Нулевой том (сборник) - Андрей Битов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смотрят. Доцент, их руководитель. Вахтер. Пара студенток. Мишка, оказывается, тоже тут.
И он, Кирилл.
– Льет, – сказал кто-то.
– Льет, – сказал вахтер. – Такой дождь помню только раз, в пятьдесят третьем.
– Да, льет…
– Какая сила природы! Какая мощь! – сказал доцент, делая благородное лицо и адресуясь к студенткам.
– Льет… Да, льет… О, льет… – запищали студентки.
– Вода, – сказал Кирилл.
И выпрыгнул, как нырнул.
– Ишь, молодежь…
А Кирилл прыгал через лужи. Но ботинки вмиг промокли. И было бесполезно что-либо предпринимать: луж не было – спускалась под гору, текла, журчала ровным плоским потоком вода. А сверху не капли – толстенькие трубки протянулись к асфальту. И вокруг молоко-туман – не видно. А что поближе, видно, как через неровное бутылочное стекло.
Да и особенно не посмотришь: барабанит дождь по башке, а с волос, а со лба – в глаза.
Дождь, в общем, теплый. Или тело горячее.
Все насквозь. Шевелятся живые освеженные мышцы, облепленные второй тряпичной кожей.
И хорошо, как лет десять назад, когда можно было выскочить голому в такой дождь, и прыгать, и вопить, месить ногами грязь и швыряться ею. А из-за дождя ничего не слышно, что кричат с крыльца взрослые. И не добраться до них, мелких мокрых лягушат, этим взрослым: взрослые трусят.
Хорошо. А смотреть по сторонам трудно – заливает глаза. А смотреть по сторонам вовсе необязательно. Под ноги. Ноги в воду: «Хлюп-хлюп!» Вода в ботинках: «Чавк-чавк!»
Смотришь под ноги: толстенькие трубки тянутся сверху, отпрыгивают от асфальта… И уже не поймешь, откуда дождь. Снизу? Сверху?
Дождь сгоняет людей под тент закусочной. Тент намок и протекает. Люди жмутся. От нечего делать берут пирожки и кофе. Получается очередь. Пирожки недожарены. Получается скандал.
Мужик, толстый, налитой угаром. На ногах держится. С ним приятель и две женщины. Это их женщины. Еще не хватало брать им кофе!
– Мы не хотим, – говорит он приятелю и женщинам. – А вы, если хотите, берите сами.
Женщины взяли. Тогда и мужик с приятелем взял.
– Нет, ты снеси их на кухню, – рычал мужик на продавщицу, – ты кого сырым тестом кормишь?
– Да я что… я получила такие… обращайтесь туда сами…
– Не-е-ет, ты продаешь – с тебя и спрос. Мы, может, детей кормим… Чем мы детей кормим? Надкусил – и брось. Добро бы три копейки стоил, а то – тринадцать! А гривенник еще заработать надо… Советский Союз – большой…
А мимо с задорными лицами проходили мокрые до нитки. Им уже все равно. У них победный вид: «Вот как я промок! Мне нечего терять…» Им радостно. Может, им помнится детство, как Кириллу. А может, потому, что все равно. Они молоды, как Кирилл.
Людям радостно, когда все равно.
Люди пьют и напиваются…
– Пошли, – сказал мужик женщинам, отрывая их взглядом от кофе и со стульев.
Это их женщины.
Сегодня воскресенье. Это их день.
Они честно свое отработали.
«Мы – рабочие люди!»
СВОЛОЧЬ!
Кирилл выпрыгнул из-под тента. Затопал. Куда интересней смотреть на брызги…
– Вот как я промок! – радостно улыбаясь, сказал он, вваливаясь в комнату.
Люся сидела гордо и недовольно – едва кивнула. Рядом с ней развалился специалист.
– Привет, Кирюха! – вскинул он руку.
Подруга смотрела умными, добрыми глазами.
А Кирилл стоял посреди комнаты. С расставленных ног, с опущенных рук стекала в лужу вода. Волосы налипли на глаза.
И вдруг одежда такой противной, липкой и холодной, массой ощутилась на всем теле.
«Представляю, что за фигура…» – пронеслось у него в голове.
Кирилл вытащил из кармана бутылку вина.
– Ого-го-го! Выпьем! – жизнерадостно вскричал специалист.
– Сам сбегай, – сказал Кирилл.
– Я пить не буду, – сказала Люся.
– Почему-у-у? – протянул Кирилл.
– Не хочу.
– Ну что ты, Люсенька… – сказал специалист. – Перестань дуться, бя-я-ка. – Специалист препротивно надул губки. – Я ведь просто так сказал…
«Когда они успели?..» – недоумевал Кирилл. К телу все противнее прилипала одежда и ощущалась при каждом движении.
– Ну, Люсенька… Ну… – гладил ее по руке специалист.
Кирилл переводил взгляд с Люси на специалиста и обратно.
Подруга переводила с Кирилла на Люсю.
Люся смотрела бесконечным взглядом мимо специалиста. Ее еще нужно было упрашивать, но она заметно оттаивала.
Специалист подмигивал Кириллу и тянул:
– Лю-ю-сенька… Лю-ю-ю…
«Вот паскудство», – думал Кирилл.
