Пылающие небеса (ЛП) - Шерри Томас

Иола замахнулась другой рукой. Принц снова блокировал удар. Она подняла колено, намереваясь ударить где побольнее.

В ответ он сбросил ее с себя. Иоланта немедленно накинулась снова. Не успел принц подняться, как она сбила его с ног.

– Фэрфакс, хватит.

– Не тебе говорить, когда хватит, гад!

Локтем она нацелилась ему в зубы, но он опять увернулся.

Сердито зарычав, она попыталась стукнуть его головой. Принц поймал ее лицо в ладони. Поскольку обе его руки оказались заняты, Иоланте наконец удалось заехать ему по виску.

Он дернулся – и отомстил, притянув ее голову вниз и поцеловав.

Иолу парализовало от потрясения. Ощущения оказались сногсшибательными, будто она молнию на себя призвала. Вкус у него был сердитый, голодный и...

Она вскочила, сбив стул. Принц остался лежать на полу, но не отводил взгляда – такого же голодного, как поцелуй. Иоланта сглотнула. Кулаки сжались, но ударить его она больше не могла.

Морщась, принц поднялся на ноги:

– Я знаю, что ты чувствуешь. Я был там вчера ночью, в меде по макушку.

Она уставилась на него.

– Почему ты смотришь с таким изумлением? Я же сказал, что собираюсь экспериментировать с тобой, а не на тебе. Все твои испытания я сначала испытываю на себе.

Конечно, она изумлена! Сама мысль, что кто-то добровольно подвергает себя таким мучениям...

Внезапно принц оказался у двери, прислушиваясь.

– Что там?

– Миссис Хэнкок. Она в коридоре, говорит с кем-то.

Минутой позже – едва хватило времени ему сделать что-то с раной на виске, а ей поставить на место стул и остальное, сбитое во время драки – в комнату постучали. Принц кивком велел Иоланте открыть.

– Почему я?

– Потому что такова натура нашей дружбы.

Скривив губы, она подчинилась.

За дверью, улыбаясь, стояла миссис Хэнкок:

– А, Фэрфакс, ты мне тоже нужен. Тебе письмо от родителей.

Иоланте потребовалась целая секунда, чтобы осознать, о чем она говорит. Несуществующие родители Фэрфакса прислали письмо.

Занемевшими пальцами она приняла конверт. Внутри лежал бледно-сиреневый листок бумаги, пахнущий розовым маслом. Изящным почерком было начертано:

«Мой дорогой Арчер,

С тех самых пор, как ты уехал учиться, Сисси неважно себя чувствует. Она, вероятно, привыкла к тебе, пока ты поправлялся.

Будь так добр, поезжай домой в субботу после занятий. Сисси будет в восторге. И я уверена, что от одного твоего вида ей моментально полегчает.

Целую, мама».

– Родители хотят, чтобы я поехал домой в субботу, – сказала Иоланта, ни к кому конкретно не обращаясь. Куда она должна направиться? И кто стоит за письмом?

– Да, они прислали письмо с просьбой и миссис Долиш, – ответила миссис Хэнкок. – Если пожелаешь, можешь ненадолго отлучиться.

– Вот еще. Сисси была в полном порядке, когда я уезжал. Наверняка только притворяется.

Так, наверное, мог бы ответить шестнадцатилетний мальчишка, которому пришлось проваляться дома три месяца в компании младшей сестренки.

– Тогда останься. Кроме того, ты же должен в субботу помогать мне с сочинением. – Принц произнес это обиженным, капризным тоном.

– К сожалению, ваше высочество, у вас не будет возможности заняться сочинением в эту субботу, – сообщила миссис Хэнкок. – Посольство попросило отпустить вас тоже. Они хотят, чтобы вы присутствовали на приеме.

– Боже правый, почему они настаивают на этом маскараде? Я ничем не правлю, разве этого им недостаточно? Почему я должен присутствовать на их приемах, напоказ, будто ярмарочный медведь?

– Да ладно, принц, неужели все так плохо? – добродушно поддразнила Иоланта, играя свою роль. – Там будут шампанское и дамы.

Принц разложил свою кровать и плюхнулся на нее:

– Сразу видно, что ничего ты не понимаешь, Фэрфакс.

Она знала, что он притворяется, но все равно зыркнула на него сердито. Острый взгляд миссис Хэнкок ничего не упускал – без сомнения, как принц и рассчитывал.

Иоланта выдавила улыбку и обратилась к миссис Хэнкок:

– Уверен, завтра его высочество будет настроен более благосклонно. Благодарю вас, мэм, что принесли мне письмо.

– О, не за что, Фэрфакс. И доброго дня вам тоже, ваше высочество.

После ее ухода какое-то время оба молчали. Потом принц медленно выдохнул:

– В субботу вечером я встречаюсь с инквизитором.

Глава 13

Иоланта и принц предприняли серию пробных скачков и определили, что ее собственный диапазон равен двадцати семи милям – достаточно, чтобы за один раз преодолевать расстояние между Лондоном и Итоном.

В субботу пополудни она села на поезд до Лондона – создать видимость, будто направляется домой в Шропшир, – а оттуда перескочила в школьный чулан, где уже ждал принц.

– За тобой кто-нибудь следил?

Иола покачала головой.

Принц дал ей дозу средства для скачков.

– Тогда пойдем.

Первый скачок перенес их в затхлую тесную каморку, почти такую же, как только что покинутый чулан.

– Где мы?

– Где-то внутри колокольни Бирмингемского собора. Скажи, если тебе нужно передохнуть.

Иоланта мотнула головой, намереваясь не выказывать слабости. И продержалась еще два скачка, прежде чем закружилась голова. Ее не волновало, где они сейчас – судя по всему, в еще одной давно забытой комнатке. Прислонившись к стене, Иола пыталась побороть тошноту.

Принц проверил ее пульс: на запястье легли теплые, легкие пальцы. Потом дал какой-то порошок, сладкий, как сахар.

– Что это? – пробормотала она.

– То, что придаст моим поцелуям вкус шоколада.

До сих пор ни один из них не упоминал о поцелуе. Иоланта пыталась не вспоминать его – предстоящий визит к инквизитору означал, что она наконец увидит учителя Хейвуда, и это должно было занимать все ее мысли.

Но она снова и снова проживала тот поцелуй. И каждый раз ее пронзало молнией.

«Хотел бы я, чтобы мы встретились в иных обстоятельствах», – сказал принц.

Желал ли он ежедневно – ежечасно – родиться кем-нибудь другим, не нести тяжкой ноши, не иметь сокрушающей цели? Иоланта желала бы, но про него ничего сказать не могла. Его истинные чувства скрыты глубже океанской впадины, неизвестны никому, кроме него самого.

– Твои поцелуи всегда будут отдавать мокрым псом.

– Тебе ли не знать, правда? – дружелюбно парировал принц.

«Да что ты за человек? Кто может жить без чести и честности?»