Не отпускай (СИ) - Ксюша Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, и основной элемент главный строитель доверяет поставить архитектору. Прошу вас, Дмитрий Сергеевич!
Дмитрий Сергеевич, которому недавно исполнилось два года, встает, потому что иначе не дотянется и неловко ставит конус. Причем настолько неловко, что центральная башня угрожающе клонится, а потом медленно заваливается на бок, руша заодно все ответвления. Сережа пытается спасти хоть что-то, но не успевает.
Лицо главного архитектора кривится, слезы наполняют голубые глазки. Я еле удерживаю себя от того, чтобы не кинутся к нему, чтобы не начать успокаивать — Сережа этого не любит. Наблюдаю в щель.
— В городе случилось землетрясение, небывалой силы! — Сергей с воодушевлением предлагает новые правила. — А это что значит? Это значит, что нам нужно разгребать завалы! Теперь ты — спасатель! Тащи грузовик, будем спасать из-под завалов… собаку!
Пока Дмитрий Сергеевич мчится за грузовиком, под кубики помещается попавшийся, видимо, не вовремя на глаза щенок Маршалл из "Щенячьего патруля".
… Они заняты. Не стоит мешать. А вот завтрак нужен! Уверена, что уже проголодались, строители мои! Прикрываю дверь и шагаю на кухню. У меня много времени. У меня столько времени, сколько я захочу. Сережа любит возиться с сыном. Причем он именно играет с ним, на равных, а не только направляет или присматривает.
Пока варю кашу одному и обжариваю гренки для другого, вспоминаю о почти трех годах, что я живу в нашем с Сережей доме. Вспоминаю о том, как мы принесли сюда голубой меховой конверт с бантиком (Несмотря на конец марта, но на улицах лежал снег и было очень холодно! А бантик привезала бабушка — хотела, чтобы было, как в ее времена!).
Вспоминаю о том, как в первую ночь проснулась и увидела удивительную для меня картину: Сергей носил на руках ребенка! И тот молчал! Да, боялся очень — сын родился совсем маленьким. (Но зато совершенно здоровым!)Да, утром вставал на работу. И при этом поднимался, опережая меня, к нему по ночам. Я подозреваю, что делал это мой муж даже не столько потому, что хотел облегчить жизнь мне, а потому, что очень любил сына. И любит с каждым днем все больше.
Я считала замечательным отцом своего папу. Потом я всегда любовалась Романом, который много времени уделял своим детям. Но все они и в подметки не годятся моему мужу!
От приятных мыслей отвлекают руки, обвивающие мою талию, прижимающие к твердому сильному телу. Это тоже — своего рода ритуал. Который я очень люблю и всегда соблюдаю…
— Как же приятно пахнет, — шепчет он в мои волосы.
— Сейчас уже все будет готово… — мне хочется развернуться, чтобы обнять его, но мужские руки удерживают.
— А я не о еде, — бедра вжимаются в мои ягодицы и все намерения моего мужа становятся очевидны.
— А Дима?
— Я включил мультики.
Это — крайняя мера. Применяется только тогда, когда Сережа сильно соскучился по мне. Сейчас, судя по его настойчивым ласкам и тому факту, что он неделю был в командировке и вернулся только ночью, он соскучился сильно. И я тоже.
Ладони скользят по моим бедрам, оголяя, проверяя наличие белья. Его, конечно, нет.
Я все еще помешиваю кашу. Но уже не вижу ее. Мне хочется закрыть глаза, откинуться на его плечо и позволить делать с моим телом все, что он хочет.
— Выключай! — командует он и я подчиняюсь. Оставляю все, как есть, потому что Сергей целует в шею, прикусывает кожу именно в тех местах, от прикосновения к которым я неизменно покрываюсь мурашками. — В спальню?
— Нет.
— Здесь?
Я киваю. Да-а, до спальни слишком далеко… Он разворачивает меня, подсаживает на обеденный стол (хорошо, что тарелки не успела поставить!) и становится между бесстыже раскинутых ног. Поднимает к самой шее ночную рубашку, оголяя грудь. Несколько секунд просто смотрит. И я с радостью наблюдаю, как темнеют его глаза, как из голубых они становятся темно-синими. Запускаю обе руки в его волосы сразу, как только его губы дотрагиваются до моего соска. Ерзаю в нетерпении по краю стола. Но Сергей не спешит — ласкает грудь, целует шею, медленно подбираясь к губам. И только когда я начинаю судорожно стаскивать с него спортивные штаны, придвигается ближе. Я только немного оттягиваю вниз резинку, чтобы обхватить, чтобы дотронуться до твердого горячего члена. Его губы резко впиваются в мои — покусывают, втягивают язык с таким нетерпением, с такой страстью, что где-то внутри меня, в самой глубине моего тела зарождается пока еще еле заметная дрожь предвкушения, дрожь ожидания его первого толчка.
И когда я пытаюсь направить в себя тугую плоть, он отстраняется, чтобы вопросительно взглянуть в глаза:
— Презерватив?
— Уже поздно.
— Как поздно?
— Потом… — шепчу ему, направляю его, хочу его.
И он сдается. Со стоном входит, упершись лбом в мой лоб…
* * *
Мысль не дает покоя. Пока Марина, прижимаясь всем телом, ласково гладит мои плечи, целует где-то за ухом, я вспоминаю ее странные слова.
— Что ты хотела сказать?
Она тяжело вздыхает. Чуть отстраняется, чтобы поймать мой взгляд. Смотрит грустно, даже как-то виновато.
— Так что случилось?
— Я беременна… снова…
На глазах слезы. Не понял. Ну, и что? Чего плакать-то?
— И почему ты расстроена?
— Димка еще маленький. Я уже старая. Снова живот большой вырастет…
Плачет, уткнувшись в мою грудь. Глажу по голове, по плечам, прижимаю к себе еще ближе, еще плотнее, хотя куда уж ближе, если я все еще в ней?
— Глупая! Ты не старая! И живот у тебя не был большим! И вообще, я очень дочку хочу! Я буду помогать! А хочешь, няньку наймем? Чтобы тебе легче было потом с двумя? Об аборте даже не думай!
Целую мокрые от слез щеки, брови, губы… Она не сразу, но все-таки, отвечает.
— Маринка, я люблю тебя. Ты у меня самая лучшая. Только не плачь, пожалуйста!
Не отпускай
И не считай минуты —
Моей судьбы с твоей
Не разделить.
Я не одна.
Я счастлива, как будто.
Я не смогла тебя
Не полюбить…
Я счастлива…
В окно мое стучится
Твоя рука,
Дарящая мечты.
Я счастлива, -
Плохого не случиться,
Пока со мною ты.
Вот и подошла к концу эта история. Простая история об обычных людях, таких же, как и мы с вами. Я не пишу сказки о миллионерах и несчастных золушках, которые одним своим нежным и кротким взглядом способны покорить сильных мира
