Тайные силы: Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и в настоящее время - Вальтер Николаи

Крупные безобразия творились при пересылке транспортов с подарками. Они служили для многих немцев и нейтральных иностранцев поводом к удовлетворению своего любопытства на театре военных действий.

На основании всего вышеизложенного можно сказать, что при ожесточенности современной войны поле битвы не ограничивается одним лишь районом операций. Под угрозой смерти находится не только солдат на фронте, но и вождь в глубоком тылу, и государственный деятель на родине и даже в нейтральных странах, если только этого требуют интересы одной из воюющих сторон, и если эта сторона воодушевлена безграничной энергией, направленной к завоеванию победы. Показательно, что мировая война началась с политического убийства австрийского престолонаследника. Эта сторона современного ведения войны также была возложена на разведку, которая разведывала пути и возможности устранения политически вредных лиц, вербовала орудия его выполнения и пускала их в ход в желательный момент. Ясно, что здесь связь с официальными учреждениями сохранялась в сугубой тайне. Германская разведка не располагает никакими положительными данными в этой области, она может судить лишь на основании [208] поступавших сообщений и предостережений. Судя по ним, германский император находился в постоянной опасности. Его охрана была поручена верховной ставкой особой полиции, но меры безопасности приходилось принимать очень осторожно, так как император запрещал их, как только их замечал. Подобным же образом обстояло дело с генерал-фельдмаршалом фон Гинденбургом, который переносил охрану со свойственным ему снисходительным юмором. Генерал фон Людендорф был защищен лучше всего тем, что никогда не находил времени для прогулок или отпуска и, благодаря этому, всегда находился под военной охраной. Генерал-фельдмаршал фон Эйнгорн пал жертвой неприятельских убийц в Киеве, где охрана была сильно затруднена. На Балканах, в классической стране политических убийств, находился под постоянной угрозой болгарский царь Фердинанд. Предостережения относительно него получала и германская разведка. Самой германской разведке свои услуги по устранению руководящих лиц у неприятеля предлагали органы, энергии которых можно было верить, и которые пытались правдоподобно указать пути к осуществлению своей цели. Предложения исходили, по большей части, из русских и турецких кругов и были направлены против великого князя Николая Николаевича и Венизелоса. Особенно памятен мне один случай, когда военнопленный русский офицер, убежденный в том, что война между Германией и Россией навлечет несчастие на его отечество и винивший в этом великого князя Николая Николаевича, предложил проникнуть к нему в одежде монаха и убить его. С германской стороны не соглашались на эти и подобные им предложения, хотя нельзя отрицать известного основания за неоднократно проводившимся принципом, что рисковать жизнью должен не только солдат в окопе, но и вождь, и что устранение его может часто принести больше пользы, нежели принесение в жертву многих тысяч солдат.

Про эти явления, было необходимо упомянуть хотя бы вкратце, дабы иметь полное представление об объеме деятельности современной разведки и в тылу воюющих сторон. [209]

VII. Результаты

Резервы Фоша. Американские военные силы. Последнее слово в области разведки принадлежит командующему. Введение в заблуждение противника. Германская разведка стоит выше в военном отношении, союзническая — в политическом и хозяйственном. Революционная пропаганда в Германии.

О ценности разведки следует судить не по размерам ее, а по ее успехам. В этом отношении германская разведка может выдержать сравнение с неприятельской, хотя, правда, только в области разведки военной. В этой области она может претендовать на то, что, несмотря на все трудности, она превзошла гораздо более обширную и находившуюся в более благоприятных условиях разведку Антанты. Начиная с битвы на Марне, во время решающего прорыва при Горлице-Тарнов, во время наступления на Сербию и Румынию, при Изонцо и во всех крупных наступательных сражениях на западном фронте неприятельское командование бывало застигнуто врасплох германскими военными действиями. От него осталось скрытым, несмотря на значительные приготовления, и отступление германского фронта на Зигфридовскую позицию, оно было замечено им лишь по его окончании. На вполне осведомленного противника германское наступление наткнулось впервые в середине июля 1918 года под Рейсом. Несчастные последствия этого доказали как всю важность сохранения в тайне намерений командования, так одновременно и всю пользу успешной разведки. Источники, по которым неприятель был в этом случае осведомлен, с немецкой стороны выяснены быть уже не могли. Кажется, однако, что и в данном случае неприятель был обязан своими сведениями не своему шпионажу, а показаниям военнопленных немцев. С другой стороны, следует констатировать, что германское верховное командование ни в одном важном случае не было захвачено событиями врасплох.

