Маршал Варенцов. Путь к вершинам славы и долгое забвение - Юрий Рипенко

Об этом достаточно полно написал в своих воспоминаниях генерал-лейтенант Г.С. Надысев:

«Проблемой номер один являлась малочисленность штаба артиллерии фронта. В нем было всего 13 человек, и только девять занимались непосредственно оперативными и разведывательными вопросами. Объем же деятельности штаба артиллерии возрастал из года в год пропорционально усложнявшимся задачам фронта, все время находившегося на одном из важных операционных направлений Красной армии[138]. В самом деле, если под Сталинградом на 19 ноября 1942 года во фронте насчитывалось три общевойсковые армии и ширина фронта составляла около 150 километров, то уже на Курской дуге к началу оборонительного сражения во фронте было пять общевойсковых и одна танковая армия, а фронт растянулся на 300 километров. С выходом войск фронта в Белоруссию, после принятия полосы и войск 2-го Белорусского фронта, наш фронт имел уже десять общевойсковых и одну танковую армию, а ширина полосы боевых действий фронта возросла до 640 километров. Количество артиллерии с 4 тысяч орудий и минометов под Сталинградом увеличилось к началу Белорусской операции до 16,5 тысячи орудий, минометов и установок ГМЧ (гвардейских минометных частей. — Ю. Р.). Штат же штаба артиллерии фронта продолжал оставаться на уровне 1942 года. Мог ли он в таком составе охватывать своим влиянием, оказывать помощь и осуществлять контроль множества штабов артиллерии армий, хотя бы на направлениях главных ударов фронта? Да еще без своих средств управления и при крайне ограниченном количестве легковых машин. Командующий артиллерией фронта и я много раз ставили этот вопрос перед командующим артиллерией Красной армии и перед его начальником штаба. И только спустя два года, в мае 1944 года, в состав управления командующего артиллерией фронта был введен отдел связи из четырех офицеров, а в июне того же года был утвержден новый штат оперативного и разведывательного отделов штаба артиллерии фронта.

При 7—10 армиях во фронте численность оперативного отдела доводилась до 12 человек и разведывательного — до 8 человек»[139].

Безусловно, изменения в штабе артиллерии фронта способствовали повышению оперативности и качества управленческой деятельности офицеров штаба. Но оснащение штабов артиллерии фронтов современными силами и средствами управления оставалось еще на очень низком уровне. После Львовско-Сандомирской операции будет введен в штат дивизион управления командующего артиллерией фронта, что существенно увеличит возможности его и штаба артиллерии фронта по управлению артиллерией в операциях.

В те дни, когда войска отражали вражеское наступление в районе Станиславского выступа, на 1-й Украинский фронт приехал писатель Константин Михайлович Симонов. Писатель побывал в войсках и на переднем крае, беседовал с бойцами, командирами и политработниками. «Помню, — вспоминал маршал К.С. Москаленко, — находясь с нами на наблюдательном пункте, он подметил, что противник часто менял направления своих ударов, а продвижения не имел и лишь нес все возраставшие потери. Искреннее восхищение вызвала у него быстрота маневра истребительно-противотанковых частей, превосходившая все, что он видел под Сталинградом»[140].

Разумеется, с того времени произошло много изменений в оснащении войск военной техникой, но надо отметить и то, что иными стали командиры и начальники, приобретшие опыт не только оборонительных боевых действий, но и наступательных. Все лучше и лучше управляли артиллерией командиры и начальники всех степеней в динамике боевых действий, что очень долго оставалось крупным недостатком в действиях артиллерии. Очень много прилагал усилий С.С. Варенцов и его штаб, чтобы артиллерийская поддержка пехоты и танков была непрерывной и эффективной.

Победа в Прикарпатье

С завершением операции на Правобережной Украине советские войска заняли выгодное положение для нанесения последующих ударов на Брестском, Люблинском, Львовском направлениях и на Балканах для полного изгнания противника с территории СССР и начала операций в Европе. 22 апреля Ставка ВГК обсуждала летне-осеннюю кампанию 1944 года.

Советское командование отдавало себе отчет, что ему по-прежнему придется иметь дело с сильным противником: «Немецкие войска еще имеют все необходимое для ведения упорной обороны на советско-германском фронте. Боеспособность их войск в связи с большими потерями хотя и понизилась, все же они дерутся упорно и нередко вырывают тактическую инициативу у наших частей, нанося им чувствительные потери», — отмечал Г.К. Жуков.

