The Мечты. Бес и ребро (СИ) - Светлая Марина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этом самом месте, как и положено глубоко не трезвой бабе, Ритка в очередной раз впала в прямо противоположенное настроение и зло выкрикнула:
- Какой Андрей? Ночь на дворе! У тебя в башке какой-то ералаш из мужиков. Выдумываешь черт знает что! Давай! Наливай!
Прибалдев от такой пламенной речи и преисполнившись мудрости, в ней заключенной, Стефания сначала решительно кивнула. Потом решительно взялась за бутылку. И наконец решительно разлила алкоголь по бокалам.
И, в конце концов, сдувшись, плаксиво протянула:
- Мне без него пло-о-охо.
- А вот мне без Марка – хорошо!
- Врешь!
- Больно надо!
- Ну и чем тебе без него лучше, чем с ним?
- Спокойнее.
- Да не может тебе быть спокойнее без него! Небось сидела тут, думала, как он там один, и вино глушила!
- Ну и что? Ну думала… ну глушила! – пробухтела Рита. – Никому я не нужна
- Мне нужна! – совершенно искренно возразила Стефания. – Я у тебя поживу, ладно?
- Живи, - невестка пожала плечами, - жалко, что ли. Хозяин, вроде, ничего такого не говорил, что нельзя.
- Спасибо. Не реви только, а... Еще будешь?
- Буду.
- А нету! – рассмеялась Стеша, выливая последние капли в Риткин бокал, и сунула горлышко ей под нос: – На, загадывай желание!
- Сама загадывай, - отмахнулась та.
- Я не то загадаю. Я вечно не то загадываю. И не тех.
- Мужики – козлы! – постановила невестка. – Загадай что-нибудь полезное.
- Брокколи, что ли? – пьяно захихикала Стешка, с некоторым удивлением разглядывая бутылку. Потом прижала ее к губам и свистнула. Раз, другой. Собралась с духом и попробовала изобразить известную всем мелодию Нино Роты из «Крестного отца». Получилось даже похоже. Потом повторила. И наконец отставила бутылку обратно на стол и хрипло сказала: - Еще есть, а? И музыка... есть на чем врубить? Рит?
- Вот у Марка точно есть! У него всегда есть, - ворчала Рита и имела в виду вовсе не музыку.
Стефания махнула рукой. Слишком устала. Почти ничего не соображала. Ей было так отчаянно плохо, что выхода только два: рыдать или петь. Она всегда выбирала петь, а не рыдать, но Господи, как же сильно в этот раз просились слезы.
Рывком поднялась с дивана и, окинув комнату взглядом, наткнулась на музыкальный центр в углу, на одной из полок, бо́льшая часть из которых была забита книгами. Ей было все равно, что станет тарахтеть, лишь бы отвлечься. Лишь бы погромче. Почти вприпрыжку, насколько позволяли ноги и голова, она рванула разбираться с техникой. Разобралась. Нашла пульт и без лишних колебаний устремила свой вершивший судьбу перст к кнопке PLAY. И, едва нажала на нее, квартира резко погрузилась во мрак.
Ноги ее подогнулись, и она истошно закричала, понимая, что падает.
- Не ори! – резко оборвала ее Рита, и было слышно, как сама она заметалась по квартире. – Сейчас фонарик включу.
В тот же миг комната и правда озарилась довольно ярким светом, выхватывающим из кромешной тьмы людей и предметы. Она устроила телефон на столе и продолжила шуршать ящиками.
- Где-то свечи были, - озадаченно говорила Ритка, исследуя тумбочки и сервант. А Стефания, путаясь в подоле собственного платья, пыталась подняться – довольно безуспешно, поскольку тело не особенно желало прислушиваться к доводам рассудка. Зубы клацали, не попадая друг на друга. Она обхватила себя руками и все так же, клацая и хлюпая носом, проговорила:
- Я н-нам п-пробки выб-била...
Свечи, действительно, нашлись. Собственно, там, где им и положено – в подсвечнике. И когда Рита вернулась из кухни, куда ходила за спичками, сначала добавила освещения, а потом со знанием дела сообщила:
- Не, во всем районе темно!
- Ёпт... я во всем районе п-пробки выбила?!
- Ну ты еще скажи: во всем городе! – звонко рассмеялась Рита. – Ты же по сапожникам у нас, а не по электрикам. О! А вот интересно… - Ритка сначала задумалась, щурясь на свечное пламя, а потом нетрезво захихикала. – А вот интересно… А в отдаленных районах нашего городка есть света?
