Тёмный секрет успеха - Иванова Анна

Пользуется моим любимым методом манипуляции: главное сказать «в связи с чем», чтобы донести до судьи, что существует причина для отклонения документа, а какая именно – уже не так важно.

– Свидетель Зеленова, встаньте, – взмахом руки поднимает Лильку судья. – Вы добровольно предоставили образец почерка для экспертизы?

– Да, меня попросили…

– Вы выражали свое несогласие с экспертизой?

– Нет, но я не представляю, о какой записке идет речь!

– В удовлетворении данного ходатайства отказано, – судья стучит молотком, а я радуюсь тому, что манипуляции действуют не на всех. – Свидетель Зеленова, присаживайтесь.

– Я даже не знаю, что там написано! – не унимается Лилька.

– Ваша честь, позвольте зачитать записку, чтобы освежить свидетельнице память.

Только этого не хватало! Присяжные получили копии записки. Все, кому надо, знают, о чем в ней говорится. Нужно было рассказать Денису о том, что записка предназначалась не Зуйкову, но тогда он бы не поверил в мою версию и отказался бы вести дело. Кто знает, какой из вариантов опаснее? Не зная всего маршрута, Денис то и дело направляет машину моей защиты к краю оврага. Главное, чтобы Лилькина реакция не выбила у него из рук руль. Если он хоть на минуту потеряет управление, я тут же окажусь на дне.

– Зачитывайте, – отмахивается судья. – Дольше будем препираться.

– Ты знаешь, что делать, – озвучивает Денис.

– Я же писала ее тебе! – со слезами на глазах поворачивается в мою сторону Лилька. – Мошенница! Ты заранее продумала, как свалить вину на меня!

Краем глаза я ловлю на себе косой взгляд Дениса.

– Свидетель Зеленова, встаньте! – одергивает ее судья. – Я делаю вам замечание и предостерегаю от дальнейших нарушений правил поведения в суде. Присаживайтесь. Адвокат, у вас еще есть вопросы к свидетелю Зуйкову?

– Да, ваша честь, – переводит взгляд на папку с бумагами Денис. – Перед тем, как продолжить допрос свидетеля, я бы хотел представить суду фотографию, к которой была приложена записка.

Он подходит к судейскому столу и протягивает листок. Повернувшись к Шумятину, Зуйков строит недовольную мину.

– Поскольку эта фотография приобщена к материалам дела в качестве доказательства, – предугадывает возражение Шумятина судья, – мы обязаны ее исследовать.

– Свидетель, – протягивает Зуйкову лист Денис, – это вы на снимке справа?

– Да, я, – отстраняет листок он.

– Вы знаете девушку, которая запечатлена на фотографии слева от вас?

– Первый раз вижу.

– Как минимум второй, если верить снимку.

– Я ее не знаю.

– Ваша честь, у защиты больше нет вопросов к этому свидетелю.

– У обвинения будут вопросы?

– Нет, ваша честь, – встает, придерживая рукой живот Шумятин.

– Суд вызывает свидетеля Ефимцеву Светлану Юрьевну.

Я вглядываюсь в проход, ожидая увидеть девушку из парка, но в зал входит женщина средних лет, высокая и худощавая. В очертании ее фигуры просматриваются знакомые хрупкость и грация. Наконец, следом за женщиной, входит сама Света. Ну конечно, она же несовершеннолетняя, вот и пришла с мамой. На этот раз, вместо обтягивающих джинсов и сетчатой водолазки, не скрывающей очертания лифчика, на ней юбка по калено и пиджак, рукава которого она безуспешно пытается натянуть на запястья. Ночью, в парке, она не выглядела такой зажатой.

– Свидетель, представьтесь, пожалуйста, – подбадривает ее улыбкой судья.

– Ефимцева Светлана Юрьевна.

– Год рождения?

– Тысяча девятьсот девяносто девятый.

– Учитесь?

– Да, в школе.

– Адвокат, свидетель ваш, приступайте к допросу.

– Светлана Юрьевна, – говорит Денис, – вы узнаете девушку на снимке?

Он протягивает фотографию. Света дрожащими пальцами принимает листок.

– Узнаю.

Она раскрывает рот, чтобы что-то добавить, но оглядывается на маму и осекается.

– Как ее зовут?

