Гнев божий - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Держи!
Джим Лефтвич принял солидную, пошитую в Америке удобную сумку из какой-то прочной синтетической ткани. В сумке лежали пять проклятых всеми американскими солдатами ракет «РПГ».
– Тебя как зовут?
– Джим Лефтвич. Сержант.
– А я Боб, первый лейтенант по званию, – следом Боб достал из машины болгарский «РПГ-7» с оптическим прицелом, – пошли, Джим. Надо делать дело.
Пригибаясь, чтобы не стать жертвой случайной пули, они пробрались к выходу со стоянки и спрятались за бетонным забором. Где-то рядом отбойным молотком стучал крупнокалиберный.
– Делаем.
Джим кивнул, подал гранату.
Вставив гранату в гранатомет, Боб довольно резво пополз на коленях, не поднимаясь на ноги, чтобы его постоянно прикрывал забор. Затем – одним броском перебежал тротуар и укрылся за машиной. Следом за ним перебежал и Джим. Он укрылся за деревом.
– Смотри! Вон этот ублюдок!
Опасаясь – опасения были вполне понятны, крупнокалиберный не вырубался ни на минуту, – Джим высунулся и увидел сразу две машины. Тяжелый американский трехосный MRAP, который выглядел брошенным, потому что он был закрыт, и возле него не было ни единого человека – а дальше стоял еще один MRAP, поменьше и уродливый на вид, с сильно защищенной башенкой ганнера – и оттуда какой-то ублюдок хлестал в сторону стены, почти не вырубаясь.
– Готов?
Джим открыл рот, чтобы ослабить воздействие ударной волны на уши.
– Чисто![65]
Рявкнул гранатомет, остро запахло сгоревшим порохом – и ракета, преодолев несколько десятков метров, ударила точно по башенке ганнера. Вспышка, дым – и крупнокалиберный пулемет замолк.
– Есть!
В следующее мгновение сам Джим был уже вынужден спасаться – откуда-то сверху по ним ударил пулемет. Он подкатился под заборчик, который должен был спасти даже от пулеметных пуль – и увидел, что его напарник лежит между машинами и не двигается.
Черт…
У него было несколько сигнальных дымовых шашек, зеленых и красных – на случай, если придется подавать сигнал «я свой», обозначать зону высадки или что-то в этом роде. Он стал доставать и бросать их на тротуар одну за другой, потом пополз – он знал, что пулеметчик запомнил то место, где он находился, и сейчас ждет, держа его на прицеле. И только проползя метров двадцать – он с низкого старта пересек тротуар и бросился под прикрытие стоящих у тротуара машин, опережая летящие за ним пули.
Боб был ранен и ранен серьезно – но он был жив, и Джиму удалось затащить его за машину. Первым делом он осмотрел его и убедился, что бронежилет сработал как надо, остановив часть направленных в него пуль – и тем не менее он получил три ранения. Причем рука… кажется, пуля задела кость.
– Сейчас, сейчас… парень. У вас в Техасе все такие здоровые?
– Я не из Техаса…
– А откуда ты?
– Я… из Калифорнии, парень.
– Черт, и какого хрена ты променял пляжи и девочек на это дерьмо.
– А сам не знаю…
– Сейчас будет больно, готов?
– Готов, черт…
Джим как мог стабилизировал состояние своего напарника, по крайней мере, остановил кровотечение. Потом огляделся по сторонам – на их улице уже не стреляли, впереди что-то горело, а стрельба была… кажется, уже у отеля «Рашид». Потом достал из кобуры Боба пистолет, сунул его ему в здоровую руку.
– Справишься один?! Я быстро.
– Какого… хрена. Мы и так сделали все, что могли.
– Ни хрена. Я хочу как следует уработать этих ублюдков за все, что они сделали…
– Идиот…
Боб пододвинул ему свой автомат – это был «АКМ», два скрепленных капплерами магазина и установленный под стволом нелегальный гранатомет М203[66].
– Держи…
– Да куда…
– Держи – держи. Здесь бронебойные патроны. Любого ублюдка в бронежилете свалят.
Джим перезарядил гранатомет – из «РПГ-7» он последний раз стрелял в Афганистане пару лет назад, оружие было грубым, примитивным, но чертовски эффективным, как и все русское оружие. «АКМ» он все-таки взял, взамен оставил Бобу свою М4 – для раненого М4 подходит куда лучше, в экстремальной ситуации из этого карабина можно стрелять с одной руки. Пригибаясь, бросился вдоль ряда машин по направлению к перекрестку, удивляясь, почему в него не стреляет ни снайпер, ни пулеметчик.
У перекрестка, он занял позицию так, чтобы максимально обезопасить себя, положил рядом заряженный гранатомет – и только тогда осторожно выглянул. И увидел, как несколько человек – да какое несколько, человек двадцать, не меньше – пересекают улицу, они стреляли, но выстрелов было не слышно. С той стороны улицы, где все горело, им вяло отвечали полицейские.