– Лю-ю-сенька – бя-я-яка, – сказал Кирилл противным голосом и подруге: – Пусть они друг друга уговаривают… А мы пока выпьем?
Валя достала рюмки. Кирилл налил две.
И, пожалуй, ему наплевать. Конечно же, ему наплевать. Ему наплевать в высшей степени на Люсю и специалиста. И, пожалуй, они самая подходящая пара.
«Мне все равно», – думал он.
Но непреодолимое желание сделать какую-нибудь гордую гадость было в нем. Он перебирал романтические варианты мщения, но все они разбивались о его же собственное презрение к специалисту, а ничего остроумнее не придумывалось.
«Значит, мне все-таки не все равно, – думал он. – Ну и пусть».
И сказал громко:
– Я дьявольски промок. Даже под младенцами меняют пеленки. Я разденусь, с вашего разрешения…
И, не дожидаясь реакции, начал сдирать с себя одежду.
И вот он стоит в одних трусах, и в руках у него куча жеваных тряпок. А Люся изо всех сил сохраняет каменное лицо, а у специалиста недоуменно-тупое выражение. А у подруги пробежала легкая тень, она встала, мягко забрала из его рук одежду и принесла халат.
«Неужели она умница?..» – подумал Кирилл.
Он уселся, поджав босые ноги.
– Выпьем, – сказал он Вале.
Валя смотрела ему в глаза мягко и ласково.
– Зачем вы так? – сказала она тихо.
– Ну… ну, бывает, – покраснел он. – Вы ведь умница. Поймите… Ну, за мой день рождения.
– Я пойду, – встала Люся.
– Что ты, что ты! – сказал специалист. – Такой дождь! Посидим еще… – Он обнял ее за плечи. Усадил.
Кирилл рассматривал все это.
– Может, выпьете? – сказал он. Специалист открыл рот. – Не выпьете – не надо, – сказал Кирилл.
И налил по второй. Себе и Вале. Уж больно злила его Люся, да еще со специалистом… И он сказал:
– А между прочим, когда я сидел в сумасшедшем доме…
Каменное молчание. Даже Валя убрала взгляд, и Кирилл еле заметил, что она улыбнулась.
Кирилл потянулся за бутылкой.
– Вы не обижайтесь, Кирилл, я больше не буду… Просто мне не надо больше.
– Вы славная, – сказал Кирилл и налил себе.
И еще налил. Немножко загудело.
– Я себя нелепо веду? – спросил он Валю.
– Ничего, не так уж страшно, – улыбнулась она.
– Ну, сикамбры, – обратился он к специалисту и Люсе (специалист вздрогнул и сдернул руку с Люсиного колена). – Что молчите? Может, все-таки выпьете? – Кирилл разлил. – Чтоб мы поумнели! Да вы не морщитесь, Люся, я ведь себя тоже причисляю… А? Что вы сказали?
– Умнейте сами, – сказала Люся.
– Ну, у меня-то к тому все данные, – сказал Кирилл. – А вы ведь даже не хотите…
– Я пошла, – сказала Люся.
Специалист встал.
– Я тоже пойду, Кирилл, – сказала Валя.
– Неужели мне нельзя подсохнуть? – сказал он. Вино уже сильно стукнуло ему в голову, и он смотрел на Валю маслянистыми глазами. Валя не отводила взгляда.
– Я бы вас оставила, – сказала она, – но скоро придет со смены сестра, и будет неудобно. Это ведь вообще-то комната сестры.
– Ну, что вы, – говорил Кирилл. Ему было тепло. В окно плескал дождь. И Валя – славная девушка. – Неужели прямо сейчас и придет?..
– Придет через час. Но ведь уже поздно…
– Мы пошли, – сказала Люся.
– Правда, Кирилл, – сказала Валя, – нам тоже надо идти…
Странно прозвучало это «нам».
– Ну, так хотя бы часок посидим еще. Потом я уйду. – Ему во что бы то ни стало надо было остаться с Валей. Чтоб видела Люся. А может… Но в этом Кирилл не был так уверен. – Я, честное слово, уйду через час. Я ведь только оттого, что мне неуютно. Вы понимаете, не в комнате неуютно, а там… Только оттого говорю разные глупости. А так я могу много интересного вам рассказать…
– Мы пошли, – настаивала Люся.
– Ну, пожалуйста, Валя, – говорил Кирилл.
– Мы ушли, – хлопнула Люся дверью.
Валя села.
– Рассердилась? – спросил Кирилл.
– Конечно. А вы бы на ее месте?
– А она на моем?
Валя улыбнулась.
– Так ей и надо, – сказал он. – Выпейте со мной, Валя, прекрасный вы человек. – И посмотрел на нее долгим «мужским» взглядом.
Валя улыбалась ему, как ребенку, которому прощают шалости.
– Мне больше не надо, Кирюша… – сказала она. – Я уже пьяна.
– А я похвастался, – сказал Кирюша, – и интересного ничего не могу придумать.
– А мне и так интересно, – сказала Валя.
– Почему это мне вам ни врать, ни хамить неохота…
Валя смотрела на Кирилла ясными глазами, и губы были на месте, а лицо улыбалось. И она казалась Кириллу очень приятной, мягкой и умной, и странно, что казалась иной когда-то.
