Чаша Скорби - Бен Каунтер

Снайперы.

Сделав несколько неприцельных выстрелов по ближайшим противникам, Эскарион побежала в укрытие. Она не могла позволить врагам задерживать ее здесь, необходимо было выбраться из-под огня, а затем собрать сестер и пойти на прорыв. Стоило замешкаться, и их бы окружили и не давали бы даже поднять головы, пока сражение за город не завершится. Такой вариант ее не устраивал.

Обрушившееся здание позволяло спрятаться позади груд обломков и наполовину обвалившихся стен. Едва Эскарион прыжком ушла в укрытие, ее начали поливать огнем с противоположной стороны улицы. Когда она упала на землю, попадания пуль и лазерных импульсов стали поднимать вокруг фонтанчики битого камня и щепок.

Затем стрелять начали откуда-то сверху. Миксу залегла рядом с ней и вскинула болтерные пистолеты. Вместе сестры начали палить по остаткам потолка над собой.

Оказалось, они попытались спрятаться прямо под вражеской огневой позицией. Изуродованные лица глядели на них сверху через неровные дыры, безвольно отвисали гнилые челюсти, а истлевшие до костей руки нацеливали на Сестер Битвы оружие, покрытое налетом ржавчины.

Пули со звоном отскакивали от доспеха Эскарион. Вместе с Миксу она отстреливалась, всаживая в противников болтерные заряды прямо через потолок. Вниз дождем сыпались обломки. Эскарион почувствовала, как очередная пуля оцарапала ей щеку. Снаружи в бой вступали все новые и новые враги, снайперы выслеживали свои цели в клубящейся пыли, септиамцы пробирались по развалинам зданий, чтобы задушить эту неожиданную атаку. С одной руки Миксу стреляла вверх, а с другой — по сторонам. Эскарион расчехлила энергетический топор, но даже ее доспехи могли не выдержать массированных попаданий, если бы она рискнула подняться и броситься врукопашную.

Струя чистого белого пламени окатила здание на расстоянии человеческого роста над ними, а затем поползла вверх, наполняя верхний этаж ревущим огнем. Вниз рухнули полыхающие тела, а звуки стрельбы сменились сдавленными криками умирающих.

Выглянув из укрытия, Эскарион увидела сестру Аспасию, корректирующую направление стрельбы тяжелых огнеметов Воздающих, выжигавших здания вокруг Серафимов.

Эскарион отсалютовала Аспасии, когда та вместе с Воздающими и отрядом Руфиллы приблизилась, чтобы закрепиться в руинах.

— Серафимы, — прокричала командир, — за мной! Вперед!

Эскарион побежала мимо груд мусора к тому месту, где прижали к земле сестер, летевших на Черном Три. Вместе со своими Серафимами она набросилась на септиамцев, столпившихся возле дверей руин перед ними, и ворвалась внутрь, оставив позади себя полдюжины изрубленных гниющих тел. Снайпер, все еще сжимавший длинноствольную лазерную винтовку в скрюченных пальцах, упал обезглавленным. Затем топор Эскарион отсек руку еще одному септиамцу, и, когда он упал, удар ее сапога переломил ему хребет. Одна из ее Серафимов перепрыгнула через стену, схватила первого попавшегося противника и уложила еще двоих, стреляя через живот пойманного врага.

Отряд Аспасии вошел в руины следом за Эскарион.

— Руфилла зачистила посадочную площадку для Черного Два, — раздался в воксе голос старшей сестры, бегущей по развалинам.

Аспасия была настоящим ветераном и даже старше, чем далеко не молодая Эскарион. Она была вооружена энергетической булавой, в поле которой догорала запекшаяся кровь. Ее доспех промяли и обожгли вражеские выстрелы.

— Потери? — спросила Эскарион.

— Император затребовал к себе души трех сестер. Тиндария потеряла руку. Можем продолжать сражение, — ответила Аспасия.

— Хорошо. — Эскарион вызвала по воксу всех находившихся в поле досягаемости сестер. — Как только Черный Два совершит посадку, выдвигаемся на юг! Этот район удерживают септиамцы, и нам придется пройти сквозь них. Аспасия, ты пойдешь впереди ударной группы. Очистим город от скверны огнем.

Эскарион попереключала вокс, проверяя частоты Гвардии и прослушивая переговоры, ведущиеся на грани крика в разных кварталах. Два основных полка, находившихся в городе, и гаталоморианцы, пытавшиеся скорректировать огонь артиллерии так, чтобы та хотя бы уничтожала больше септиамцев, чем гвардейцев, создавали в эфире полный хаос.

Обрывки донесений с поля боя пробивались сквозь помехи. Полк Стратикса методично наступал, жестоко зачищая жилые районы и неумолимо приближаясь единой волной к зданию сената и храмам.

