Вверх по линии - Роберт Силверберг

Я рассказал о том, как откликнулись на призыв папы различные феодалы.

Не забыл упомянуть и о том, как не хотели крестоносцы идти по суше через всю Европу и дальше через Малую Азию в Сирию, о том, что они предпочли морской путь, предполагая высадиться в одной из палестинских гаваней. Поведал своим людям, что в 1202 году при транспортировке войск крестоносцы обратились за помощью к Венеции, ведущей морской державе Европы того времени. Назвал условия, на которых дряхлый, но коварный дож Венеции Энрике Дандоло согласился предоставить корабли в их распоряжение.

– Дандоло, – продолжал я, – согласился перевезти четыре с половиной тысячи рыцарей вместе с их лошадьми, девятью тысячами оруженосцев и двадцатью тысячами человек пехоты, а также снаряжением, рассчитанным на девятимесячный поход. Он также выделил пятьдесят вооруженных галер, которые должны были сопровождать этот конвой. За эти услуги он запросил восемьдесят пять тысяч серебряных марок, то есть около двадцати миллионов долларов в нашей валюте. Плюс половину территории и сокровищ, которые достанутся крестоносцам в результате вооруженной борьбы.

Я объяснил, что крестоносцы согласились на эту чрезмерную цену, рассчитывая надуть слепого старика-дожа. Обрисовал, как этот слепой старик, когда крестоносцы начали скапливаться в Венеции, вытряс из них все, каждую причитающуюся ему марку, и только после этого отпустил их дальше. Описал, как этот престарелый монстр взял в свои руки полный контроль над Крестовым Походом и отплыл, командуя всем флотом, в пасхальный понедельник 1203 года, но курс взял не на Святые Земли, а на Константинополь.

Я изложил им ситуацию, которая к этому времени сложилась в системе правления Византией. Династия Комнинов подошла к своему весьма печальному концу. Когда в 1180 году умер император Мануил Второй, трон унаследовал его молодой сын Алексей Второй, однако он был вскоре убит совершенно безнравственным двоюродным братом своего отца Андроником. Но и сам распутник Андроник был умерщвлен самым ужасным образом разъяренной толпой после того, как очень жестоко правил в течение нескольких лет, и в 1185 году на трон взошел Исаак Ангел, уже немолодой и заикающийся внук по женской линии императора Алексея Первого. Исаак правил в течение десяти лет, правил бестолково, пока и его не свергли – ослепили и бросили в темницу по указанию его собственного брата, который и стал императором Алексеем Третьим.

– Алексей Третий еще правит, – сказал я, – а Исаак Ангел все еще томится в темнице. Но вот сын Исаака, тоже Алексей, спасся бегством и сейчас находится в Венеции. Он пообещал Дандоло огромные суммы денег, если тот восстановит на троне его отца. И вот теперь Дандоло направляется в Константинополь, чтобы свергнуть Алексея Третьего, а Исаака сделать своей марионеткой.

Мои туристы не очень-то вникали в такие тонкости. Мне это было как-то безразлично. Я знал, что они сами до многого дойдут, как только увидят воочию, какой оборот примут события.

Я показал им прибытие в Константинополь участников Четвертого Крестового Похода в конце июня 1203 года. Я предоставил им возможность посмотреть, как Дандоло руководит захватом Скутари – пригорода Константинополя на азиатском берегу Босфора. Я не преминул подчеркнуть, что вход в константинопольскую гавань охраняется огромной башней и двадцатью византийскими галерами и перегорожен массивной железной цепью. Я привлек их внимание к той сцене, когда венецианские матросы взяли на абордаж и увели в плен византийские галеры, а один из кораблей Дандоло, оборудованный чудовищными стальными ножницами, перерубил цепь и открыл проход для захватчиков в Золотой Рог. И позволил им посмотреть на то, как этот сверхчеловек Дандоло, которому было уже девяносто лет, лично возглавил штурм крепостных валов Константинополя.

– Еще никогда прежде, – заметил я, – не удавалось захватчикам силой прорваться внутрь города.

С безопасного расстояния, смешавшись с радостно возбужденной толпой, мы наблюдали за тем, как Дандоло освобождает Исаака Ангела из подземного заточения и нарекает его императором Византии, коронует также и его сына в качестве соправителя под именем Алексея Четвертого.

– Теперь, – комментировал я, – Алексей Четвертый приглашает крестоносцев провести зиму в Константинополе за его счет для тщательной подготовки к вторжению в Святую Землю. Такое предложение сказалось опрометчивым с его стороны. Теперь он и сам обречен.

Мы шунтировались вниз по линии в весну 1204 года.

– Алексей Четвертый, – продолжал я, – обнаружил, что постой тысяч крестоносцев в Константинополе совершенно опустошил византийскую казну. Он говорит Дандоло, что денег у него уже нет и что он не может больше принимать на себя расходы по содержанию крестоносцев. Между ними завязывается яростная перепалка. Пока она продолжается, в городе занимается пожар. Никто не знает, кто его вызвал, но Алексей подозревает в поджогах венецианцев. Он поджигает семь обветшавших судов и пускает их по течению прямо в гущу венецианских кораблей. Смотрите.

