Таинственный пруд (Том 2) - Виктория Холт

Иногда нас приглашали пообедать за столом вместе с Боннерсами. Причина этого в том, что у них почти не бывает гостей, а мы - образованные люди, гораздо более образованные, чем наши наниматели, так что придаем столу определенный блеск. Это смешит нас. У Мервина всегда находится, что сказать о людях. Он весьма наблюдателен, и язык у него очень острый. Я говорю ему, что он излишне жесток.

Несколько дней назад пришел викарий и привел с собой какого-то родственника. Молодой человек, похоже, просто бездельник, но неплохо выглядит... Я бы сказала, что он симпатичен. Его зовут Джастин Картрайт".

Прочитав это, я ахнула. Это было почти физически ощутимым ударом. Джастин! И тут же меня поразило еще одно: как звали человека, которого мы сбросили в пруд? Мервин Данкарри! Я задумалась, почему Джастин дал мне почитать дневник какой-то странной молодой женщины по имени Мина? Теперь это стало приобретать явно важное значение.

Я продолжила чтение.

"Он живет у викария. Я думаю, что у него какие-то неприятности. Мне он нравится, Мервину тоже.

Март, 6. Знаменательный день в моей жизни: Мервин признался мне в любви! Мы обязательно поженимся, но это нелегко сделать наставнику и гувернантке, а пока мы строим планы. Я вне себя от радости и не могу думать ни о чем другом!

Март, 30. Сегодня мы ездили верхом в Бодмин. Мы объяснили это тем, что нужно купить учебники для детей, и, оставив их под присмотром слуг, выкроили для себя свободный день.

Я никогда не была так счастлива! Я смеялась, вспоминая, что ехала сюда с дурными предчувствиями, и теперь, когда думаю о том, какое счастье принесло мне пребывание здесь, с того самого момента, как я вошла в маленький вагончик местной линии, я просто не могу поверить в то, как мне повезло.

- Нам нужно купить кольцо, - сказал Мервин. - Залог любви!

- Я тоже хочу купить тебе кольцо! - ответила я. - У нас будет по кольцу.

- А у тебя есть деньги?

- Немного.

- Как и у меня.

Мы въехали в Бодмин и оставили лошадей на постоялом дворе, где съели по сэндвичу, запив его стаканом сидра. Даже самая заурядная еда кажется амброзией, когда человек находится в таком состоянии, в каком была я. Мы заглянули в ювелирную лавку. Кольца должны быть только золотыми, но цены превышали наши возможности. Тогда у меня появилась идея: почему бы нам не купить одно кольцо на двоих? Одну неделю его будет носить Мервин, а другую - я. Мы обнялись, потом зашли в лавку и купили золотое кольцо, на которое хватило наших денег, и внутри выгравировали инициалы: "МД" и "ВБ"..."

***

Мне стало дурно. Я вновь увидела все это: пруд, от которого мне всю жизнь не избавиться, кольцо, которое я нашла... Я передала его Грейс, а она бросила его в море...

"...Вильгельмина, - сказал он, поскольку всегда называл меня полным именем. Он говорил, что оно хорошо звучит: Вильгельмина - это нечто внушительное, Мина - очень заурядно. - Вильгельмина, это кольцо делает тебя моей до тех пор, пока мы оба будем жить!" Я была очень счастлива. Мы посмеялись над этим кольцом: мне оно было явно великовато, а ему - лишь на мизинец. Позже мы приобретем два кольца - одно для него, а другое - для меня, и будем носить их постоянно, зная, что они для нас значат.

Апрель, 5. Полагаю, невозможно вечно находиться на пике счастья. Я понимаю, как Мервин чувствует себя, и, возможно, я уступлю ему.., со временем, но я не могу просто так забыть о своем воспитании...

Мы с матерью были очень близки друг другу, и я всегда считала ее умной, а она говорила: "Новобрачная должна достаться мужу девственницей! Со мной было так, Мина, и я знаю, что с тобой будет то же самое. Я буду глубоко несчастна, если случится не так.

Это грех, Мина". Я согласилась с ней и пообещала быть чистой и девственной до дня бракосочетания. Должно быть, мы обе понимали, что, ведя такой бедный образ жизни, я вообще вряд ли дождусь бракосочетания, так что держать обещание мне было совсем не сложно. Но теперь Мервин настаивал, он изменился, стал несдержанным, даже злобным. По ночам он пытался проникнуть в мою комнату. Она была расположена рядом с комнатой Дженнифер, и я задумывалась, что произошло бы, если бы, проснувшись ночью, она зашла ко мне за чем-нибудь, что вполне могло случиться. Я понимала, что нас обоих выставят с позором... Я была уверена, что Боннерсы придерживаются очень твердых правил, поэтому заявила:

- Нет, мы должны подождать до свадьбы!

- А до каких пор нам придется ждать, находясь в нашем положении? поинтересовался Мервин.

