Поцелуев мост - Галина Врублевская

Я позвонила Игорю и сказала, что мне необходимо поговорить с ним по важному вопросу.

– Догадываюсь по какому. Я уже предпринял небольшое расследование. Надеюсь, вечером будет полная информация.

– Так ты заедешь в галерею?

– Да, сегодня я обещал наведаться к Ренате. Если ты будешь на месте часов около восьми, мы побеседуем.

За окном совершенно стемнело, когда на пороге моего кабинета появился Игорь.

– Я догадываюсь, Елка, зачем ты меня зазвала. – Игорь достал из пиджака сложенную газету и потряс ею. – К сожалению, история до конца не ясна. У меня только есть некоторые предположения.

– Я в полной растерянности. Вначале думала, что это нормалисты постарались: мы с ними не очень ладим. Но теперь всплыл «магнитный» след, следовательно, нити тянутся к твоей, персоне.

Точно одно: митингующие старушки – бывшие сотрудницы «Магнита», недавно отправленные на пенсию. Это мне доложили верные люди. Я могу понять обиду бабусек – государство не обеспечило им достойной пенсии. Но АО – не благотворительная организация. Мы не можем держать лишних работников. Таких бабушек часто привлекают недобросовестные политики, давая им возможность заработать себе на воскресный обед. Но почему мишенью стала твоя галерея – мне не совсем понятно.

– Татьяна считает, что здесь замешана Вероника. Ей известно о твоей связи с Ренатой?

– Вероника? Интересно! С Вероникой у меня, Елка, действительно клубок проблем. Ты, наверное, замечала, что в последнее время мы с ней вместе почти не появляемся. Впрочем, что я вокруг да около… Вероника подала на развод и хочет уехать из страны. У нее появился воздыхатель покруче меня. И моложе, и богаче. Он американец, у него семейный бизнес столетнюю историю имеет. Что-то с фармацевтикой связано.

– Ты любишь ее?

– Что за вопрос: любишь – не любишь? Я не мальчишка уже, хочется стабильности. Семья – это тыл. И к Артемке, пацанчику моему, привязан. Знаешь, для мужчины в возрасте поздний ребенок – что конфетка для малыша. Как Денис рос, я не замечал. А с Артемкой вожусь – сам в ребенка превращаюсь. А Вероника грозит сына увезти.

– Ты пытаешься ее удержать?

– Я не позволю ей вывезти сына. Пусть катится одна, если ей так американец нужен. Сына не отдам. Я готов в суде ребенка отстаивать!

– Киллера нанимать не станешь?

Скорее Вероника на такое способна. Вот ты спрашивала, известно ли ей о Ренате… Как-то выведала, черт ее знает. И Ольга еще под ногами путается. Думаешь, почему я на открытии вашего бьеннале не был? Она, стерва, меня предупредила, чтобы не смел там появляться. В противном случае обещала скандал устроить почище, чем тогда, осенью, помнишь?

– А не могла Ольга кашу заварить?

– Леночка, я обязательно раскопаю всю эту историю. Ты, главное, не волнуйся.

– Спасибо, Игореша, за понимание. А с Ренатой вы говорили на эту тему? Ей ведь тоже походя досталось.

– Рената в этом отношении крепкий орешек. Ей уже приходилось публично выставляться и круговую оборону перед критиками держать. Это ты, милая, не ожидала, что камни в твою сторону полетят. Привыкай, малышка. И не обращай внимания, что люди о тебе подумают.

– Для меня важно, что ты, Игорь, подумаешь. Ты же не веришь, что я действительно с этими девочками…

– Ни слова больше. Я знаю тебя много лет, Елка. Однако вот о чем хотел бы тебя спросить, н-да… – Игорь замялся. – Рената сказала, что Матвей теперь у тебя живет. Это правда? У вас с ним серьезно?

– На эту тему, да еще с тобой, мне говорить трудно.