Мы видели этот пожар. Видели, как венецианцы с помощью абордажных крючьев оттаскивают объятые пламенем корпуса горящих судов подальше от своих кораблей. Затем стали свидетелями того, как в Константинополе неожиданно вспыхнуло всеобщее восстание, византийцы свергли с трона Алексея Четвертого как орудие политики венецианцев и предали его смертной казни.

– Престарелый Исаак Ангел умирает несколькими днями позже, – сообщил я. – Византийцы выкапывают неизвестно откуда зятя изгнанного императора Алексея Третьего и возводят его на трон под именем Алексея Пятого. Этот зять принадлежит к знаменитому роду Дукасов. Дандоло лишился обоих своих марионеточных императоров и теперь он вне себя от ярости. Венецианцы и крестоносцы решают теперь захватить Константинополь и установить там свое правление.

Еще раз я провел свою туристскую группу по различным сценам битвы. 8 апреля началась борьба за овладение Константинополем. Пожарища, резня, насилия, Алексей Пятый трусливо бежит, захватчики подвергают город разграблению. 13 апреля, Айя-София: крестоносцы уничтожают хоры и клирос собора с его двенадцатью колоннами из чистого серебра, растаскивают на отдельные части алтарь и забирают сорок церковных чаш и десятки серебряных подсвечников, а также забирают себе Евангелие, святые кресты, обивку алтаря и сорок огромных лампад из чистого золота. Бонифаций Монфератский, предводитель крестоносцев, занимает императорский дворец. Дандоло похищает четыре огромные бронзовые конские статуи, которые привез сюда из Египта император Константин за девятьсот лет до этого; он заберет их в Венецию и установит над входом в собор святого Марка, где они стоят до нашего времени. Священники, сопровождающие крестоносцев, торопятся отхватить священные реликвии: два больших куска от истинного креста, острие священного копья, гвозди, которыми Христос был прибит к кресту, и много других подобных предметов, с давних лет почитавшихся византийцами.

Насмотревшись на сцены разнузданных грабежей, мы перенеслись в середину мая.

– Сейчас предстоит избрание нового императора Византии, – пояснил я.

– Он не будет византийцем. Императором станет пришелец с запада, франк, латинянин. Завоеватели изберут императором Балдуина Фландрского. Мы увидим процессию, которая сопровождала коронацию.

Мы ждали снаружи Айя-Софии. Внутри собора Балдуин Фландрский облачился в императорскую мантию, усыпанную бриллиантами и расшитую фигурами орлов; ему были вручены скипетр и золотая держава; он преклонил колена перед алтарем и получил помазание на царствие; на голову ему была одета корона; он взобрался на трон.

– Вот он выходит, – сказал я.

На белой лошади, весь в сверкающих одеяниях, прямо-таки полыхающих огнем, император Византии Балдуин верхом проделывает путь от собора к дворцу. С большой неохотой, с угрюмыми лицами население Византии свидетельствует почтение своему нынешнему чужеземному повелителю.

– Большая часть византийской знати бежала, – сказал я своим туристам, которым страстно хотелось еще битв и пожаров. – Аристократия рассеялась по Малой Азии, Албании, Болгарии, Греции. В течение пятидесяти семи лет здесь будут править латиняне, хотя правление императора Балдуина будет непродолжительным. Через десять месяцев он поведет войско против византийских повстанцев и будет ими захвачен в плен, из которого ему уже не вернуться.

– А когда же крестоносцы дойдут до Иерусалима? – спросила Крайстэл Хэггинс.

– Эти? Никогда. Они и не собирались туда идти. Некоторые из них останутся здесь, став правителями отдельных провинций бывшей Византийской империи. Остальные, нагрузившись добром, награбленным в Византии, возвратятся домой.

– Потрясающе – прямо дух захватывает! – воскликнула миссис Хэггинс. Я показал им покорение Византии латинянами точно, как это описывается в рекламных буклетах. Затем мы вернулись на свой постоялый двор. Ужасная усталость охватила меня. Внезапно я почувствовал, что не могу больше терпеть их присутствие. Мы пообедали, и они отошли ко сну, по крайней мере, разошлись по кроватям. Я постоял некоторое время, слыша страстные стоны мисс Пистил и нетерпеливое сопение Бильбо Гостмэна. Долетали до меня и вскрики Пальмиры, когда Конрад Зауэрабенд исподтишка щекотал ее бедра в темноте, а затем я сам едва не задохнулся от слез ярости, неожиданно нахлынувших на меня, и не в силах больше подавлять в себе искушение, прикоснувшись к своему таймеру, шунтировался вверх по линии. В 1105 год, к Пульхерии Дукас.