Смена климата - Наталья Игнатова

Выбирая место для новой штаб-квартиры, Хасан подумал о возвращении в Турцию. Он покинул родину в тридцать восьмом, но не раз приезжал с визитами, поддерживал старые связи, устанавливал новые. В последний раз в Стамбуле довелось побывать нынешней весной, когда умерла Хансияр. Хасан предпочел бы десять раз приехать на родину из-за очередного переворота или беспорядков, чем из-за смерти жены.

Он знал, что любит ее до сих пор, несмотря на то, что видел в последний раз больше шестидесяти лет назад. Но он не знал, что и она любила его все эти годы.

Вспоминать об этом не хотелось.

Возвращаться в Турцию не хотелось тем более. И все же, с учетом Занозы, Стамбул становился лучшим выбором. Там не возникло бы никаких проблем с тем, чтобы достать наркотики. На первых порах это было решающим фактором.

А Заноза, пока для него освобождали и меблировали сейф, в первый раз поинтересовался планами на переезд. Не похоже, чтобы его сильно волновала собственная судьба, и не знай Хасан о замке в Сомерсетшире, можно было бы предположить, что Заноза из тех легких на подъем вампиров, кто кочует по всей планете, не привязываясь ни к одному из мест обитания.

За англичанами это водилось. Любить родину, но жить где угодно, только не в Англии, вообще не в Британии. У вампиров, однако, были свои особенности. Владение перешедшей по прямой линии землей означало зависимость от этого места. Доходило порой до крайностей — вампир мог зачахнуть и впасть в мертвый паралич, если не носил при себе хотя бы пригоршни родной почвы. Зная подверженность Занозы всем связанным с вампирам суевериям, включая самые нелепые, стоило ожидать, что без земли из парков Доуза он тоже зачахнет. Зная самого Занозу, ждать от него такого подарка не приходилось. Этот прежде чем зачахнет, всех вокруг уморит. К тому же, протянул ведь он как-то сорок лет в Североамериканских штатах. Ясно, что, в основном, на наркотиках, ну, так, наркотики и сейчас будут нужны.

В них как раз и проблема.

— Мы, конечно, и в Турции не пропадем, — сказал Заноза, выяснив, что Хасан собирается вести переговоры со Стамбулом, — но, чувак, мы, англичане, никогда не дружили с турками. Как-то все время не складывалось. И уже не сложится, по-любому.

— Ты не находишь в своих словах никакого противоречия? — поинтересовался Хасан просто на всякий случай.

— Да ты больше англичанин, чем я, — отмахнулся Заноза, — а я — эталон всего английского. Что ты думаешь об Алаатире?

Калифорния? Неожиданно.

Хасан ничего не думал о Калифорнии. Никогда. Заключать контракты с тамошними обитателями «Крепости» не приходилось, с тийрами Северной Америки, вообще, не довелось сотрудничать. Традиционно спокойные регионы. Не сравнить с Евразийским континентом, где что ни день, то новости.

— Сомневаюсь, что мы найдем там достаточно дел. Стамбул географически расположен удобнее.

— Ты привезешь в Алаатир меня, — Заноза продемонстрировал очередную улыбку, такой Хасан еще не видел, — поверь мне, дела найдутся. Но главное, что нам сейчас нужно — это чтобы нас хорошо приняли и на первых порах не мешали. А в Алаатире комесом — Стив. Лерой, — уточнил он, в ответ на вопросительный взгляд, — лучший из комесов всех тийров. Он подался в Штаты еще после смерти Генерала[12]. Думал, можно что-то сделать с их службой охраны Президентов. Считал, что там трындец какой бардак, и правильно считал. Может, что-то и сделал, не знаю, не вникал. Я ему сейчас позвоню, скажу, что нам с тобой нужно в Алаатир навсегда. И все будет. Это лучше, чем Стамбул, клык на рельсу.

— Будь я лучшим комесом всех тийров… да даже будь я худшим комесом всех тийров, я не подпустил бы тебя к границам вверенной мне территории на пушечный выстрел.

— Ага, — Заноза кивнул, — на расстояние удара стратегических ракет. Поэтому я сейчас в твоем убежище, и следующие несколько суток проведу в твоем суперсекретном сейфе.

Никому не следовало знать, что Заноза скрывается в «Турецкой крепости». Телефонный звонок отсюда выдал бы его местоположение. Вопрос в том — кому? Лерою или рыщущим по тийру вампирам Рейвена и венаторам «Мюррей»? А второй вопрос — для кого, вообще, секрет, что Заноза уже в «Крепости», или окажется здесь в самое ближайшее время? Сначала его будут искать у Минамото, но когда не найдут там, все пути приведут сюда. Один телефонный звонок ничего не изменит, даже если Лерой предпочтет нынешнего тийрмастера бывшему сотруднику, и сдаст Занозу Рейвена.

Проблема была в другом.

— Там день.

— Я в курсе. Здесь ночь, там день, Земля вращается и все такое…

Секундная пауза. И, удивительно, но интонации стали серьезнее:

— Его разбудят, если я позвоню.

Вампира. Впавшего в дневную спячку. Из которой с гарантией выводит только смертельная опасность. Разбудят, стало быть?

— Что за взгляд?.. — Заноза прищурился, — ты опять надо мной смеешься?

— И не думал смеяться.

Это и в самом деле было уже не смешно. Если Лерой ответит на звонок… определенно, станет не до смеха.

— У тебя что, не было никого, готового проснуться днем, если ты позвонишь?

Интересная формулировка. Звучит так, будто у каждого вампира должен быть кто-то «готовый проснуться». Этот ненормальный ребенок, вообще, понимает, насколько ненормально то, о чем он спрашивает?

— Мне и не нужно. И что значит «не было»?

— О, ну, это глагол в прошедшем времени. В английском сложная грамматика, но уж на таком-то уровне за шестьдесят-то лет ты мог бы…

— Если дать тебе в лоб в настоящем времени, ты заткнешься?

— Зависит от обстоятельств. — Заноза приложил руку к сердцу и торжественно произнес: — когда бы ты ни позвонил, я проснусь, если буду спать. Обещаю. Это и значит «не было». Теперь — есть.

Лерой ответил на звонок. В разгар светового дня. Всего через пару минут после того, как Заноза набрал нужный номер. Значит, проснулся сразу. И впрямь, как от смертельной опасности.

Вежливость требовала уйти, предоставить Занозе разговаривать с Лероем наедине. Обстоятельства вступили с вежливостью в противоречие: уходить не следовало, чтобы не упустить ничего важного. Заноза разрешил противоречие, не задумываясь, он просто нажал кнопку громкой связи и включил Хасана в разговор.

Услышав из динамиков «Хьюлам?» удивительно бодрое для мертвеца, поднятого с одра в неурочное время, Хасан понял, почему Заноза называет Лероя — Стивом, а не Этьеном. Они оба произносили имена друг друга на родных языках. Один — на французском, второй — на английском. Разговор же шел на смеси обоих языков, с примесью архаики, которую Хасан отнес бы веку к тринадцатому, если не более ранним временам. Он не был специалистом в лингвистике, но общение с древними духами посредством чернокожего колдуна любого научит вниманию к деталям.