Йорианцы, насколько Эскарион могла судить по обрывкам переговоров в задних эшелонах их полка, образовав клин, стремительно прорывались к самому сердцу города, туда, где располагались бараки Войсковой Дивизии. Впереди этого клина шли космические десантники, появившиеся настолько неожиданно, что никто не знал ни кто они, ни зачем прибыли. Чтобы догнать их, Сестрам Битвы предстояло пройти через несколько линий укреплений до храмового комплекса, возвышавшегося над городом на краю жилых районов, а затем ударить в самое сердце обороны Септиам-Сити, чтобы добраться до отделения арбитров.

Все вокс-передачи утонули в реве двигателей, когда над дорогой пронеслась тень Черного Два. Корабль сделал круг и стал опускаться, откидывая рампу. Отряды Татлайи и Серентес выпрыгнули на краю руин. «Валькирия» развернулась, и орудия, установленные на ее носу, обрушили сотни зарядов на здания впереди, зачищая верхние этажи от снайперов. Выстрелы из болтеров рвали на части последних оставшихся в локации септиамцев. Ответный огонь был слабым и рассеянным. Сестра из отряда Серентес, вооруженная тяжелым болтером, приостановилась на подходе к руинам и послала очередь куда-то вдоль по улице. Эскарион увидела, как в одном из подвальных окон корчатся изувеченные тела.

— Выступаем! — приказала она.

Отряд Аспасии покинул укрытие и направился через руины, поливая дорогу перед собой струями пламени, чтобы выгнать затаившихся септиамцев под огонь сестер Руфиллы.

Черный Один и Черный Два взлетели, стремительно уходя из потенциально опасной зоны над дорогой. Сестры остались одни, но именно в такой ситуации они всегда сражались лучше всего.

Верхние этажи бараков кишели врагами, стрекотало оружие, похищенное с оружейных складов. Многие ожившие мертвецы были облачены в бронежилеты, нелепо смотревшиеся на их уродливых телах. Но Сарпедона они не беспокоили. Его волновало только то, что находилось на подземных уровнях здания.

Синевато-белый свет вспыхнул на узкой лестнице, когда Люко включил свои Когти-молнии. Отряд сержанта шел впереди Сарпедона, а люди Хастиса прикрывали их сзади на тот случай, если кто-то из септиамцев решит спуститься сверху.

Массивная дверь с огромным механическим замком, находившаяся внизу лестницы, была сделана из пластали. Как и в любом другом городе Галактики, в Септиам-Сити имелись и свои преступники, и мелкие еретики. И таких людей всегда и везде содержали в местах, подобных этому, откуда они не могли выбраться.

— Я разберусь с ней, — с некоторым удовлетворением в голосе произнес Люко. — Прикройте меня, парни.

Сержант прыгнул вперед, и оба набора когтей, заискрив, погрузились в металл замка. Затем Люко уперся одной ногой в основание двери и разом выдернул весь запирающий механизм, на месте которого осталась рваная дыра с шипящей по краям расплавленной пласталью.

Дверь распахнулась, и бойцы Люко нацелили свое оружие в начинавшийся за ней мрак. Сарпедон поднял посох, когда они пошли во тьму коридора. Его автосенсоры разгоняли мглу, позволяя видеть угрюмые, серые пластикритовые стены тюремного блока. Светополосы на потолке перегорели, полы и стены носили следы крови.

— Мы внутри, контакта нет, — отчитался один из людей Люко.

Тогда в дверь прошел сам сержант, и на стенах заплясали отблески, отбрасываемые его когтями-молниями.

Изнутри не доносилось ни звука. Слышен был только рокот сражения, идущего наверху. Но запах стоял невыносимый: пота, тления, гниющих отходов. Третье легкое Сарпедона включилось, защищая его от жуткого смрада, но все равно то, что он продолжал обонять, было запахом чистой смерти.

Тюрьма рассчитывалась на то, чтобы содержать две сотни заключенных. В основной своей массе камеры были одиночными, с тусклыми металлическими решетками. Первые ряды клеток оказались пусты, — должно быть, их обитателей выпустили, когда чума впервые вцепилась зубами в Септиам-Сити.

Могло статься, что Карлу Гриена не было среди них. Сарпедон знал о такой вероятности еще до того, как прибыл на Септиам Торус, но все равно пришел сюда. Надежда, какой бы слабой она ни была, все-таки оставалась.

— Впереди столовая, — раздался в воксе голос одного из десантников Люко.

— Идем дальше, — ответил Сарпедон.

В тени ничто не шевелилось. Космодесантники, проходя мимо грязных камер, привычно нацеливали на них стволы своих болтеров. Сержант Люко распахнул широкие двойные двери столовой. В помещении с высоким потолком стояли ряды скамей и столов. Пластикрит стен и потолка украшали выгравированные строчки имперских псалмов, а в одном из концов помещения возвышалась кафедра проповедника, который должен был сообщать обедающим заключенным о всей тяжести их грехов. Здесь, как и во всей остальной тюрьме, было пусто, но столовая была разгромлена, а возле кафедры валялись страницы, вырванные из священных книг.