Игра теней - Петр Катериничев

Телефон девушки тоже стоял на прослушивании; если сначала лейтенант дергался и поворачивал тумблер «на запись» после всякого звонка, то теперь он мог по голосу определить не только, кто звонит, но и о чем будут говорить. Были звонки разовые, таких было три: всех новых «респондентов» Саша, согласно инструкции, записывал. Среди этих трех — звонок от какого-то Дрона: мужчина консультировался об учебных заведениях типа интернатов с углубленным изучением иностранных языков, судя по всему, для устройства племянницы… Хотя разговор был наполовину деловой, наполовину — пустой болтовней, Зайцев вдруг, ни с того ни с сего, почувствовал укол ревности… Был деловой и одновременно нежный звонок от родственника: «дядя Володя» справлялся, не нуждается ли в чем девушка, интересовался здоровьем сестры… Третий звонок был невыясненный: мужской голос с неясным акцентом спросил Александра Яковлевича, услышав, что попал не туда, вежливо извинился и повесил трубку… Сашу Зайцева не оставляло ощущение, что неизвестный абонент (звонили из автомата на Тверской) попал как раз туда…

Но вписывать свои соображения в докладные записки он не стал: во-первых, это считалось дурным тоном — от «наружки» требовалась только добросовестная объективная информация, выводы делали другие, сопоставляя полученное с иными источниками; свои догадки, домыслы и бредни «мышонок» мог высказать только в одном случае: когда спросят. С другой стороны, мысли свои лейтенант не доверял даже Алексу: заработать при фамилии Зайцев кликуху Сыскной Волк легко, а вот двигаться с ней потом по службе — сложно…

…Весь день ничего не происходило. Юля готовила завтрак, слушала лингафонный курс испанского языка, читала… В девятнадцать во двор въехали две машины, слишком крутые для здешних мест: белоснежный шестисотый «мере» и «лендровер». Из «лендровера» выбралось двое парней; один быстро оглядел окрестности другой без суеты подошел к «мерседесу», открыл дверцу. Коротко стриженный седой мужчина в дорогом пальто и костюме вышел из машины. Лейтенант Зайцев, прильнувший к окулярам фотоаппарата, успел трижды щелкнуть затвором. На всякий случай. Каково же было его удивление, когда гости позвонили именно в квартиру восемнадцать на четвертом этаже, где жила Юля Князева!..

Офицер включил аппаратуру прослушивания, запись. Но записать он сумел только счастливый визг девчонки и улыбчивое ворчание мужчины. Дальше началась такая свистопляска, что у Зайцева побежали мурашки по спине и свело скулы, словно от зубной боли… Морщась, он сорвал наушники… Вспомнил маленький чемоданчик в руках одного из сопровождающих… По-видимому, спрятанному там агрегату вполне по силам вырубить к едреной бабушке радиостанцию средней мощности, типа «Голоса Москвы»… Жаль, заснять этого кудесника радиопомех он не успел, заметил только, что тот прихрамывал…

Что до Юли… Вот тебе и тихоня из Смольного института… Не зря Нечаев, начальник их группы в спецшколе, любил повторять: «У разведчика, помимо прочих, имеются два качества, которые и делают людей пригодными к этой работе. Первое — умение ждать…» Тут он делал многозначительную паузу и кто-нибудь, зная давно эту присказку полковника, обязательно спрашивал:

«А второе?..»

«Удача. Хотя в некоторых обстоятельствах это качество можно считать и первым…»

Судя по всему, к нему приходит и то и другое… Он лихорадочно прикручивал объектив для ночной съемки и не заметил появления Свиридова.

— Неужели наша девочка с подружками устроила групповой стриптиз, — хмыкнул он, наблюдая за тем, как лейтенант суетится.

— Видишь белый «мерс»?.. У студентки гости…

— Да я эту колымагу еще во дворе «срисовал»… МГ 333 К. Знаешь чья?..

— Ну?

— Князя.

— В смысле…

— Князев Владимир Петрович, тысяча девятьсот сорок шестого года рождения, холост… В настоящее время — вор в законе, один из самых авторитетных в Москве, если не самый…

— Погоди, погоди… Князев… Так Юля же…

— Ты догадлив, как представитель правоохранительных органов в «Поле чудес»… Юле он — родной дядя.

— Слушай, Алекс… А почему тогда наша «контора» этим занимается, а не ГУОП?..

— А вот это уже — не наше собачье дело… Знаешь, отчего я в капитанах, невзирая на судьбоносное времечко и далеко не переходный возраст?..

— Ну?

— Вопросов много задавал. Старшим по званию.

— Извините, товарищ капитан.

— Извиняю, товарищ лейтенант. Пожрать что оставил?

— Ага. Колбаса, в холодильнике…

— Не жалеешь ты свой молодой желудок, Александр Сергеевич. Ну и мой заодно…

— Так что, как выйдут — не снимать?

