Конец «Гончих псов» - Анатолий Иванкин

Утром узнали о результатах партизанского налета. Часовые были бесшумно сняты. Все шесть «мессершмиттов», взорванные толовыми шашками, превратились в кучи горелого, оплывшего металла, вмерзшего в лед из талого снега. Стрельба, поднятая караулом, велась впустую. Партизаны к этому времени исчезли, оставив еле заметные следы по твердому насту, ведущие в сторону леса.

Вскоре авиагруппа подполковника Келленберга, полностью лишившаяся самолетов, была направлена в тыл на переформирование. От некогда грозной истребительной части остался лишь номер да десятка полтора летчиков.

Ю-52, подняв снежную метель, взлетел с плохо расчищенного аэродрома и взял курс на юго-запад. Внизу остался утонувший в снегах белорусский городок Пропойск с полуголодными жителями, а под крылом проплывали мрачные лесные массивы. Оттуда на них глядели недобрые глаза партизан, сожалеющих, что «нечем чесануть по этому трехмоторному уроду».

Радость по поводу того, что авиагруппа будет формироваться в Вене, быстро сменилась разочарованием. Мечты о том, как они будут резвиться в красавице Вене с ее обворожительными жительницами, рассеялись при встрече с действительностью.

Покутить пришлось лишь в новогоднюю ночь, да и то не в венских ресторанах, а в офицерском казино заводского аэродрома. Довольны были лишь Келленберг да еще два-три офицера, к которым приехали вызванные из Германии жены.

В Вене они вновь встретились с железной дисциплиной и милым сердцу немецким порядком: пунктуальностью, четкостью и деловитостью. Через три дня после прилета Келленберга его авиагруппа была укомплектована людьми до штатного состава, а на стоянке заводского аэродрома их ожидало тридцать шесть «Мессершмиттов-109», уже облетанных заводскими летчиками. Самолеты были камуфлированы в непривычный желто-бурый цвет. За каждым самолетом был закреплен механик, назначенный в авиагруппу.

— Зачем их так разрисовали? — удивился Руди Шмидт, мысленно выбирая себе машину.

— По ошибке, — серьезно ответил Эрвин. — Нужно было покрасить всего один экземпляр для тебя, ведь ты давно собирался в Африку помогать Муссолини. Но в заявке что-то напутали, и покрасили всю партию в южный вариант камуфляжа.

Вопрос с укомплектованием авиагруппы самолетами был решен быстро и хорошо. Но подготовка прибывшего в авиагруппу летного состава вызывала тревогу.

Конечно, Келленберг не думал, что ему пришлют в группу два десятка асов, но то, что ему подбросили из учебного центра восемнадцатилетних юнцов, не нюхавших пороху, вывело его из равновесия. Он даже съездил в штаб 4-го Воздушного флота, чтобы оттуда по телеграфу пожаловаться фельдмаршалу Мильху.

Мильх его успокоил, обещав, что после формирования их направят не в Россию, а на другой театр военныл действий.

Руди Шмидт, заглянув в летные характеристики новых подчиненных, начал сквернословить на весь штаб, не стесняясь присутствия старших.

— Я могу терпеть эрзац-табак, эрзац-кофе, эрзац-шлюху, если таковые бывают, но эрзац-пилот — это вещь слишком непристойная! Они у нас побьются сами в первом же бою без воздействия противника. По сравнению с ними даже Адольф Гауфф показался бы орлом… Вот смотрите. — Он положил перед Карлом летную книжку молодого пилота. — По курсу «А» у него налет вместо тридцати часов на «клемме» всего десять. Вместо остальных ему засчитали налет на планере.

— Верно! — Карл был неприятно удивлен.

— За курс «Б» вместо шестидесяти часов — налетал сорок на «Ардо-96». — Руди полистал летную книжку и отчеркнул ногтем итог за раздел. — При специализации летал на биплане Хе-51 и только десять часов на старом «мессершмитте» с маломощным «Даймлер-Бенцем». На боевом самолете имеет налет двадцать часов в учебном центре. Удивляюсь, как можно за это время выучить его пилотажу, групповой слетанности и воздушным боям?

— Не забывай, Руди, сейчас война. Надо же потери восполнять…

— Да, но и с большим налетом я целый год тренировался в авиагруппе, прежде чем меня бросили в бой. А что мы будем с ними делать в России?

— Успокойся, Руди, командир сказал сегодня, что нашу авиагруппу на восток не пошлют.

— А куда же? — сразу сменил тон обер-лейтенант.

— По всем признакам, на Средиземноморский театр. Там они у тебя и слетаются. Действительно, в России с такими «орлами» воевать скучновато.