Но ты скажи. Ты мне и про Олега ничего толком не рассказала. Как вы с ним жили? Хорошо ли тебе было? Но то замужество я еще могу понять. Олег был человек успешный, за ним девушки стайками бегали. А этот, твой нынешний дружок… Что ты в нем нашла? Я, правда, с ним и парой слов не обменялся, но сдается мне, этот Матвей, как бы помягче выразиться…

– Не продолжай. Я люблю его.

– Любишь? Лена, Лена… Что годы с нами делают! А меня ты уже нисколечко, ни чуть-чуть? – Игорь, как неумелый актер, склонил голову набок и вывернул сцепленные кольцом руки.

– Хватит придуриваться, Игореха. Тебе ли жаловаться на невнимание женщин? Целых три за тебя борются!

– Не передергивай. Лена. Вероника хочет от меня избавиться, Ольга мстит, одна Ренаточка – чудесная девушка. Я, скажу честно, недостоин ее любви. Но она такая страстная, и мой бастион пал под ее натиском.

– Твой бастион небось из сахара?

– Не осуждай меня, Елка. Я ведь мужчина. К тому же наказан за свою любвеобильность. Все у меня нескладно в жизни получается. По большому счету, я одинок и несчастлив.

Я с недоверием покачала головой, чуть стыдясь, что почти счастлива с Матвеем. С ним жизнь очень упрощается. Я всегда раздуваю свои несчастья, а Матвей умеет превратить их в микроскопические неприятности. Зато у Игоря всегда какие-то сложности, проблемы. Он и сам в них увязает, и других втягивает.

Пока Игорь продолжал жаловаться на жизнь, дверь моего кабинета приоткрылась и вошла Рената:

– Хватит вам шушукаться. Пошли, Игорек. Ты обещал меня сегодня в ночной клуб свозить.

Она взяла, Игоря за рукав пиджака и буквально потащила за собой. Глупая, ревнует. Хотя как не ревновать, если она влюбилась в него без памяти!

Домой я вернулась поздно, но Матвей не спал, ожидал меня. Вскипятил чайник, приготовил свежую заварку. Пряный запах бергамота наполнил кухню и слегка успокоил меня. Отпивая маленькими глоточками чудесный напиток, я стала пересказывать Матвею перипетии сегодняшнего дня. Про пикет нормалистов, и о посещении Игоря, и о кознях вокруг моей галереи. Матвей слушал не перебивая, участливо покачивал головой, но своих соображений не высказывал.

– Ну что ты молчишь! – не выдержала я. – Скажи что-нибудь! Почему все эти беды свалились на мою голову? Разве я мешаю кому-нибудь? Хочу, чтобы людям жилось интереснее, чтобы было куда пойти, что посмотреть. Я все силы на галерею выкладываю, и вот, дождалась благодарности!

Все это суета сует, Леночка. – Матвей отхлебнул чаю из выигранной им когда-то красной кружки (ее он притащил из дома после неудачного розыгрыша в шуточной лотерее), приготовил бутерброд с сыром. – Если ты уверена в правоте своего дела, должна продолжать его, не обращая внимания на возню вокруг. Всегда были и будут люди-комары, живущие чужой кровью. Все в руках Божьих. Надо молиться, чтобы Бог укрепил дух и дал силы противостоять недругам.

– Но у меня нет этих сил!

– Тогда отступись, продай галерею или закрой.

Разговор слепого с глухим! Я отодвинула недоеденный бутерброд и пошла в ванную. Может, вода успокоит мои тревоги? Следом протиснулся Матвей. Он надел на руку махровую рукавичку и начал бережно омывать меня. И куда-то далеко отступил внешний мир с его борьбой, жестокостью, чужеродностью. Затем, ополоснув под душем, Матвей закутал меня в махровую простыню, обтер и едва ли не на руках переместил в спальню. Часы показывали начало одиннадцатого, спать еще не хотелось. Матвей и не дал мне заснуть. Тут же осыпал нежными поцелуями, окончательно лишившими меня способности думать и переживать. Наши тела сорвались с поводка разума. Когда в следующую секунду я взглянула на часы, было уже полдвенадцатого! Счастливый час пролетел как одно мгновение.