– Ефимцева Светлана Юрьевна. Это я на фотографии.

– В какой позе вы изображены?

– Я сижу рядом с мужчиной и обнимаю его за шею.

– Это ваш родственник?

– Нет?

– Друг семьи?

– Нет, я его вообще не знаю, – ее глаза стекленеют.

– Объясните суду, для чего вам понадобилось с ним фотографироваться? Зачем вы обнимаете незнакомого человека?

– Меня попросила девушка в парке.

– Ваша подруга?

– Нет, незнакомая девушка.

– Я правильно понимаю: к вам подошла посторонняя девушка и попросила сфотографироваться с неким мужчиной?

– Да.

– Почему вы согласились?

– Она объяснила, что это ее отчим, – из глаз Светы катятся слезы, она захлебывается словами. – Сказала, он к ней пристает, а мама в это не верит.

– Незнакомка попросила вас помочь доказать маме, что ее отчим вступает в сексуальные отношения с девочеками-подростками?

Света кивает.

– Прошу занести в протокол, что свидетельница ответила утвердительно, – поворачивается к секретарю Денис, а затем снова обращается к Свете: – У меня остался к вам последний вопрос. Оглянитесь по сторонам.

Она снова кивает, вытирая слезы.

– В зале присутствует девушка, которая обратилась к вам с просьбой в парке, вечером восьмого апреля две тысячи пятнадцатого года?

Шмыгая носом, Света крутит головой. Я отворачиваюсь, чтобы не встречаться с ней взглядом.

– Вот она.

Светин голос тонет в оханье, доносящемся со всех сторон. Я боюсь поднять глаза и увидеть направленный на меня указательный палец. Среди гомона зрителей выделяется пронзительный крик:

– Это не правда! Я ее не знаю!

Я оглядываюсь на голос. Лилька стоит, прижимая к груди трясущиеся руки, и мотает головой.

Судья стучит молотком и обращается к Лильке, когда гомон затихает.

– Свидетельница Зеленова, сядьте на место, иначе мне придется удалить вас из зала суда.

Лилька опускается на сидение, ее руки падают на колени.

– Прошу занести в протокол: свидетель указала на Зеленову Лилию Дмитриевну.

– Адвокат, у вас еще есть вопросы к этому свидетелю?

– Нет, ваша честь.

– Прокурор, у стороны обвинения имеются вопросы?

– Имеются, ваша честь!

– В таком случае, приступайте к допросу.

Расслабившаяся, было, Света, снова выпрямляет спину.

– Свидетель, вспомните вечер восьмого апреля две тысячи пятнадцатого года. Сколько было времени, когда к вам с необычной просьбой обратилась незнакомка?

– Часов восемь, может, полдевятого, – пожимает плечами она.

– В начале апреля в это время уже темнеет, не так ли?

– Наверно.

– Судя по снимку, в парке было совсем темно. Так как вы можете утверждать, что видели именно эту девушку?

Шумятин указывает пальцем на Лильку, от чего та вздрагивает.

– Минут сорок мы ждали, пока придет дядька, а потом уже фотографировали. За это время успело стемнеть.

– То есть вы утверждаете, что восьмого апреля в половине девятого вечера в парке было светло?

– Нет, я не помню.

– Спрошу еще раз: вы уверены, что видели именно эту девушку?

– Не уверена, – опускает голову Света.

– В таком случае, осмотритесь хорошенько. Кто-нибудь еще из присутствующих похож на незнакомку из парка? Например, подсудимая?

– Может быть, – искоса оглядывает меня Света.

– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – Шумятин садится на место.

– Ваша честь, – встает Денис, – сторона обвинения использует наводящие вопросы. Думаю, всем понятно, к чему клонит прокурор. Чтобы избавить присяжных от навязываемых обвинением подозрений, защита просит приобщить к делу счет из ночного клуба, датируемый восьмым апреля две тысячи пятнадцатого года. Во время оплаты использовалась клубная карта моей подзащитной. Также защита просит продемонстрировать запись с камеры видеонаблюдения, на которой отчетливо видно, как моя подзащитная входит в клуб в двадцать сорок пять, а покидает его в три часа пятьдесят минут.

– Это я ходила в клуб! – вскакивает с места Лилька. – Алиса подарила мне клубную карту.