Тренировали молодежь каждый день, отрабатывая групповую слетанность. Перелет в новый район боевых действий был назначен после рождества.

В день перебазирования погода выдалась как по заказу. По маршруту Вена — Триест было малооблачно. Перелетали в составе отрядов. Каждый отряд лидировал бомбардировщик Ю-88. Наземный персонал и техническое имущество везли военнотранспортные самолеты.

Первым взлетел отряд, где за ведущего группы шел подполковник Келленберг. Отряд фон Риттена стартовал вторым. Взлетев, Карл пристроился к Ю-88 и, убрав газ, стал поджидать остальных летчиков группы. Бомбардировщик летел вдоль железной дороги из Вены на Грац.

Через четверть часа самолеты группы были в сборе. Справа и прямо по курсу быстро вырастали громады Альпийских гор, поросших лесом.

Наличие лидера, ведущего их по маршруту, как поводырь водит слепых, не охладило желания Карла следить за ориентировкой. Он знал, что в Африке над пустыней им как никогда пригодятся навыки в аэронавигации, а их нужно постоянно поддерживать.

В этот день им удалось долететь до Ливорно — итальянской авиабазы на Лигурийском море. Шли напрямик через Венецианский залив, и молодые летчики получили небольшую практику полетов над морем.

На следующий день они вылетели на Неаполь. Маршрут шел вдоль побережья. Примерно на середине маршрута под ними проплыл «вечный город» — Рим. Карлу приходилось бывать в нем в далеком детстве, но он сразу же узнал с воздуха огромную чашу Колизея и Замок святого Ангела, возвышающийся над мостом через Тибр мавзолей императора Адриана. Особенно хорошо просматривался ансамбль собора святого Петра. Странное чувство возникло у Карла. Его потянуло туда, вниз, захотелось пройти по улицам, где новое соседствовало с древним.

«Если останусь жив, — загадал он, — обязательно снова побываю в Риме, чего бы это мне ни стоило».

Горючего оставалось совсем немного, когда впереди показался Везувий. Вулкан разочаровал Карла: он оказался довольно низкорослой горушкой. Любая вершина в Альпах чуть не в два-три раза превосходила его по высоте.

На аэродроме в Неаполе быстренько заправились и снова, не теряя времени, заняли места в кабинах.

В Катанию — авиабазу, расположенную на востоке Сицилии, — шли вдоль носка «Итальянского сапога». Незаметно перенеслись через Мессинский пролив и оказались над иссушенным солнцем гористым островом.

Когда произвел посадку отряд фон Риттена, погода начала портиться. Небо затянуло плотной облачностью.

Метеорологи вручили Келленбергу штормовое предупреждение. Приближался фронт окклюзии — усиление ветра до 18 метров в секунду, осадки с ухудшением видимости до одного километра. По всем правилам, нужно было возвращать третью группу или сажать на запасной аэродром. Но они уже подходили к Мессине, и бензина оставалось только до Катании.

— Дайте возможность первыми произвести посадку молодым летчикам, — передал по радио Келленберг.

Группа, ведомая лидером, вышла на аэродром и произвела роспуск, когда пошел дождь. Три молодых пилота сели до того, как дождь превратился в ливень, Остальные не попали на полосу, уходили на второй круг. В этот день авиагруппа потеряла первый самолет: молодой летчик не смог зайти на посадку, и после третьей попытки на самолете остановился двигатель из-за полной выработки бензина. Холмистая местность не позволила сесть на фюзеляж, и летчик махнул за борт с парашютом.

Испортившаяся погода «зажала» отряд в Катании надолго. Почти трое суток летчики авиагруппы слушали, как обложной дождь монотонно барабанил в окна гостиницы.

— Нет бы ей испортиться чуть пораньше, — негодовал Руди Шмидт. — Сидели бы в Неаполе. Девочки там — как картинки. А что здесь? Дыра, захолустье, полудикари. Приударь за какой красоткой — или из-за угла пристрелят, или нож в спину. Бандиты! Ничуть не лучше русских партизан.

— Ну, Руди, ты, как всегда, преувеличиваешь, — прервал его жалобы Ганс Хенске. — Мы здесь, как союзники дуче, находимся под его защитой и защитой короля Виктора-Эммануила. Ты — дорогой гость итальянского народа. Иди, гуляй. Девочки мокнут на тротуарах. Они отвертели шеи, выглядывая, не идет ли Руди Шмидт.

— Давно знаю, что ты трепло. Не напоминай об этом лишний раз, — обозлился Руди.

— Командир, а чего нас несет в эту Африку, что мы там забыли? — спросил Бюттнер.

— Это большая политика, а мы солдаты. Наше дело — бить англичан. А где их бить, нам прикажут.