Тайны подмосковных лесов - Сергей Рокотов

- Руки за спину! - скомандовал высоченный милиционер.

Андрея повели по коридору, около одной из камер приказали встать лицом к стене. Открылась дверь камеры, и он вошел туда. Дверь со скрежетом закрылась.

...Маленькая камера, три кровати, тусклая лампочка. На двух койках сидели двое парней постарше его, лет двадцати.

- Здравствуйте, - сдавленным голосом проговорил Зорич, находясь в каком-то затуманенном состоянии.

- За что тебя? - не здороваясь, спросил один, крепкий, белобрысый, коротко стриженый. Другой, черноволосый, кавказского типа мрачно глядел на него круглыми масляными глазами.

- Меня? Да ни за что! Не знаю я, за что, - сбивчиво отвечал Андрей.

- Мозги только нам не пудри, - сказал стриженый. - Что тебе предъявляют?

Для полного счастья ему не хватало рассказать этим дебилам о своих страданиях и терзаниях, которые он испытал за последние сутки. Он даже имени Кати не желал произносить в этих стенах, даже думать о ней было как-то стыдно, настолько все это не сочеталось.

- Ограбление ларька, - буркнул Андрей, чтобы те от него отвязались.

- А где ларек-то? - мрачно осведомился стриженый.

- Ларек-то? Да... там... у... на Киевском. На вокзале.

- Свистишь, парень, никакого ларька там не бомбили. Сами там пашем. Нашел, кому заливать. Ты что нам лапшу вешаешь? А ты не по сто семнадцатой ли часом проходишь? Что-то похож больно... Красавчик...

- А не пидор ли ты? - уточнил чернявый.

- Какой я тебе пидор, сволочь?! - встряхнулся, наконец, Зорич от своей спячки. Они стали его всерьез доставать.

- Тихо, тихо, ты, - подошел к нему стриженый, буравя его своими бесцветными коровьими глазками. - Ты чего, братку, нам гонишь? Мы тут тебя живо в разум приведем, фраерок. Говори, падло, за что взяли?

- Ничего я тебе не скажу, кто ты мне такой?! - обозлился Зорич, сжимая кулаки.

- Ну, смотри, - пригрозил стриженый, загадочно улыбаясь. Второй продолжал мрачно и красноречиво глядеть на Андрея. Его черные как маслины глаза были словно затуманены, видимо, наркоман.

Не нравилась Андрею вся эта ситуация. Не зря его посадили именно в эту камеру. "Надо быть настороже", - подумал он, вспомнив книги и фильмы про тюрьму.

Ночью он и не пытался заснуть, все равно бы не получилось. И это спасло его. Только он было начал задремывать, то есть видеть сквозь мутную полудрему свои обычные кошмары, как почувствовал, что его душат. Он сразу открыл глаза, и увидел перед собой перекошенное от злобы лицо стриженого. Пальцы были крепкие, словно железные.

- Сейчас мы с тобой поговорим по-другому, сучонок, - шипел стриженый, извергая зловоние в лицо Андрею. - Я знаю, за что ты сидишь, и почему нам не говоришь. Сто семнадцатую тебе предъявят, понял? Изнасилование, причем, несовершеннолетней. А ты нам гонишь... А за это... Сейчас...

Андрей слышал, что тех, кто сидит за некоторые статьи, в том числе за изнасилование несовершеннолетних, опускают в зоне. Правда, он не ожидал, что такое может произойти здесь, в камере на Петровке... Он встряхнул с себя остатки кошмара, виденного в полусне, обратившись к кошмару наяву. Он резко оторвал железные пальцы стриженого от своей шеи и быстро вскочил на ноги. Тут же получил сокрушительный удар в челюсть от черноволосого. Увернуться не успел и грохнулся на пол. Молнией черноволосый бросился на него и попытался ударить его ногой в живот, но тут Андрей сумел провести прием защиты, и черноволосый тоже полетел на пол. Андрей бросился на него и заломил ему руку мощным приемом, который он освоил особенно хорошо, тренируя его многократно. Еще одно движение, и рука черноволосого хрустнет пополам.

- Уйди, падло! - крикнул он стриженому. - Одно движение, и я сломаю ему руку. Движение, разумеется, было сделано, и Андрей провел прием. Рука хрустнула, и черноволосый отчаянно завопил. Дверь открылась, и в камеру вбежал дежурный. Стриженый успел прыгнуть на свою койку и накрыться одеялом.

- Ой-ой-ой! - истошным голосом орал черноволосый. - Он мне руку сломал! Он ненормальный!!!

- Точно псих! - как будто спросонья, говорил стриженый. - Гражданин начальник, мы спим, а этот припадочный бросился на него, и вот...

- Ты что? - тихо спросил милиционер с угрозой в голосе. - Иди за мной.

