Капустный суп - Рене Фалле

- Есть новости, Диковина. Бомбастый тоже хочет ехать, и кот тоже.

- А вы, Глод?

- Если Бомбастый и кот улетят, и я, конечно, с ними!

- Наконец-то! Наконец! Вы доставили мне удовольствие, Глод!

- Это еще не все, Диковина, тебе надо с этим медведем Бомбастым самому поговорить, потому что мне он не верит. Все они, горбуны, одним миром мазаны. Пошуруй там в своих волнах, чтобы он мог тебя слышать и увидел бы ящик.

- Я вызову вас через две минуты.

Ратинье вышел во двор и за руку привел к себе Шерасса.

- Иди за мной и не воображай, что ты всех умнее, Фома неверный! Садись против буфета, а то, не дай бог, свалишься со стула и зад разобьешь!

Глод даже ладони на плечи ему положил, чтобы тот смирно сидел на стуле.

- Я отсюда ничего не вижу, - заскулил Бомбастый, на которого все же подействовала торжественность момента, - и не слышу ничего...

- Замолчи. Не баламуть зря волны. Там наверху заскворчит, ровно сало на сковородке.

- Да я ничего не вижу...

- Если волны у тебя от печени идут, не думаю, чтобы им удобно было играть в чехарду с твоим горбом.

Сизисс не успел ответить оскорблением на оскорбление. Прямо перед ним на буфете возникло черное пятно, приняло форму ящичка, и постепенно разгорелась зеленая точка.

- Не шевелись, чертов осел, - шепнул Глод, силой удерживая Шерасса, который чуть было не вскочил со стула. Из ящичка раздался голос инопланетянина:

- Мсье Шерасс... Мсье Шерасс...

- Кто это меня зовет? - пролопотал Сизисс.

- Говорит Оксо, вызываю Землю... Говорит Оксо, вызываю Землю... Мсье Шерасс... Говорит Диковина... Вы здесь, мсье Шерасс?

- Да скажи "здесь", старый потаскун, - шепнул ему Ратинье.

- Это я... Франсис Шерасс...

- Не бойтесь, мсье Шерасс,

- Я ничуть и не боюсь, - ответил Бомбастый, которого била такая дрожь, что стул под ним чуть не разваливался на куски.

- Хотите дожить до двухсот лет, мсье Шерасс?

- Если на то будет ваша добрая воля... Если есть такой способ, чтобы этому способствовать, я не против... - с трудом выдавил из себя Сизисс.

- Значит, решено! Глод!

- Да, Диковина.

- Я прилечу сегодня в полночь. Обговорим подробности вашего отъезда. Вы мне представите мсье Шерасса. А суп будет?

- Как-нибудь уж сварим.

- А бутылочку поставите?

- Даже две.

- Значит, до вечера. До свиданья, мсье Шерасс.

- До свиданья, мсье Диковина, - из последних сил пробормотал Бомбастый.

- Диковина! - крикнул вдруг Глод. - Ты еще здесь?..

- Слушаю вас.

- У нас тут соседи есть, от них такой адский шум, что ты сам небось их за свои миллионы километров слышишь. Что-нибудь можешь сделать?

- Я сейчас же запущу им прямо в морду противозвуковую волну.

- Большое спасибо.

- Не за что. Я до того рад, Глод, что вы наконец решились! Рад, рад!

Зеленый огонь в последний раз ударил им в глаза, мигнул и погас.

- Вот оно как! - заключил Ратинье со скромной простотой, а его друг проглотил слюну с таким звуком, с каким раковина всасывает воду.

Окончательно развеселившись, Глод со всего размаху шлепнул Сизисса по плечу.

- Ну, что скажешь, старый дурень?

- Скажу, что, если ты немедленно не поднесешь мне стаканчик, я в обморок брякнусь.

Ратинье протянул другу стакан, тот хлопнул его одним духом, не пролив ни капли.

