Изгоняющий остылых: Путь по рубежному тракту (СИ) - Алексеенко Александр

— Да, вот решил в Орден отдать своего первенца. На службу Ордену, — последние слова он словно выплюнул.

— Понимаю, — сочувственно кивнул человек в рясе, — Знаешь, меня ведь тоже хотят взять на стену по жребию, потому я и хожу сейчас, здесь, с этими, — обвел рукой повозку и послушников Гореветр.

— Но-Но! Не нужно нас равнять с тобой, ты так и не стал послушником, даже! — сказал один из них, самый молодой. И Гореветр развел руками.

— Порубить бы их всех здесь, за неуважение к капитану, — шепнул на ухо своему старому другу мечник. Послушники напряглись, один из них даже выхватил свою пастушью палку. Уже потом я узнаю, для чего она нужна.

— Знаю, что ты можешь, но потом придут новые, — развел руками Гореветр. В ответ мой отец вздохнул и сказал мне:

— Иди к моему старому другу, вот видишь, этот дядя, его зовут Гореветр

Положив руку мне на плечо, послушник сказал:

— Я позабочусь о нем.

Я ехал в повозке, забитой детьми, все дальше удаляясь от дома. Отец еще долго смотрел мне в след, стоя на дороге.

Еще вчера мать пообещала рассказать ту сказку про корабли мне до конца. Но, похоже, она не успела. Я жалел об этом и жалел о том, что не успел с ней попрощаться.

Видение уносилось от меня стремительно. Мгновения заканчивались, циферблат жизни отмерял последние секунды все сильнее замедляясь. Не хватало какой-то секунды до полночи, чтобы начался новый день…

И вдруг стрелка прищёлкнула и перешла на двенадцать, раздался удар. Часы стали бить полночь. А может быть это были медленные удары сердца.

Я вдохнул резко полную грудь воздуха. Меня за руку держал Гореветр:

— Все-все! Все закончилось! — Сказал он и переглянулся со своим другом. Его лицо выглядело еще более старым. Похоже, ему пришлось применить резерв, чтобы вылечить меня.

— Где мы? — На вдохе сказал я, все еще никак не получалось надышаться таким чистым и прохладным воздухом. Свет Титана Йодкема ласкал лицо, вокруг шелестела зеленая трава и листья яблонь.

— Бурлящая Котловина, ты похоже только, что убил… кромешника, — Последнее слово охотник сказал с паузой. Тело монстра задергалось в бессильных судорогах, пасть воронка сжалась и разжалась. Даже сейчас, когда он был мертв, это слово придавало ему силу. Я охлопал себя в том месте, где чудище пронзило мою грудь и ощупал левую руку, которое чудище отделило от тела, когда я закрыл сердце рукой. Кровь уже запеклась и побурела.

— Было не просто, — Сказал другой охотник, приехавший с Гореветром. Это был охотник-медведь, похоже, даже он истратил весь резерв исцеляя меня.

— Нам пришлось даже снять плащ, чтобы он не тянул из тебя жизнь. — Покачал головой охотник. Здесь нужна была каждая крупица, чтобы зажечь огонь жизни в тебе снова.

Я знал, что такое иногда бывает. Плащ был защитный, это правда, но внутри него было два зеленых кристалла, совсем маленьких, и один крохотный синий ограничитель. Иногда случалось такое, что после того, как он заблокирует особо смертельный удар или падение с опасной высоты, охотник все равно получал травмы и/или не мог шевелиться и/или уже был в бессознательном состоянии. И тогда плащ начинал вытягивать из него те последние задержавшиеся остатки жизни, из-за чего убийца остылых умирал. Когда два зеленых огонька загорались, включался ограничитель, блокирующий последующий поток. Но до того идет трата жизненной силы. Поэтому на дорогах, особенно в первое время, когда о таком не знали, встречались мертвые охотники и частично заряженные плащи. Дыхание только сейчас начало приходить в норму. Медведь-охотник отвернулся, осмотрев вход в Бурлящую Котловину. Там лежало множество тел тех, кто не успел сбежать:

— Говорили им не строить из дерева, потому что оно очень хорошо горит. Одна искра и будут сотни жертв.

— Похоже, все-таки сегодня котловина сгорит, — мрачно заметил Гореветр. — Такое количество ходячих остылых нам не нужно.