Я полагала, что нам все равно следует ждать, строить планы, возможно, даже рассказать Боннерсам. Они могут позволить нам работать и после того, как мы поженимся. Мервин сказал, что очень сомневается в их согласии, а кроме того, мы ведь не собираемся провести здесь всю жизнь.

- А что же мы можем сделать? - спросила я.

- Мы что-нибудь придумаем, а пока.., я хочу тебя, Вильгельмина! Это просто пытка для меня - находиться с тобой под одной крышей!

Мне бы следовало радоваться тому, что он испытывает по отношению ко мне столь яркие чувства, но передо мной постоянно появлялся дух моей матери, и мое пуританское воспитание удерживало меня. Мне хотелось сдаться, но я боялась и чувствовала, что если поддамся искушению, то уже никогда больше не буду счастлива. Мервин очень рассердился. Я никогда не видела его в таком состоянии.

Апрель, 15. Наши отношения резко изменились. Иногда Мервин так крепко обнимал меня, что мне хотелось кричать от боли. Я стала побаиваться его: он выглядел возбужденным, рассерженным, словом, совсем другим человеком. Бывало, что я была готова сдаться, а потом опять вспоминала свою мать и снова боялась. Она часто рассказывала мне о брошенных женщинах и внебрачных детях: "Видишь ли, все верят во всепобеждающую вечную любовь, а потом выясняется, что их просто одурачили!"

Я не верю, что Мервин может бросить меня, мы действительно любим друг друга! Всю прошлую неделю кольцо носила я, теперь оно у него. В этот вечер он был почти жесток, я очень расстроилась. Он догнал меня, когда я поднималась по лестнице, и начал приставать ко мне.., еще более настойчиво, чем обычно.

- Не говори так громко, - сказала я. - Кто-нибудь услышит!

И тогда он оттолкнул меня. Я чуть не упала, потом убежала в свою комнату. Я думаю, что если бы он тогда пришел ко мне, я все-таки сдалась бы, но он не пришел. Позже я услышала, как он выходит из своей комнаты. Я и не знала, что он может вести себя столь жестоко. Он стал совсем другим человеком!

Я не могу уснуть, поэтому и пищу свой дневник.

Апрель, 16. Это просто ужасно. Все, о чем я мечтала, лопнуло, словно мыльный пузырь, который детишки пускают через соломинку! Я не слышала, как он вернулся вчера ночью, хотя очень долго сидела у окна. Думаю, что я задремала. С утра Мервин был очень подавлен, и у него под глазами были тени.

- Прости меня, Вильгельмина! - сказал он.

- Я понимаю. Давай поженимся, и неважно, какие это повлечет за собой последствия!

- Давай так и сделаем, - ответил он. - О Господи, Вильгельмина, если бы мы могли бросить все это и начать свою жизнь! Мы сумеем устроиться, что-нибудь придумаем.

Я вновь была счастлива: он все понял, и все у нас будет прекрасно.

Апрель, 16. Вечером двое детишек, игравших в лесу, нашли тело девочки лет десяти - одной из деревенских. Она была изнасилована и задушена! Конечно, я была потрясена этим. Тогда я и не подумала, что это может быть как-то связано с нами, пока в дом не пришли люди, которые начали задавать вопросы.

Мервин пришел в мою комнату и сказал:

- Я хочу уйти отсюда, я не могу здесь оставаться! Я была поражена.

- Почему же? - спросила я.

- Это необходимо! - у него был дикий взгляд, он производил впечатление безумца.

В дверях появилась служанка:

- Они хотят, чтобы вы прошли в гостиную, мистер Данкарри!

Апрель, 16, вечер. Я не в состоянии поверить в это: Мервина забрали! Кто-то заметил, как он выходил из леса в ту ночь, и в его комнате нашли окровавленную куртку... Они забрали его с собой...

Апрель, 20. Несколько дней я не могла писать, глаза застилала черная пелена. Его задержали по подозрению. Миссис Боннере ходила и молола какие-то глупости. Надо же, они держали его в своем доме! Он мог перерезать всех в постелях, а когда она думала о своей дочурке, ее переполняли одновременно ужас и облегчение - ведь теперь он был под замком!

Я бала раздражена. Я пыталась не верить во все это, но верила. Я знала, что это правда. В голову приходили какие-то безумные несбыточные мечты. Жизнь всего лишь на краткий миг повернулась ко мне хорошей стороной. Могло ли мне когда-нибудь по-настоящему повезти? Я была озлоблена, рассержена на жизнь: я потеряла любимого человека. Предположим, я поддалась бы на его уговоры, и он никогда не напал бы на это дитя, его никогда не охватила бы эта похоть, заставляющая забыть обо всем, кроме жажды удовлетворения. Но, может быть, все сложилось бы и иначе... Как мог Мервин сделать это? Что мы вообще знаем о людях, об обыкновенных людях, которые могут неожиданно превратиться в монстров?