Со зловещим урчанием, издав напоследок с десяток до ужаса фальшивых нот, отдаленные тамтамы вдруг оборвали свой речитатив; задохнулись, как-то пришепетывая, громкоговорители, прицепленные к верхушкам деревьев. Чудесная тишина залегла над лугами. И вернулись с десяток птичек, осторожно, на цыпочках, и залились во весь голос...

Глод с Бомбастым уселись на скамеечку, водрузив между собой литровую бутылку, а сбоку у каждого стоял стакан. Пользуясь тем обстоятельством, что Шерасс все еще не мог опомниться, Ратинье рассказал ему во всех подробностях сверхнеобычайную, но, однако ж, вполне достоверную историю о появлении Диковины и их отношениях.

- Похоже, что ты с ним совсем запанибрата, - признал Бомбастый и добавил не без капли яда, именуемого ревностью: - Может, ты с ним больше, чем со мной, дружишь?

- Не болтай глупостей. Ты тоже его другом станешь. А друзей лучше всего иметь двоих.

- Как и папу, - ни к селу ни к городу сбрехнул Бомбастый. И добавил: - Вот я чего никак в толк не возьму, чего это им, твоим старым хрычам, так капустный суп полюбился!

- Из его разговоров я понял, вернее, кажется мне, что понял, будто капустный суп им удовольствие доставляет и что у них никаких удовольствий вообще нету. Ну, словом, вроде они Америку открыли. И что самое малюсенькое удовольствие еще лучше любой Америки.

Они докончили свой литр без малейшего угрызения совести, так как им теперь уже нечего было заботиться о собственном здоровье. Что бы они ни делали, сколько бы ни пили, ни курили, чего бы ни ели, все равно впереди маячила радужная перспектива прожить еще сто тридцать лет.

- А ты говорил Диковине, - спросил Бомбастый, - что мы с собой курочек и кроликов захватим?

- Пока еще нет.

- А ты скажи, милок, потому что овощи и сало дело, конечно, хорошее, но нам нужно и омлет съесть, и говядинки. На что мне лететь в небеса, чтобы я там в чем-нибудь испытывал нужду... Нельзя же с утра до вечера один капустный суп хлебать как каторжный. Кроме того, нет скотины - нет и навоза. А без навоза ничего не вырастишь.

- Верно ты говоришь.

- И аккордеон я тоже с собой возьму.

- Возьмешь все, что вздумаешь. Они подадут нам большую тарелку, и мы, что нам надо, в нее и погрузим.

- А скамейки тоже влезут?

- Почему бы и нет!

Бомбастый вернул Глоду недавно полученный от него дружественный тычок:

- Стало быть, нам еще сто тридцать лет на скамье сидеть, разговаривать, пить, воздух портить и на аккордеоне играть?

- Надо думать, что так оно и будет.

- А я боюсь, не слишком ли это долго?

- Ведь никто этого еще не видал, сами там увидим.

- Верно, будет еще время оглядеться.

- Правильно, будет еще время оглядеться.

- Мне, как и тебе тоже, не очень-то улыбается подыхать здесь и лежать в парке отдыха за церковью. - Бомбастый хохотнул: - Вот-то у мэра с его парком рожа будет, когда он нас разыскивать повсюду станет.

- А мы ему записочку перед отлетом оставим, - уточнил Ратинье. - Так, мол, и так, а мы по его милости вынуждены христорадничать по дорогам. Что, мол, двух несчастных стариков изгнала из дому экономическая экспансия, вот они и бродят, бедолаги, по всем дорогам Земли. Хорошенькая будет реклама для Труфиня! Вынужден будет, падаль, в отставку подать!

Громы и молнии позора, которые обрушатся на голову недостойного мэра, скоропостижная порча высокочувствительных передатчиков, которые юные немцы и бельгийцы безуспешно старались починить, не говоря уж о необъятной перспективе, которую сулило звездное изгнание, - все это наполнило радостью их сегодняшний день. После завтрака они забили свинью. Она тоже полетит на планету Оксо, но в засоленном виде. Потом, по совету Ратинье, они собрали всю капусту и сложили ее в мешки.