— Снимай. Надо же из чего-то докладные лепить… Лейтенант Зайцев приник к видоискателю и представил почему-то, что это окуляр оптического прицела… Блин!

Хоть Алекс и прав, а досадно… Ну и фиг с ней… Дрянная работенка… Думать — нельзя, спрашивать — нельзя… А чем тогда он, офицер, лучше разрабатываемого…

Ну и фиг с ним, что ничего нельзя. Думать ему не запретит никто. И никогда.

Когда именно исчезла Лека, никто из девчонок не заметил. Случалось, что она не ночевала в квартирке день-другой и раньше. Но когда прошла неделя, девушки забеспокоились…

— Галя, ты вспоминай, она встречалась с кем-то?

— Да нет вроде…

— А может, «уважаемые» наехали?..

— А с чего? По «таксе» она платила, как все… Прошло еще три дня.

— Блин!.. — Света влетела в комнату Гали. — Блин!..

— Ты чего?

— Эта соседка твоя…

— Ну?..

— Слиняла она. С моим паспортом. И вещей половины недостает.

— Да брось ты… Чего у тебя красть-то было…

— Да? Мне что, все с неба падает? Или — тебе?..

— По ней тоже не скажешь, что ее тут икрой ложками в «Максиме» кормили…

— Шлюха она, вот кто.

— Светка, прекращай истерику! Вот ее сумки, в шкафу, она даже вещей никаких не брала… Может, в беду девка попала, а ты накатываешь…

— А давай посмотрим… Там наверняка газеты напиханы и пара кирпичей для веса…

— Давай… — пожала плечами Галя. Сумки раскрыли. Все три, они были под завязку наполнены шикарными платьями, нераспечатанным бельем… Туфлями от Кардена… Хорошей косметикой…

— Е-мое… Да тут… А прибеднялась… Она что, на продажу накупила, что ли… — раскрыла рот Светка.

— Угу, — усмехнулась Галя. — Сейчас в «незалежной» как раз хорошо идут платья по девятьсот баксов, туфли по полштуки и белье по четыре сотни за комплект… Народ просто в очередях шизеет…

На дне сумки обнаружился конверт. Незапечатанный. В нем — листок бумаги с набранным на компьютере текстом и пачка франков крупными купюрами…

— Е-мое… Да нам столько за год не заработать… — Светлана встряхнула пачку, пошуршала банкнотами. — Настоящие…

«Девчонки, привет. Извините, что исчезла не попрощавшись. Уж так вышло.

Все, что в сумках, — вам. Деньги тоже — ешьте побольше фруктов. Желаю стать «топами» и попасть на все обложки… И еще… Светлана паспорт потеряла…

Хорошо, если бы она начала его искать месяца через два… Шмотки я взяла только отечественные…

Ну все, девчонки. В кармашке сумки — вам по колечку. На удачу. Л.»

Оба колечка оказались с бриллиантиком посередине, каждый был окружен самоцветами; для Гали — рубинами, для Светы — сапфирами…

— День чудес, — только и произнесла Галя, любуясь колечком.

— Хм… А как с платьями, с бельем?..

— Да как раньше… Одна отворачивается, берет что-то в руки, спрашивает: кому?

— Понятно. Чур, я выбираю…

— А я вожу?

— Потом поменяемся…

Игра захватила девушек. Как только одна из них получала очередную обнову — одежду или белье, — тут же бросалась к зеркалу примерять… «Примерочная» закрылась далеко за полночь… Девчонки сидели среди ворохов одежды и белья, усталые, словно отработали три показа…

— Слушай, Цимбалюк… Знаешь, чего я заметила?

— Ну?

— Эта соседка твоя… Она же никакая не модель…

— Догадливая ты…

— Ага, — воодушевилась Светлана. — Прикинь, на кастинги ходила, на показы — ходила, но со слоем «штукатурки»…

— Как все…

— Погоди… А на съемку?.. То ей нездоровилось, то — голова кружилась…

— Да ладно тебе…

— Точно! И «бук» у нее был какой-то нерабочий, словно у одного фотографа сделанный…

— Причем у хорошего…

— Это да… Цимбалюк… Как ты думаешь, кто она такая? Столько денег заработала…

— Не фотомодель — это точно.

— А что мне с паспортом-то делать?..

— Ты же не завтра на «батькивщину»…

— Не, у меня контракт. Еще почти полгода.

— Ну вот. Пойдешь через пару месяцев в посольство, скажешь — потеряла.

— А вдруг не поверят?

— А какая твоя забота? Поверят не поверят… Пропал, и все. Новый выпишут, куда они денутся…

— Так мне придется еще личность удостоверять…

— Толочко, ты что, дура, что ли? Не на трикотажке же вязальщицей работаешь!