- Какая Света? – икнула Стефания и пожаловалась: - У меня сейчас голова треснет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})- Никакая! – фыркнула Ритка и схватила со стола свой телефон, продолжая освещать комнату и одновременно тыча в экран. – Поехали!
- Куда?
- К Марку, дурында!
Стеша поморгала огромными, как плошки, широко раскрытыми, блестящими, но какими-то совсем пустыми глазами и тупо спросила:
- Этот гад что? Свету себе завел уже какую-то? Ну я ему дам, уродцу! Поехали!
Вызывая такси к особняку, Рита одновременно доставала из закромов еще одну бутылку и радостно предъявляла ее Стеше. Потому что это неправильно – ходить в гости без гостинца посреди глубокой ночи. Адамова, между тем, отчаянно рвалась на улицу, поскольку зажженных свечей ей казалось маловато для ее безопасности и нормального состояния со скидкой на принятые дозы алкоголя. И спустя еще две минуты обе барышни не первой свежести, но очень юные в душе, распевая в два голоса известное пиратское «Пятнадцать человек на сундук мертвеца», вывалились во двор всем известного Гунинского то ли музея, то ли дома. В отдельных окнах нервно дергались занавески, кто-то шумно матерился на вырубившийся свет, кто-то – на охреневших соседей. Кто-то и правда вылез в форточку, прислушиваясь: интересно же! Новенькие!
Взглядам их представала умилительная картина из несуразной парочки женщин, усаживающихся в машину к ошалевшему таксисту. А ошалеть и правда было от чего. Одна в трениках, вторая в вечернем платье. И обе – пьяные в дупель.
- К Марику! – провозгласили они хором.
А главное мерило совести и чести, эталон всего хорошего и борец со всем плохим в отдельно взятом доме номер семь по улице Молодежной, Антонина Васильевна Пищик, для своих – баба Тоня, резюмировала:
- Да уж, удружил Никитич с непутевыми!
8-02. 8-03. 8-04
* * *Прислонившись пятой точкой к капоту верного японца, Малич внимательно рассматривал цифры на экране телефона, сообщавшие время. Едва яркость экрана приглушалась в целях экономии энергии, он снова касался его пальцем и ждал следующей минуты.
8-02. 8-03. 8-04.
Дурацкий метроном, стучащий в висках. Дурацкий метроном, с которым обязательно надо что-то сделать. Сцепив зубы так, что даже борода не скрывала вздувшиеся желваки, Андрей набрал Стешу. Она не ответила. Ожидаемо. Хуже было то, что он, кажется, точно знал, как сложится дальнейшее. Она не будет отвечать. Она исчезнет из его жизни.
Вот только он совсем не собирается оставлять ее приключением. Случайностью. Незначительной деталью прошлого.
- Два раза переспали, - передразнил он Стешу, откидывая телефон через открытое окно дверцы на сиденье.
Черта с два!
Перед ним шумело штормом море, очень напоминая его настроение. И чуть позже, рассекая частые волны уверенными движениями, он остужал тело и ни о чем не думал. Сначала надо отпустить, а потом найти решение. К чему ему стремиться – он знал. Был уверен в главном – ему нужна эта женщина. И значит, надо лишь убедить ее, что и ей нужен – он. А не банкир, которым она занята.
В этом месте Малич снова начинал закипать. Он уж думал, что и забыл давно, что такое ревность. Ан нет. Один вид чужих мужских ботинок рядом с ее туфлями вполне себе может довести его до бешенства. Знала бы Стефания, чего ему стоило удерживать себя на месте в тот момент, еще и рассуждать об очевидном. Но, черт возьми, она попросила. «Неловкое положение». Поди знай, что может взбрести в голову тому банкиру, и чем это неловкое положение может обернуться именно для нее.
И все же он вряд ли ошибался, когда чувствовал, что между ними возникает то, по чему он давно, оказывается, скучал, а она…
А она не могла не мечтать!
И Андрей решительно отметал в сторону любые аргументы, выглядящие рациональными.
У них было больше, чем «два раза переспали». У них были разговоры часами, когда их разделяли километры, и почти бесконечная переписка в чате. О пустяках, конечно. Но разве «такая» тратила бы на это время? На эти самые чертовы пустяки! Зачем бы ей это было нужно?