Андрея вывели из камеры. Милиционер ввел его в какое-то маленькое темное помещение. Там сидел ещё один, безликий, лупоглазый. Закрыли дверь. Комната освещалась тусклым светом лампочки. В помещении было две табуретки, и больше ничего. И двое перед ним. Молча, ни говоря ни слова, первый ударил его дубинкой сзади по почкам. Жуткая боль пронизала все тело, и ужас, главное - ужас от всего происходящего, от этих метаморфоз жизни. Ведь только вчера он был самым счастливым человеком на Земле, рядом с ним была его любимая Катя, и вот - как же причудливы повороты злой судьбы! Кати нет, она неизвестно где, а он здесь - в этой мрачной камере, и его непонятно за что стражи порядка лупят дубинкой. Ему нанесли несколько сильных ударов и, главное, совершенно молча, ничего от него не требуя, ни о чем не спрашивая. Просто били, и все. То один, то другой. Лишь какие-то гортанные звуки извергались из их уст. Типа "н-н-н" или "м-м-м" и изредка глухо затаенное в недрах глубокой души словечко "блядь".

Андрей понимал, что сопротивление здесь совершенно бесполезно и ни к чему хорошему бы не привело. Он молча, стиснув зубы, все терпел. Терпел и тогда, когда, потеряв равновесие, упал на холодный бетонный пол, и они стали бить его сапогами по ребрам. Терпел и глядел в их холодные коровьи бессмысленные глаза и не понимал, получают ли они от всего этого хоть какое-то удовольствие, или им вообще чуждо всякое понятие об удовольствии, даже об удовольствии издеваться над беспомощным человеком, а просто у них работа такая - бить совершенно неизвестного им человека непонятно за что.

Без всяких эмоций два блюстителя порядка пинали и лупили его, а потом так же спокойно отвели обратно в камеру. Открыли перед ним дверь, и он почти вполз в дом родной, где теперь оставался только один обитатель стриженый, делавший вид, что спит. Второго, видимо, отправили в лазарет. Это обстоятельство немного ободрило Андрея. Он лег на койку и прикусил губу, чтобы не застонать от боли и унижения, которые он испытал. Что происходит? За что все это? Зачем они все это делали? Ведь они должны искать преступников, искать Катю, которую похитили! А вместо этого заперли его здесь и лупят ни за что.

Его сокамерник молчал, сопел, хотя было ясно, что он не спит. Связываться, однако, боялся, а, может быть, берег силы для нового броска. Но Зорич не боялся его, знал, что один на один он с ним справится без проблем, не зря он несколько лет занимался и дзюдо, и карате. Вот и пригодилось...

Он не спал всю ночь. Он думал. Пытался переосмыслить все, что с ним произошло. До вчерашнего дня он считал, что весь мир понятен и уютен, что он предназначен для него, для его спокойной и радостной жизни. Оказалось все совсем иначе. Он понял и то, что на его долю выпали испытания, то есть, кто-то свыше послал их ему. Возможно это расплата за его недолгое, мимолетное счастье с Катей. И он должен с честью пройти через эти испытания, чего бы это ему не стоило. Против него было все - и люди, и обстоятельства. За него - только правда, только его душа, только его любовь к Кате. Катя... Катя... Катя! Что с ней?! Что с ней?!

Он вдруг вскочил как ошпаренный.

- Ты чо? - испуганно спросил стриженый. - Ты чо, правда, больной, что ли?

- Заткнись, гнида, - очнулся Зорич.

- Я заткнусь, - пообещал стриженый. - Ты погоди, фраер, это здесь тебе лафа, скоро тебя переведут в СИЗО, там с тобой по-другому побазарят. Ты и за Юрика ответишь, что руку ему сломал...

- Я и тебе сейчас что-нибудь сломаю, - пообещал Андрей.

- Смотри, не споткнись только, - предупредил стриженый. - Ты не у мамочки дома. С тобой побазарят... Юрик чувак известный, ты за него ответишь, фраерок недорезанный.

Зорич не слушал его. Он лег на койку и думал об одном: "Где Катя?!" Он даже поражался себе, как он мог вообще думать о чем-то другом - о себе, о своем теле, ноющем от побоев резиновыми палками и милицейскими сапогами, о своих счетах с этими дебилами, о своем будущем, о перипетиях коварной судьбы. Он должен был думать только об одном - о том, чтобы спасти Катю. Она же в руках бандитов! Надо было во что бы то ни стало спасать её, убедить майора Николаева искать её, а не тратить на него время. Пусть его держат здесь, пусть бьют каждый день, издеваются, морят голодом, только бы искали ее!

Утром он потребовал свидания с майором Николаевым.

- Зачем тебе? - как ни в чем не бывало осведомился тот дежурный, который так умело лупил его по почкам и ребрам.

- Рассказать кое-что хочу, - скривил губу Зорич. - О деле, о деле, вспомнил кое-что на досуге... - Он взглянул дежурному в глаза. Никакого выражения в этих водянистых глазах не было.

- Скажу, - пожал плечами дежурный. - Только он сегодня навряд ли будет. - И вышел.

На завтрак принесли водянистую кашу и стакан жидкого чая. Андрей выпил чаю, пожевал хлеба. Стриженый наяривал кашу за обе щеки...