Все еще Элис - Лайза Дженова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она сидела в шезлонге и то и дело погружала ноги в чудесный теплый песок. Наблюдала за Кристиной. Кристина была ее лучшей подружкой в детском саду, ей по-прежнему было пять лет, и она запускала воздушного змея. Розовые и желтые маргаритки на купальнике Кристины, сине-фиолетовые крылья змея в форме бабочки, синева неба, желтое солнце, красный педикюр у нее на ногах – никогда в своей жизни она не видела таких ярких, таких необыкновенных цветов. Она наблюдала за Кристиной, ее переполняли любовь и радость. Но эти чувства она испытывала не к подружке, а к цветам ее купальника и воздушного змея, от этих красок у нее захватывало дух.
Ее сестра Энн и Лидия, обеим около шестнадцати лет, лежали бок о бок на пляжных полотенцах в красно-бело-синюю полоску. Их загорелые тела в одинаковых бикини нежно-розового цвета блестели на солнце. Они тоже были яркими, сверкающими, завораживающими.
– Готова? – спросил Джон.
– Мне немного страшно.
– Сейчас или никогда.
Она встала, и он закрепил на ее теле ремни безопасности от оранжевого, как мандарин, парашюта. Регулировал ремни и щелкал замками, пока она наконец не почувствовала себя комфортно. Потом взял ее за плечи и толкнул против невидимой силы, которая увлекала ее вверх.
– Готова?
– Да.
Он отпустил ее плечи, и она ворвалась в палитру неба. Ее несли крылья ветра, они были то бледно-голубые, то цвета барвинка, то цвета фуксии, то цвета лаванды. Океан внизу переливался бирюзовым, фиолетовым и аквамариновым.
«Бабочка» Кристины вырвалась на свободу и парила рядом с ней. Это была самая совершенная вещь из всех, что она видела в своей жизни, и она желала ее больше всего на свете. Она потянулась, чтобы ухватить веревку змея, но внезапный порыв ветра развернул ее вокруг своей оси. Она смотрела и не видела ничего, кроме оранжевого, как закат, купола парашюта. И тогда она впервые поняла, что не управляет собственным полетом. Она посмотрела вниз, на землю, на подрагивающие пятнышки, которые были ее самыми близкими людьми. Она не знала, принесет ли ее этот прекрасный живой ветер обратно к семье.
Лидия, свернувшись калачиком, лежала рядом с ней поверх одеяла. Жалюзи были подняты, и комнату наполнял приглушенный дневной свет.
– Я сплю? – спросила Элис.
– Нет, ты проснулась.
– Как долго я спала.
– Теперь уже два дня.
– О нет, прости меня.
– Все нормально, мама. Так хорошо снова услышать твой голос. Как думаешь, ты приняла слишком много таблеток?
– Я не помню. Наверное. Я не хотела.
– Я волновалась за тебя.
Элис воспринимала Лидию по частям. Она узнавала ее черты, как человек узнает дом, в котором вырос, родительские голоса, линии на собственных ладонях. Инстинктивно, без каких-либо усилий или оснований. Но странно: ей было трудно воспринимать Лидию как одно целое.
– Ты такая красивая, – сказала Элис. – Я так боюсь, что когда-нибудь тебя не узнаю.
– Я думаю, что, даже если когда-нибудь настанет такой день, ты все равно будешь знать, что я люблю тебя.
– А что, если уже не буду знать, что ты моя дочь и что ты меня любишь?
– Тогда я скажу тебе об этом, и ты мне поверишь.
Элис это понравилось.
Но буду ли я всегда любить ее? Моя любовь к ней живет в моей голове или в моем сердце?
Как ученый, она верила в то, что эмоции зарождаются в лимбической доле, а в данный момент этот участок ее мозга был полем боя, из которого никто не может выйти живым. Но как мать, она верила, что на любовь к дочери не может повлиять хаос в ее голове, потому что эта любовь живет в ее сердце.
– Как ты, мам?
– Не очень хорошо. Семестр был тяжелый, без работы в Гарварде, болезнь прогрессирует, а твой папа почти не бывает дома. Это очень тяжело.
– Мне так жаль. Я бы хотела чаще бывать у вас. Следующей осенью я буду ближе. Хотела переехать прямо сейчас, но получила роль в великой пьесе. Роль небольшая, но…
– Все нормально. Мне тоже хотелось бы чаще тебя видеть, но я никогда не позволю тебе перестать жить своей жизнью ради меня.
Она подумала о Джоне.
– Твой отец хочет переехать в Нью-Йорк. Он получил предложение из центра Слоуна-Кеттеринга.
– Я знаю. Я там была.
– Я не хочу переезжать.
– Не сомневаюсь, что не хочешь.
– Я не могу уехать. В апреле родятся двойняшки.
– Я так хочу их увидеть.
– Я тоже.
Элис представила, как держит их на руках, представила их теплые тела, кулачки, пяточки, которые ни разу не касались пола, припухшие круглые глазки. Ей было интересно, будут ли двойняшки похожи на них с Джоном. И запах. Ей не терпелось вдохнуть восхитительный запах своих внуков.
Большинство бабушек и дедушек любят воображать, как сложится жизнь внуков, как они будут присутствовать на их днях рождения, выпускных вечерах, свадьбах. Она понимала, что не сможет присутствовать ни на их днях рождения, ни на выпускных вечерах, ни на свадьбах. Но она должна быть здесь, чтобы взять внуков на руки и вдохнуть их запах, и будь она проклята, если вместо этого будет сидеть где-то в Нью-Йорке в полном одиночестве.
– Как Малкольм?
– Хорошо. Мы недавно вместе участвовали в «Мемори уок»[23] в Лос-Анджелесе.
– Какой он?
Лидия улыбнулась, еще не ответив.
– Он очень высокий, не любит сидеть дома и немного стеснительный.
– А какой он с тобой?
– Он очень милый. Ему нравится, какая я умная, он так гордится моей игрой, нахваливает, мне даже неловко. Он бы тебе понравился.
– А ты с ним какая?
Лидия помолчала некоторое время, как будто никогда об этом не задумывалась.
– Такая, какая есть.
– Это хорошо.
Элис улыбнулась и сжала руку Лидии. Она хотела спросить о том, что это для нее значит, описать себя, напомнить ей, но мысль улетучилась слишком быстро, так и не став словами.
– О чем мы говорили? – спросила Элис.
– Малкольм, «Мемори уок»? Нью-Йорк? – предложила на выбор Лидия.
– Здесь я иду гулять и чувствую себя в безопасности. Даже если я забреду немного не туда, я в конце концов все равно увижу что-то знакомое. Многие продавцы меня знают и всегда укажут правильное направление. Девушка в кафе «У Джерри» всегда присматривает за моими ключами и бумажником. Еще у меня здесь группа поддержки. Эти люди нужны мне. Нью-Йорк мне уже не узнать. Там я потеряю последние крохи независимости, которые у меня остались. Новая работа. Твой отец будет работать целыми днями. Я и его потеряю.
– Мама, ты должна сказать все это папе.
Она была права. Но намного легче было высказать все ей.
– Лидия, я так тобой горжусь.
– Спасибо.
– На