Войска 1-го Украинского фронта глубоко вклинились на Львовском направлении и имели перед собой сильную группировку немецко-венгерских войск — группу армий «Северная Украина».

К середине лета противник, ожидая наступления крупных сил советских войск, создал сильную оборону. В отличие от предшествующих операций вражеская оборона на Рава-Русском и Львовском направлениях имела ярко выраженный противотанковый характер.

В мае 1944 года решением Государственного Комитета Обороны командующий войсками 1-го Украинского фронта маршал Г. К. Жуков был отозван в распоряжение Ставки ВГК. В командование войсками фронта вступил Иван Степанович Конев.

По своему обыкновению, маршал И.С. Конев более детальное знакомство с обстановкой начал с выезда в соединения. Личные встречи с командующими и командирами, изучение характера обороны противника на местности, по его мнению, давали более полную картину, чем доклады командующих и донесения. Он побывал в армиях генералов В.Н. Гордова, Н.П. Пухова, П.А. Курочкина, А.А. Гречко, К.С. Москаленко, Е.П. Журавлева, а также в танковых объединениях.

Итогом знакомства нового командующего войсками фронта с подчиненными войсками стал сбор руководящего состава объединений и отдельных соединений. Он проводился на базе 38-й армии, находившейся в центре оперативного построения фронта. Начали сбор с обсуждения докладов командующих 13-й и 38-й армиями об итогах проведенных операций, а также командующих родами войск. В результате получился полезный разговор, позволивший командующему войсками фронта при подведении итогов сбора обобщить опыт проведения наступательных операций и четко определить первоочередные задачи, стоящие перед органами управления всех звеньев по подготовке войск к будущим операциям. Относительно вопросов боевого применения артиллерии было указано:

«…4. Наши артиллеристы приобрели опыт артиллерийского планирования прорыва, но его необходимо постоянно совершенствовать и видоизменять, так как противник привыкает к нашим методам и приспосабливается к ним с целью понижения эффективности артиллерийского огня.

5. Основой успеха артиллерийского наступления является хорошее знание противника и непрерывное уничтожение его огневых точек при сопровождении пехоты и танков в глубине. Надо улучшить артиллерийскую разведку и наблюдение. В бою не ждать заявки на огонь от командиров стрелковых и танковых подразделений (с заявками надо покончить навсегда), а самим нести ответственность за результаты боя. Отставание наблюдательных пунктов от пехоты и танков, а также опоздание с занятием огневых позиций недопустимы.

6. Расчеты всех калибров артиллерии, в том числе большой мощности и эрэсов, тренировать для ведения огня по танкам. Отражение 38-й армией в ноябре 1943 г. контрудара противника на киевском плацдарме показало необходимость такого обучения и эффективность борьбы специальных видов артиллерии с танками»[141].

Следует отметить, что требование командующего войсками фронта «в бою не ждать заявки на огонь от командиров стрелковых и танковых подразделений (с заявками надо покончить навсегда)» возникло не случайно. Еще до войны установилось различие между подчиненной и поддерживающей артиллерией. Подчиненной артиллерии общевойсковой командир ставил задачи непосредственно, а поддерживающей — только через старшего артиллерийского начальника. Для этой цели ему надо было обратиться с «заявкой» к своему непосредственному начальнику, а последний, если находил просьбу уважительной, передавал приказание находившемуся при нем артиллеристу; тот передавал его подчиненному артиллерийскому командиру, который, как правило, и являлся командиром артиллерийской группы, поддерживающей то общевойсковое соединение, командир которого обратился с «заявкой» на артиллерийский огонь. Признавая недостаточность такой системы, устав допускал возможность непосредственного обращения с «заявкой» на огонь к командиру артиллерийской группы; последний обязан был открыть огонь, если он в это время не выполнял задачи, поставленной ему старшим артиллерийским начальником.

Так была усложнена система взаимоотношений между общевойсковыми и артиллерийскими начальниками, приводившая к задержкам в открытии огня. Война показала, что этой игрой в «заявки» заниматься некогда. Раз какая-то артиллерийская группа создана для поддержки общевойскового соединения (части), то она и должна выполнять все требования командира этого соединения (части).