Уходят, ублюдки…
Джим Лефтвич перещелкнул предохранитель Калашникова на автоматический огонь, снял с предохранителя гранатомет, убедившись, что в него заряжена граната. Ракета «РПГ», затем граната и потом целый магазин из «АК» – на закуску. Вот и посмотрим, кто после этого останется на ногах.
В последнюю секунду один из этих – в черном, с бесшумными автоматами – увидел его, гранатометчика, целящегося из «РПГ», выстрелил… и кажется, даже попал, но Джиму не было до этого никакого дела. Гранатомет увесисто бухнул, и выпущенная им ракета понеслась к цели, в сторону ублюдков в черной форме. Он бросил «РПГ», наклонился за автоматом… руки почему-то действовали медленно, медленнее, чем обычно – но он подхватил автомат, упер приклад в плечо и ударил из М203. Перехватил автомат… черт, почему так больно… чтобы выпустить в этих ублюдков все, что есть в рожке, и кажется, даже успел нажать на спуск. А потом его словно несколько раз ударило молотком, автомат затрясся в руках… но он уже этого не чувствовал.
ЦРУ, Миллер
Прячась за машиной, бывший «тюлень» раскладывал сошки здоровенной винтовки, которую он прихватил с собой из машины. Надо было что-то делать… он последний раз стрелял из этой винтовки три года назад, да и вообще опыт его общения с «Барретт-82» ограничивался сотней выстрелов, не больше. Может быть, он зря взял с собой эту дуру… но раз она у него есть, надо что-то делать, делать с этим пулеметчиком, который засел где-то выше и сейчас поливает огнем улицу. Он дослал патрон в патронник – пружина была крепкая, но он справился. В этот момент пулеметчик прекратил огонь – и он рискнул высунуться из-за машины, чтобы посмотреть, что происходит.
Нижние этажи здания парламента было плохо видно из-за деревьев, но наверху было несколько разбитых окон, кто-то махал чем-то белым, похожим на рубашку, а наверху, там, где вертолетная площадка, кажется, кто-то кинул дымовую шашку. И еще…
Гад…
Он заметил человека – вооруженного человека, он сразу это определил. По-видимому, это и был пулеметчик, он сменил ленту и сейчас был готов снова стрелять.
Пан или пропал!
Он уже понял, что это настоящая диверсионная группа, хорошо подготовленная, и пулеметчик не будет долго думать, перед тем как окатить его градом пуль и убить. Пара секунд, не больше, единственный выстрел, который у него есть из этой чертовски здоровой и тяжелой винтовки, один выстрел – ответной очередью пулеметчик не промахнется. Усугублялось все тем, что ему приходилось стрелять снизу вверх – а это всегда сложнее, чем сверху вниз, и стрелять приходилось не по ростовой мишени, пулеметчик залег. Тем не менее он взял прицел примерно на фигуру выше головы пулеметчика и выстрелил на опережение. И пуля пятидесятого калибра сделала свое дело – каким-то чудом выстрел пришелся точно в цель, и пулеметчика буквально отшвырнуло от края крыши.
Готово…
Серые волки, капитан Эрим
Два тона по рации, затем еще два. Общий сигнал – уходим немедленно.
– Уходим! – крикнул Эрим изо всех сил.
– Тарик! Ай, Тарик!
Эрим оглянулся и увидел страшную картину – пулеметчик, лидер тройки, лежал на засыпанной щебнем крыше, пулемет валялся рядом, и еще у него не было головы. Совсем – не было. А к нему подскочил Акбаль, кажется, его брат… или двоюродный брат, в Серых волках ценилось родство, он пытался тащить своего брата к лестнице, ведущей в здание, и руки у него были все в крови.
– Тарик!
Эрим развернул брата, как следует врезал ему по челюсти, так что зубы щелкнули.
– Он мертв! Понимаешь, мертв! – проорал он в измазанное чужой кровью лицо брата. – Надо идти, сейчас! Помоги мне!
Вместе с еще одним оставшимся в живых волком – он был ранен, но вколол наркотик и мог двигаться – они втащили почти обезумевшего брата на лестницу, там Эрим еще раз отхлестал его по щекам, и брат смог идти сам. Попутно выяснилось, что ранен и брат – бетонная крошка, выбитая автоматной пулей, хлестнула его по лицу. Но все же они могли идти.
Они спускались вниз по главной лестнице, прикрывая друг друга. В темных коридорах и вестибюлях тяжелой, угарной пеленой висел пороховой дым, пахло кровью – так пахнет на бойне, густой, маслянистый, оседающий на языке запах крови. Они старались идти быстрее – но быстрее здесь было идти нельзя.
