Безопасность Родины храня - Глеб Кузовкин

В тот же день Петр подал рапорт с просьбой отправить его на фронт. Так же поступили и его товарищи. А вечером к ним в подразделение пришел начальник политотдела. Он постоял несколько минут, ожидая, пока его окружат плотным кольцом бойцы, и сказал:

— Мы понимаем ваше желание быть на передовой, но сейчас вы нужны здесь…

Вот и все. Эти слова они восприняли как приказ. Да они и были приказом — оставаться на посту номер один у сердца Отчизны.

Суровой, неприступной и в то же время родной, близкой — именно такой запомнилась Петру военная Москва. В августе сорок третьего его приняли в партию, а через несколько месяцев он снова обратился к командованию с просьбой направить его на фронт. Дни, недели, пока решался этот вопрос, тянулись для Петра невыносимо медленно. И вот наконец получен ответ: его просьба удовлетворена. Правда, сначала необходимо было пройти подготовку в школе НКГБ СССР.

Окончить ее он не успел. Началось большое наступление на Украине, и Дубровский вместе с большей частью курсантов был откомандирован в Киев, в распоряжение НКГБ УССР. С этого дня их боевой путь был неразрывно связан с продвижением передовых частей.

— …Ну вот, кажись, и проскочили, — прерывая воспоминания своего попутчика, облегченно вздохнул возница и, остановив лошадку, кряхтя, слез с телеги. — Теперь и пройтись можно, а то засиделся, как квочка на насесте. — И, не выпуская из рук вожжи, дед засеменил рядом с Петром.

Дорога тем временем повернула круто вправо, взобралась на пригорок, с которого Петр и увидел городок.

— Можно сказать, прибыли, — снова отозвался дед. — Вот оно, наше Комарно, щоб его комары съели…

Колеса подводы застучали по брусчатке, которой была вымощена центральная улица городка. Лошадка протащилась еще несколько сот метров и замерла у кирпичного здания провинциальной архитектуры, которое, судя по всему, было вокзалом.

Петр подошел к телеге, нашарил под сеном вещмешок, развязал его. Дед, как бы невзначай заглянув через плечо лейтенанта, небрежно бросил:

— Что ж, спасибо за компанию…

— И вам спасибо, — в тон ему ответил Петр и положил на то место, где всю дорогу восседал возница, завернутый в газету кусок мыла.

Старик, сощурив глаза, глянул на гостинец и расплылся в довольной улыбке. Он хотел еще что-то сказать своему попутчику, но тот поспешил прочь…

Городок показался Петру каким-то неприветливым. Возможно, причиной тому был недавно прошедший дождь, грязь и серое, словно налитое свинцом, небо?.. Нет, не только это. Вот идет навстречу девушка. Движения неуверенные, скованные. Взглянула на Петра и, будто чего-то испугавшись, отвела глаза. А женщина постарше, шедшая за ней, увидев лейтенанта, перешла на другую сторону улицы.

В Дрогобыче товарищи сориентировали Петра, как разыскать райотдел НКГБ, который находился в Комарно неподалеку от центра. Выйдя к реке, он сразу увидел его двухэтажное деревянное здание. Вывеска у двери гласила: «Комарновский райотдел Управления НКГБ». Дежурного у входа не было. Петр толкнул массивную дверь, которая неожиданно легко поддалась его руке, и вошел в управление. Миновав безлюдный коридор, он стал подниматься на второй этаж. Вдруг послышались шаги, и Петр, подняв голову, увидел на верхних ступеньках старшего лейтенанта. Подождав, пока Дубровский поравняется с ним, тот спросил:

— Вы к кому?

— Прибыл для дальнейшего прохождения службы. А вы кем будете?

— Исполняющий обязанности начальника райотдела Балицкий, — представился старший лейтенант.

— Ну, значит, мне к вам, — козырнул Петр и достал из нагрудного кармана гимнастерки свои документы.

— Что ж, пополнению рады, — бросил Балицкий, внимательно изучая предписание. Наконец он вернул бумаги Петру и, сделав рукой широкий жест закоренелого хлебосола, пригласил его пройти в свой кабинет.

Петра поразил беспорядок, царивший в комнате. Пол ее был устлан бумагой и битым стеклом. Шкаф придвинут к окну с вывороченной рамой. На столе в кучу свалены какие-то папки. Сейф, стоявший в углу, открыт, и возле него валяется старая помятая канистра.

Балицкий с улыбкой проследил за недоуменным взглядом Петра и, словно о чем-то само собой разумеющемся, сказал:

— Тут к нам под утро «гости» пожаловали… Вот оттуда, — старший лейтенант подошел к окну и кивнул головой в сторону черневшего за рекой леса. — Думаю, из банды Лютого. Мы позавчера на одном хуторе нескольких ихних боевиков взяли. Вот они и попробовали их отбить. В темноте перебрались через реку… Хорошо, дежурный вовремя тревогу поднял. Короче говоря, встретили мы врага прицельным огнем со всех стволов. Даже карманную артиллерию, то есть гранаты, в ход пустить пришлось. Шуму было! А потом подмога подоспела. Правда, замешкайся ястребки и ребята из милиции еще на пару минут, туго бы нам пришлось. Видишь канистру? Мы ведь уже и документацию сжигать приготовились. Сам понимаешь…

Да, теперь-то он понял все. Нескольким сотрудникам райотдела НКГБ, НКВД довелось этой ночью отбивать натиск целой банды. Оуновцы надеялись на внезапность. Им казалось, что ничего не стоит снять дежурного, покончить с теми, кто находился в райотделе, проникнув в подвал, освободить пленных бандитов, захватить или уничтожить документацию.

Переправившись через реку, они черными тенями возникли вот под этими окнами. И кто знает, чем бы закончился налет, если бы не мужество и стойкость чекистов…

— Неужели пополнение прибыло?!

Петр оглянулся. На пороге кабинета стоял худощавый юноша в выцвевшей гимнастерке.

— Знакомьтесь, — словно подбадривая Петра, Балицкий коснулся рукой его плеча. — Лейтенант Дубровский, направлен к нам Дрогобычским управлением НКГБ.

— Оно и видно, что из центра…

— Не знаю, что ты там успел разглядеть, — оборвал на полуслове Балицкий лейтенанта, — скажу лишь одно: перед поступлением в школу НКГБ товарищ Дубровский служил в Управлении коменданта Кремля и принимал участие в обороне Москвы. Награжден медалью «За боевые заслуги».

— Вот это да! — взгляд юноши потеплел и заискрился, словно весенняя капель. Подойдя к Петру, он крепко пожал ему руку и представился: — Лейтенант Кузнецов… Михаил…

— Что ж, будем знакомы, — ответил с едва заметной улыбкой Петр.

— Ничего не скажешь, совсем как на дипломатическом приеме, — пошутил Балицкий…

Август и сентябрь пролетели для Дубровского как один день. Он сразу же с головой ушел в оперативную работу, требовавшую полной отдачи, предельного напряжения сил. В районе бесчинствовали националистические банды Лютого, Зализного, Резуна. Они совершали террористические акты против партийного и советского актива, крестьян, которые объединялись в колхозы, грабили население, занимались вредительством. Петр знал, что еще в то время, когда Красная Армия, преодолевая ожесточенное сопротивление гитлеровцев, начала освобождение западных областей Украины, националистические верховоды издали приказ, в котором категорически запрещалось членам ОУН эвакуироваться в глубь Германии. Им предписывалось сделать все возможное для того, чтобы не позволить Советской власти укрепиться на западноукраинских землях.