подъехал к Виллему и спросил:

- Что вы такое сейчас сказали, баас Виллем, про брата того голландца?

- Право, не помню, Черныш, - ответил Виллем. - Кажется, сказал, что он тоже отправился за жирафами и награду получим не мы, а он. Почему ты спрашиваешь?

- Разве они тоже пошли на север, как мы?

- Да, так сказал бур.

- И давно?

- Мне помнится, он говорил - с полгода назад.

- Что же мне раньше не сказали?

На этот вопрос Виллем не счел нужным отвечать, и на несколько минут Черныш был предоставлен своим мыслям.

Но вот он снова заговорил.

- Баас Виллем, - сказал он, - давайте-ка остановимся и потолкуем немножко. Дурак-то не Конго, а Черныш. Это я дурак, верно вам говорю.

- Хорошо, но для чего же нам останавливаться и о чем говорить? - спросил Виллем.

- Брат этого бура ведь вернулся с севера. Он там не поймал никаких жирафов, - ответил Черныш. - Зато теперь, наверно, уже добыл.

И тут Ганса, прислушивавшегося к этому разговору, как будто осенило. Загадочное поведение Конго стало для него куда яснее.

Последовал приказ немедленно остановиться, и все окружили Черныша.

Чуть ли не двадцать минут охотники вытягивали у Черныша все, что он мог сообщить. Его забросали чуть ли не сотней вопросов и из его ответов узнали, что в хижине, где Конго и макололо так весело провели время, они видели одного готтентота, возвратившегося недавно из поездки на север.

Черныш об этом догадался по тем нескольким словам, которые этот человек пробормотал, опьянев от водки.

Потом его вызвали из хижины, и Черныш больше не видел его и не вспоминал о сказанных им словах.

Теперь, когда он услышал, что у бура есть брат, отправившийся на север охотиться на жирафов, у него мелькнула мысль, что пьяный готтентот ездил туда не один.