— Помоги мне подняться, — попросил я склонившегося надо мной охотника. И в воспоминаниях снова всплыло, как Гореветр подсаживает меня на телегу, полную детей. Никогда не помнил этого, но теперь, когда оно всплыло в памяти, я был уверен, что это правда было в моей жизни когда-то давно. По возрасту он, действительно, был ровесником отца.

На большой пожар собрались многие наемники из окрестных деревень. Он мог означать только одно — Бурлящая Котловина все-таки пала под натиском чудищ.

Глава 38: "Ворота Костеграда"

Первое, что встретит тебя на пути в Костеград, это водопад очищения. Акведук здесь льет воду прямо на дорогу, создавая арку из проточной воды. Всякий путник, пожелавший посетить город, омоется прежде от осерения, что могло налипнуть на него в дороге. Но сегодня здесь стояло несколько человек — гонец сразу вскочил на коня и пришпорив стремглав помчался в Замковый Дворец, а две женщины заулыбались, приветствуя героев, размахивая ветвями с листьями лавра. Они встречали уставших воинов, что рассекали собой водное зеркало. Почетный эскорт, охраняющий девушек, расступился и встал торжественно, пропуская прибывших. Водопад лился сверху на рыцарей в броне только для того, чтобы затем на нас насела копоть из угольных печей.

Шахты. Это следующее, что увидит человек, подъезжая с юга от Феанота к Костеграду. Огромные карьеры, и их работники, неустанно бьющие кирками землю. Были среди них рабы и надсмотрщики. Здесь же ходили крупные старинные машины, роющие породу. Сейчас такие уже не строят. Костеград требовал железо, уголь и много чего еще, чтобы все внутри себя приводить в движение. И потому даже закон самого северного города указывал и предусматривал заключение в шахтах при провинности. Общественные работы на благо всего общества, так это здесь называется.

Еще издали, при подъезде к Костеграду, возможно увидеть шатры всевозможных форм и объемов, обильно разросшиеся, как грибы после дождя, под стенами городища. Наша группа плотным строем ехала между бедняками, вышедшими поглазеть на храбрецов, что преодолели путь по Рубежному Тракту. Один из них протянул руку, прося милостыню, но наемник толкнул его в сторону ногой, чтобы его не затоптали кони. Нищий упал в грязь и так и лежал, пока мы проезжали мимо. Потом бедняков стало еще больше.

Они обступали строй из рыцарей, наемников и охотников столь плотно, что некто из наемников даже возмутился, чтобы ему дали дорогу. Только тогда бедняки расступились. Для них жизнь здесь была сродни ловушке. Беженцы с северных земель Костеграда оказались отрезаны от Родных Земель, или Графства Феанот — осерением. Жуткими местами на материке, где без маски Милхимика делать было нечего. А от Красного Порта их отделяли суровые и негостеприимные болота. Кто-то из рыцарей дал одному из них свою запасную маску милхимика, так ее тут же разодрали, пытаясь отобрать. Вспыхнула вялая, бессильная и уже бессмысленная драка.

Где-то впереди справа вспыхнул пожар. Похоже, там начались какие-то беспорядки. Наша группа двигалась правее места столкновения. Перед нами пробежали люди с заляпанными красной кровью и требухой фартуками. Они метали камни куда-то в сторону кострища. Вперед вышла женщина и указала своей пожилой подруге:

— Опять красильщики и кожевники сцепились, — Я пригляделся те, кто были поодаль и убегали, были в одеждах, заляпанных краской. Похоже, здесь красильщики дрались с кожевниками на отдалении. Не знаю, какова была причина столь странной драки. Наша группа проскакала мимо. Но один из наемников успел поймать кусок кирпича на щит.

— Эй там! Полегче! — крикнул он. Но крик толпы заглушил его.

Дорога была извилистой и в целом неприятной: то здесь, то там палатки выпирали прямо в самую проезжую грязь. А еще это противостояние. Арса покрепче обняла меня, когда мы проезжали мимо кричащей толпы, а я и забыл, что она сидит за спиной.

Строить из дерева по закону — здесь нельзя, поэтому местные живут в особых двойных шатрах, несмотря на холод. Такое решение было принято из-за высокой ценности и редкости древесины в этих краях. В основном она шла для укрепления зданий и для строительства кораблей.