Однажды вечером в Париже - Николя Барро

И я решил навсегда выбросить из головы девушку в красном плаще.

Измученный, вымокший, расстроенный, злой на самого себя, я толкнул дверь «Ла Палетт», уж не знаю, в котором часу. Здесь все началось, здесь я и покончу со всей этой историей. Как мужчина. Я сел за столик в задней комнате бистро и заказал себе перно и бутылку красного. Для начала хватит.

Вообще-то, я не любитель напиваться с утра пораньше. Однако, управившись с рюмкой молочно-белой анисовой водки, а потом с четырьмя стаканами бордо – причем пил я безостановочно, как автомат, – я заметил, что выпивка в столь ранний час помогает обрести удивительное душевное равновесие.

На улице все еще лил дождь, но моя вымокшая одежда успела подсохнуть, и вообще я погрузился в глухое спокойствие, ощущать которое было приятно.

Махнув гарсону, я велел принести еще бутылку.

Он посмотрел на меня с сомнением:

– Не хотите ли что-нибудь поесть, мсье? Может быть, бутерброд?

Я упрямо затряс головой и сердито буркнул что-то вместо ответа. Что за околесицу городит этот идиот? Поесть! Я напиться хочу, а от еды разве будешь пьян?

– Я хочу что-нибудь выпить! Выпить! – потребовал я внятно и четко.

Вскоре гарсон принес, хотя я и не заказывал, корзиночку со свежим багетом. Затем неторопливо откупорил новую бутылку:

– Мсье кого-нибудь ждет?

Этот вопрос насмешил меня невероятно.

– Я? – Размашистым жестом я ткнул себя пальцем в грудь. – Да ничего подобного! Господи помилуй, разве я похож на человека, который кого-то ждет? Я один. Совсем один. Как все идиоты… – Я засмеялся своей потрясающе остроумной шутке и отхлебнул из наполненного пузатого бокала. – Не хотите ли винца? За мой счет! Но при одном условии… Если вы такой же идиот, как я.

Гарсон, поблагодарив, отказался от выпивки и удалился, физиономия у него была недоумевающая. Мне показалось, что он скрылся, шагнув в одну из больших картин, висевших здесь на стенах. Очень странно! Я несколько раз энергично тряхнул головой и тогда опять увидел гарсона, тот стоял со своими собратьями возле стойки. И все они смотрели на меня. Бистро постепенно наполнялось посетителями.

Хлопнула дверь. Вошел высокий осанистый господин в развевающемся плаще, сильно встряхнул зонтик, потом закрыл его с возгласом: «Ну и паршивая погодка!» Мой гарсон сразу подлетел и – странное дело! – принял у него зонтик и плащ.

Я с любопытством наблюдал за вновь прибывшим. Каждый жест этого крепко сбитого брюнета был полон важности. Да кем он себя считает, императором китайским? Когда он уселся недалеко от меня, тоже в задней комнате, грузно придвинулся со стулом к столику и заказал жареный стейк, я с досадой ощутил, что у меня кружится голова.

Он развернул газету и с самодовольным видом огляделся по сторонам. Я сидел и, прищурив глаза, раздумывал, откуда я могу знать этого надутого типа. И наконец вспомнил. Жорж Траппатен, владелец одного из громадных мультиплексных киноцентров на Елисейских Полях.

Однажды я имел сомнительное удовольствие весь вечер просидеть рядом с ним на каком-то показе во Французской синематеке и поневоле должен был выслушивать его дурацкие замечания. «И что вы, хозяева мелких киношек, вечно носитесь с какими-то фантазиями, – рассуждал он, пожимая плечами. – Кино – это дело, конечно, хорошее, потому что кино выманивает людей из дому, а то сидели бы в своих гостиных. Но деньги делаются на рекламе, попкорне и напитках. Все остальное не окупается».

Я отхлебнул бордо и тут с ужасом заметил, что мсье Траппатен обратил на меня внимание. Он встал и, грузно переваливаясь, подошел к моему столику. Красная физиономия закачалась, точно китайский бумажный фонарь, прямо перед моим носом.

– Надо же! Мсье Боннар! Вот так сюрприз, – сказал он. – Long time, no see[38], хо-хо-хо-хо!

Сосредоточенно наблюдая движения его толстых губ, то открывавшихся, то захлопывавшихся, точно рот марионетки, я промычал в ответ что-то неопределенное.

– А ведь я недавно о вас вспоминал, я не шучу. Маленькое «Синема парадиз»… – Он покачал головой. – Дело-то у вас пошло, а? Читал в газетах, как же. Вот это я понимаю, это называется хорошо отхлебнуть из бутылки, верно? – Его губы скривились в одобрительной ухмылке.

При последних его словах я перевел сосредоточенный взгляд на бутылку. Он этот взгляд не упустил.

– И как вижу, уже празднуете, с размахом! Хо-хо-хо-хо! – Жорж Траппатен фамильярно хлопнул меня по плечу, да так, что я чуть не свалился со стула. – Шумок в прессе – это половина успеха, скажу я вам. А? – И опять он разразился оглушительным хохотом, от которого у меня уже гудело в голове. Я даже сморщился, так этот смех был неприятен. Жорж Траппатен, очевидно, расценил мою гримасу как одобрительную улыбку. – Ну, рад за вас. Пускай вашей старой хибаре тоже перепадет кусок пирога, – произнес он покровительственным тоном. – Лично я не верю, что у мелких киношек есть хоть какое-то будущее.

Он тяжело оперся руками о столик, я втянул голову в плечи и всем телом подался назад.

– Они пережили свой век, это яснее ясного. Надо идти в ногу со временем, верно я говорю? Людям сегодня экшен подавай. Эвенты нужны, презентации, тары-бары всякие. – Он выпрямился. – Был я тут недавно на фестивале в Токио. Азиаты эти – нет, не в моем вкусе, но не могу не признать, что касается всякой техники, они нас здорово обскакали. И впереди у них – ого какие перспективы, дело ясное, не надо быть пророком. – От воодушевления он фыркнул. – А я теперь взялся за 4D. Это, скажу я вам, не хухры-мухры. Кресла с вибрацией, форсунки, запахи – в нашей отрасли пора разрабатывать физические эффекты. Нужно инвестировать в это дело.

Я порядком устал и уже не мог поспевать за Жоржем Траппатеном в его странствиях по четвертому измерению. Время и пространство слились, образовав некую туманность Андромеды, в которой речи этого великого могола кинобизнеса утрачивали смысл.

– Кресла с форсунками, вибрация… – повторил я, с трудом ворочая языком, и снова наполнил свой бокал. – Звучит здорово. А летать на них тоже можно?

Я вдруг на минуту представил себе, как в мультиплекс-киноцентре зрители, прижимая к груди заветные ведерки с попкорном, плавно покачиваясь в креслах, летят на Луну, и тихонько захихикал, глядя в стакан.

Жорж Траппатен изумленно поднял брови и вдруг опять разразился хохотом.

– Хо-хо-хо-хо! Отлично! – развязно бросил он, тыча в меня пальцем. – Ценю ваше чувство юмора, мсье Боннар, в самом деле!

Потом он объяснил, каковы непревзойденные достоинства новейшего оборудования в его кинозалах. Слова на ветер. Абсолютно ничего не понимая, я изредка кивал, не мешая ему говорить.