Академия Горгулий. Тайна ректора - Лена Александровна Обухова

– Надеюсь, что так, – пробормотала Блор. – Иначе все это мероприятие потеряет смысл.

Брови Колта сдвинулись к переносице в непонимании, он снова чуть повернул голову, но недостаточно, чтобы увидеть собеседницу. Ему не хотелось ее смущать.

– О чем ты?

Она вздохнула, помолчала, словно размышляла, стоит ли объяснять, и наконец снова заговорила:

– Ты спрашивал, ради чего я здесь. Что заставило меня пойти сюда… Я здесь ради тебя.

– Не понимаю.

– Это была единственная возможность договориться с советом о помиловании для тебя, – объяснила она. – Я пообещала им найти способ вернуть оборот в обмен на признание убийства Патрика Рабана самообороной и защитой интересов Содружества.

В комнате снова повисла тишина, нарушаемая лишь яростным треском поленьев в камине. Огонь в нем пылал так, что жар обещал превратить спальню в пекло. Но до того момента, как прозвучало признание Блор, Колту и этого казалось недостаточно. Лишь теперь стало жарко.

– Все равно не понимаю, – пробормотал он. – Ты же меня им и сдала. Кроме тебя, меня никто даже не подозревал. В чем смысл?

Она снова тихо хмыкнула и зашевелилась, вероятно, сильнее закутываясь в одеяло.

– Сложно будет объяснить.

– А ты попробуй.

– Это долгая история.

– Мы разве куда-нибудь торопимся?

Блор снова тяжело вздохнула, дотянулась до бутылочки с настойкой, сделала из нее еще пару глотков, даже не закашлявшись, хотя Колт считал напиток слишком крепким для дамы.

– Знаешь, кто моя мать?

– Я даже не знаю точно, кто твой отец.

– О, это совсем неважно! Он дракон, член совета правления, богат, знатен и имеет немало власти. Он женат, и у него есть законные наследники. Меня в его жизни не должно было быть, но все решил случай. Точнее, череда разных случаев. А моя мать горгулья. Она служила под руководством отца, как ты – под руководством Патрика Рабана. Только еще до войны. У них тоже складывались неплохие отношения. Она ему нравилась. Очень сильно. Его влекло к ней.

– У них был роман? – предположил Колт, когда Блор снова замолчала.

– Он уже был женат. Моя мать на такое не пошла бы. Быть любовницей дракона – полбеды, но быть любовницей женатого дракона… Это не для воина-горгульи, понимаешь?

– Понимаю. Но тогда что?..

– Не всегда детей делают в любви, – перебила Блор резко. – Иногда женщина просто уступает силе.

И снова повисла тишина, на этот раз давя не только на уши, но и на плечи томительной неловкостью.

– Ясно… – только и смог выдохнуть Колт через какое-то время.

–Ясно, – передразнила Блор. – И это все, что ты можешь сказать?

– Прости, я не знаю, что еще можно на это сказать, – несколько раздраженно отозвался он, почему-то испытывая неловкость из-за поступка совершенно незнакомого ему мужчины, который даже не был горгульей. – Не знаю, как на такое реагировать.

– Да неважно, – пробормотала она тоскливо. Возможно, даже рукой махнула, но он не видел. – Не знаю, почему мама родила меня. Есть же зелья всякие… До года я была с ней, но потом у меня проявилась печать. Печать дракона. И она отдала меня отцу. Почему он принял меня и даже удочерил, не побоявшись гнева жены и других детей, я тоже не знаю. Точно не из любви. Может быть, ему просто было стыдно.

– Совестливый дракон? – не удержался Колт. – Что-то новенькое.

Она тихонько рассмеялась, но смех этот прозвучал невесело.

– Да уж… Но так или иначе, а я выросла в его семье и ничего этого не знала до поры до времени. Просто всегда чувствовала… свою неуместность. Не скажу, что в семье отца меня как-то специально обижали. Нет, его жена вела себя очень достойно, сдержанно, хотя вряд ли знала всю историю моего появления на свет и наверняка предполагала роман на стороне. Но мне она не мстила. А то, что она меня не любила… Так это нормально. Требовать от нее еще и любви было бы несправедливо, правда?

– Пожалуй, – неуверенно ответил Колт, не зная, чего хочет больше: чтобы она продолжала или чтобы замолчала.

– Вопросами о своем происхождении я стала задаваться лет в двенадцать. Приставала к отцу с расспросами, он, конечно, только злился в ответ. А потом однажды я встретила ее. Мою мать. Она тогда уже не служила в страже отца, но что-то снова привело ее в его дом. В тот момент, когда она увидела меня, а я ее, когда наши взгляды встретились, я все поняла. Поняла, кто она, хотя мне никто ничего не сказал. Я кинулась к ней с объятиями и все теми же вопросами. Она выглядела растерянной, но отрицать ничего не стала. И рассказала, как все случилось. Без прикрас и замалчиваний. А мне было тринадцать лет. Представляешь, каково узнать такое в тринадцать? Представляешь, каково вдруг найти мать и сразу узнать, что она даже смотреть на тебя не может, потому что ты ей напоминаешь о самом ужасном моменте в ее жизни?

– Нет, – честно признал Колт, поскольку Блор снова замолчала, давая понять, что это не риторические вопросы. – Мне трудно это представить.

– Конечно. Это даже осознать трудно, когда оно с тобой происходит. Я была… уничтожена ее откровениями. Мне хотелось умереть, но жажда жизни, видимо, оказалась сильнее. Уже давно шла война, но мы были далеко от нее. И я только через несколько месяцев впервые услышала об Энгарде Колте. Ты тогда стал героем Содружества…

– Я потерял любимую женщину и искал смерти, – поправил он. – Но в любой ситуации выживал ради дочери. Слава героя стала побочным эффектом.

– Это совсем неважно. – Блор явно улыбнулась. – Важно то, что ты стал моим героем, моим кумиром. Я заочно влюбилась в тебя. Сама себе тебя придумала и влюбилась. Думаю, именно это спасло меня. Я мысленно разговаривала с тобой каждый день, рассказывала о своей боли, а ты слушал. Всегда такой молчаливый и мудрый, воображаемый ты понимал меня как никто из реальных людей. Я представляла себе нашу встречу, знакомство. Сотни разных вариантов! Искренне верила, что ты влюбишься в меня в тот момент, когда наши взгляды встретятся. Как в романах. Я собирала все новости о тебе, даже вела специальный дневник, куда записывала услышанные истории. Я так ждала нашей встречи…

– Но она так и не состоялась…

– Состоялась, – удивила она с едким смешком. – Через два года. Только ты ее даже не заметил и не запомнил. Это произошло, когда закончилась война. В замке Патрика Рабана. Там чествовали героев, тебя в том числе. Отец с семьей был приглашен, и я упросила взять меня с собой. На волне новостей о победе все были в приподнятом