Театр теней: Фантастические рассказы - Клиффорд Саймак

—   Ну, Айра, я и не пинал-то его, если честно. Это я как бы для красного словца. Нет, сэр, я его не пинал! Я приласкал его лопатой. Я всегда управлялся лопатой лучше, чем ногой. И достает дальше, и…

Он снова потянулся к бутылке и опорожнил ее еще на дюйм– другой.

—   Так что ж за беда, Айра?

—   Дело в вакцине. Морган дождался, пока корабль покинет зону слышимости, и только тогда надумал проверить вакцину. Она непригодна — просрочена лет на десять.

Буян оцепенел.

—   Так что прививок не будет,— продолжал Уоррен,— а это означает, что мы обречены. Тут есть смертельный вирус… э-э… ну ладно, забыл, как он называется. Да ты о нем знаешь.

—   Еще бы! Разумеется, знаю.

—   Курьезное дело,— заметил Уоррен,— Казалось бы, чего– нибудь подобного следует ждать где-нибудь в инопланетных джунглях — ан нет, эта штука поджидает здесь. Это из-за туземцев — они гуманоиды и устроены вроде нас с тобой. Так что вирус развил способность нападать на гуманоидные организмы, а мы для него — отличный свежий материал.

—   Но дикарей-то он вроде как не трогает,— возразил Буян.

—   Да, похоже, им вирус не страшен. Одно из двух: или они нашли лекарство, или у них развился естественный иммунитет.

—   Ежели они нашли лекарство, то можно вытряхнуть из них рецепт.

—   А если нет, если дело лишь в адаптации, то мы, как пить дать, покойники.

—   Что ж, начнем их обрабатывать. Они нас ненавидят и с радостью поглядят, как мы квакнемся, но мы что-нибудь придумаем, чтобы заполучить у них лекарство.

—    Нас ненавидят все и повсюду. Почему бы это, Буян? Мы ради них из кожи вон лезем, а они — куда бы ни ступила нога человека, на какую бы планету мы ни прилетели — всякий раз встречают нас ненавистью. Мы стараемся сделать их похожими на нас, мы делаем для них все, что в наших силах, а они отвергают нашу помощь и уклоняются от нашей дружбы. Или принимают нас за ораву сопляков — так что в конце концов терпение у нас лопается и мы обхаживаем их лопатой.

—   А это,— с ханжеским смирением добавил Буян,— только подливает масла в огонь.

—   Что меня беспокоит, так это настроения людей. Когда они узнают о вакцине…

—   Им нельзя говорить. Нельзя, чтоб они прознали. Разумеется, они все равно проведают рано или поздно, но все ж таки не сразу.

—   Об этом известно одному Моргану, но он балаболка, и рта ему не заткнешь. К утру об этом узнают все до последнего человека.

Брэди тяжеловесно встал и потянулся к бутылке, возвышаясь над Уорреном, как скала.

—   К Моргану я на обратной дороге заскочу и улажу все так, что трепать языком он не станет,— Буян сделал большой глоток и поставил бутылку на стол,— Я просто намекну ему, что будет, ежели он не удержится.

Уоррен с облегчением откинулся на спинку стула. «Вечно на взводе,— подумал он, глядя Буяну Брэди вослед,— зато всегда есть на кого положиться».

Не прошло и трех минут, как Брэди вернулся. Хмель с него как рукой сняло. Замерев у входа в палатку, он с торжественной серьезностью воззрился на Уоррена расширенными от увиденного глазами и сказал:

—   Он себя порешил.

Это была истинная правда: доктор Джеймс Г. Морган лежал у себя в палатке с перерезанным горлом. Разрез был сделан с таким профессионализмом, что сразу выдавал работу хирурга.

Около полуночи поисковая партия привела Фолкнера.

Уоррен устало оглядел его: парнишка явно напуган. Бессистемно блуждая во тьме, он исцарапался, скулы его побледнели.

—   Он увидел наши огни, сэр,— доложил Пибоди,— и поднял крик. Вот мы его и нашли.

—   Спасибо, Пибоди. Увидимся утром. А сейчас я хочу побеседовать с Фолкнером.

—   Да, сэр,—кивнул Пибоди,—Я рад, что мы его нашли.

«Жаль, что у меня людей вроде него — раз, два и обчелся,—

подумал Уоррен,— Ну, Брэди — тот давний космопроходец; Пибоди — старый армейский вояка, да еще Гилмер, поседевший в походах интендант,— и все. Только на этих троих и можно положиться; остальные — просто сопляки».

Фолкнер изо всех сил старался стоять по стойке «смирно» и не горбиться.

—   Видите ли, сэр,— попытался объясниться он,— дело было так: я увидел жилу…

—   Вы, несомненно, знаете, мистер Фолкнер,— перебил его Уоррен,— что в экспедиции действует правило: никогда не уходить в одиночку; никому и ни при каких обстоятельствах не позволительно ходить без сопровождения.

—   Да, сэр, я знаю…

—   А вы понимаете, что остались в живых только благодаря какой-то невероятной причуде судьбы? Вы бы непременно к утру замерзли, если только туземцы не добрались бы до вас прежде.

—   Я встретил туземца, сэр. Он меня не тронул.

—   Значит, вам сверхъестественно повезло. Не часто у туземца не найдется лишней минутки, чтобы перерезать человеку горло. В предыдущих пяти экспедициях они убили целых восемнадцать человек. А их каменные ножи, уверяю вас, оставляют прескверные рваные раны.

Уоррен подтянул к себе экспедиционный журнал, распахнул его и сделал аккуратную запись, вслух сказав:

—   Мистер Фолкнер, за нарушение внутреннего режима вы на две недели лишаетесь права покидать территорию лагеря. Кроме того, на этот срок вы прикомандированы к мистеру Брэди.

—   К мистеру Брэди, сэр? К коку?!

—   Так точно. Он вас приставит к делу. Вероятно, вам придется ходить по дрова, помогать ему по кухне, выносить мусор — словом, пока что вы будете у нас на легких работах.

—   Но меня отправили в эту экспедицию заниматься геологическими изысканиями, а не прислуживать на кухне.

—    Истинно так,— признал Уоррен,— Но вместе с тем вас сюда прислали при условии, что вы будете подчиняться определенным правилам. Вы же сочли уместным нарушить эти правила—в результате чего я нахожу уместным немного поучить вас дисциплине. У меня все, мистер Фолкнер.

Фолкнер с одеревенелым выражением развернулся и направился к выходу.

—   Да, кстати,— бросил ему вслед Уоррен,— забыл сказать: я рад, что вы вернулись.

Фолкнер промолчал.

Уоррен было вскинулся, но тут же расслабился вновь. «В конце концов — какая разница? — промелькнуло у него в мозгу,— Через несколько недель и мне, и Фолкнеру, и всем прочим будет на все глубоко наплевать».

А утром к нему первым делом заявился капеллан — Уоррен еще сидел на краю койки, натягивая брюки. Несмотря на пыхтевшую возле письменного стола печурку, в палатке было довольно прохладно, и Уоррена била дрожь.

Капеллан с ходу очень точно и по-деловому изложил цель своего визита.

—    Мне казалось, что надо переговорить с вами на предмет заупокойной службы по нашему дорогому усопшему товарищу.