Несмотря на всю ограниченность разведки, ею добывалось большое количество сведений. Поскольку они были военного содержания, они не передавались непосредственно оперативному отделению, а предварительно просматривались и оценивались отделением «чужие армии», так как часто противоречили одно другому, и требовалось постоянное сравнение для того, чтобы отличить верные данные от ложных.

Полезные для флота сообщения передавались разведке [210] морского штаба. Сообщения с техническими данными пересылались соответствующим германским учреждениям, а сообщения политического содержания — в политический отдел верховного командования на усмотрение относительно дальнейшей пересылки в ведомство иностранных дел. Сообщения хозяйственного порядка направлялись в Берлин, в организованное при Генеральном штабе центральное бюро, находившееся в связи с заинтересованными хозяйственными властями,

Так как военное командование было компетентно и ответственно только за военное дело, то оно использовало и составляло сводки исключительно по военным сведениям.

После крушения Германии утверждение, что германская разведка была неудовлетворительной, стало одним из орудий революции. К этому же мнению присоединился и вождь одной из буржуазных партий, и, тем самым, усилил впечатление, будто бы крушение Германии было военным и было вызвано неверной оценкой и недооценкой неприятельских боевых сил. Особенно распространялось это неверное утверждение в отношении резервов, с которыми маршал Фош вел свое последнее наступление, а также относительно американских боевых сил, подавляющее количество которых будто бы сломило сопротивление германской армии. Оба эти утверждения ложны, так как по обоим вопросам верховное командование было правильно осведомлено германской разведкой.

21 марта 1918 года, когда началось германское наступление, в тылу находились 16 английских и 35 французских дивизий. Они были распределены по всему фронту. Неприятель ожидал нападения, но не знал, где оно произойдет. Части эти на неприятельской стороне представляли из себя резервы, но не сплоченную резервную армию. Разведка установила, что к началу апреля все, за исключением одной, английские дивизии, а к середине мая и все французские резервы, за исключением двух дивизий были выведены на фронт. Одновременно разведка сообщила, что противник оттянул дивизии от спокойных фронтов и что к середине мая он имел в резерве 40 свежих французских [211] дивизий, в то время, как англичане оставались почти совсем без резервов. Этот второй резерв был постепенно использован во время второго германского наступления в мае и в июне 1918 г. К середине июня в резерве оставалось не больше десяти боеспособных французских дивизий. Благодаря притоку американских и итальянских дивизий и пополнению выведенных из боя французских дивизий, число их к началу июля возросло приблизительно до 30. К этому же времени англичане также создали резерв в 18 дивизий. Теперь эти резервы были более концентрированными, нежели в марте этого года. Расположение их было известно. Таким образом, ни французское наступление 18 июля при Вилле-Котре, ни английское 8 августа не было неожиданным. Неожиданной оказалась только неустойчивость многих германских войсковых частей. В последовавших затем боях неприятельские части снова сильно растаяли, так что к концу сентября, когда германское верховное командование потребовало перемирия, в тылу у неприятеля не было уже ни значительных резервов, ни тем более большой резервной армии, с помощью которой маршал Фош будто бы нанес последний решающий удар. Вернее будет сказать, что он шел на рушащийся фронт, а еще вернее — что он давил на фронт, опоры которого на родине рушились.

Что касается американских боевых сил, то до объявления Америкой войны все предположения об их численности и о сроках их прибытия в Европу были объектом вычислений и не были поэтому делом разведки. Эти исчисления германского Генерального штаба привели к заключению, что к весне 1918 года во Францию могут прибыть 15 американских дивизий и многочисленные этапные и рабочие войсковые части. Разведка установила, однако, что к этому времени во Франции имелось лишь 6 дивизий. Это вызвало сильное разочарование французов и англичан. Нажим с их стороны повлек за собой ускорение американских транспортов, так что в середине мая германская разведка обнаружила во Франции уже 10 американских дивизии, в середине июня — 16, в середине июля — 22, в начале августа — 28, в середине августа — 31 и к концу войны — 36. Фактически, [212] следовательно, американские боевые силы до весны 1918 года не только не недооценивались с германской стороны, но даже переоценивались. Прибытие американцев бывало также всегда известно задолго до их поступления на фронт. Было известно и об их обучении во Франции. В то время, как первые поступавшие во Францию американские дивизии сначала еще несколько месяцев обучались и затем, прежде чем попасть в большие бои, посылались на спокойные участки фронта, начиная с июля, их уже после двухмесячного, а затем даже после месячного обучения стали употреблять в горячих пунктах боя. Здесь они отличались своим храбрым поведением, но должны были дорого заплатить кровью за свою неопытность, с которою они были, в силу нужды, брошены в бой.