Отступница - Anne Dar

– Может быть, стоит позволить им это сделать?

– Умереть?

– Дать выбор. Если они того хотят, почему бы…

– Джекки-Джекки-Джекки-Джекки… Эти люди – последний оплот практически вымершего человечества. Мы не можем ими разбрасываться налево и направо. Как бы это цинично ни звучало, но рассмотрите жителей Подгорного города, как невосполнимый ресурс, и вы поймёте, насколько они бесценны.

– А как насчёт Неуязвимых? Им можно было бы позволить выходить на поверхность.

– На самом деле мы сейчас обсуждаем с Вами совершенно абсурдные вещи, – сокрушенно вздохнул президент. – На самом деле жители Подгорного города счастливы, что могут жить в этом безопасном месте. И на поверхность они вовсе не хотят. Их здесь всё устраивает: у них есть крыша над головой и трехразовое питание. А большего им и не нужно.

– Вы говорите, что желание людей выходить на поверхность – это ложь? – мои брови неконтролируемо поползли вверх.

– Не я так говорю, Джекки. Так оно и есть.

– Но здесь каждый первый говорит о том, что мечтает увидеть чистое небо. Я собственными ушами это слышала. Как же это может быть ложью?

– Очень просто. Ложь – это та же правда. Правда – это та же ложь.

– Что Вы хотите этим сказать?

– Все эти мечтания и желания народа о лучшей жизни – фейки. Людям нужно о чём-то мечтать, чего-то желать, вот они и выбирают себе для этих целей такие фантасмагоричные вещи как свобода, выход на поверхность…

– Вы считаете свободу фантасмагорией?

– Абсолютно точно. Свободы не существует. Но определённо точно существует желание достигнуть её, порой даже любой ценой. А это уже помешательство, из которого неизменно вытекает одно лишь сумасшествие.

Только что президент, глядя мне прямо в глаза, сказал, что желание народа видеть солнце – это выдумка, фейк и фантасмагория. Обычно с таких вот заявлений и начинаются финалы для целых цивилизаций. Какими бы развитыми они ни были, чего бы ни достигли за свою многовековую историю и к чему бы ни стремились, один слепой, да ещё и самопровозглашенный правитель может привести к уничтожению всего их будущего, и даже прошлого вплоть до самого фундамента.

– Вы сказали, что в городе безопасно, – сдвинула брови я, понимая, что иду на риск. – Два дня назад мы привели в город новоприбывшую. Я пыталась её найти, чтобы узнать, как она адаптируется, но она исчезла.

– В Подгорном городе никто не исчезает, – сцепив руки за спиной, Риган Данн направился обратно к своему письменному столу, а я вдруг скользнула взглядом по лицу Конана и… В первый раз прочла на нём предупреждение. Дальше заходить мне, очевидно, было нельзя – я уже шагала по лезвию. – Раз ты её не нашла, очевидно, эту новоприбывшую признали невминяемой и изгнали из города.

Ложь. В списках изгнанных из города не значилось ни единого имени за последние пять лет. Так сказал Байярд, владеющий “пиратскими” данными. Ему я верила. А Ригану Данну – нет. Невозможно верить человеку, который не видит дальше собственного носа. Тот же факт, что передо мной сейчас находится ослепший от власти старик, был настолько очевиден, что подобного не мог бы не заметить даже родившийся и выросший под землёй крот.

– Простите, что побеспокоила Вас. Очевидно её и вправду изгнали, – спокойно пожала плечами я, сама удивляясь талантливости своей актёрской игры. – Я по её глазам видела, что она не в себе. Даже Конана с Айзеком предупреждала, чтобы они присматривали за ней.

– Ну вот всё и прояснилось, – поправив свой костюм, удовлетворённый своей наверняка даже не сотой, а многотысячной ложной победой, кивнул президент. – Ну, Конан, вот твоя подруга, сама нашла тебя, а ты так переживал. А сейчас, дети, все можете идти. Мне пора немного отдохнуть перед тем, как начать новый день в заботах о нашем всеобщем благополучии.

Конан и я одновременно направились к выходу. Айзек, словно не услышав слов своего деда о желании уединиться, остался сидеть в кресле. Не оборачиваясь, я вышла из кабинета и быстрым шагом направилась к выходу из президентского крыла.

Глава 30

Несмотря на мой быстрый шаг, Конан шёл за мной след в след, не обгоняя и не вставая со мной плечом к плечу. Ситуация резко изменилась после того, как зайдя в крыло с апартаментами мы сравнялись с четырнадцатой дверью. Резко схватив меня за локоть, он, несмотря на моё сопротивление, буквально затолкал меня в свой номер.

– Отвали от меня, Данн! – я резко врезалась обеими ладонями в его грудь, таким образом толкнув его, но от уже закрытой двери, которую он загораживал собой, он не отодвинулся.

– Ты соврала Ригану как минимум дважды: о том, что я якобы высказывался в разговоре с тобой о своём уважении к его персоне, и о том, зачем ты на самом деле пришла к нему.

– Я пришла, чтобы узнать об исчезновении новоприбывшей.

– Я проверил. Она и вправду пропала: её следов нет ни в отчётах о прибытии, ни в отчётах об изгнании.

– Правда? Вот несчастье.

– Не пытайся иронизировать.

– Я и не старалась.

– Зачем ты соврала ему о моём уважении к нему?

– Зачем ты пытался взломать президентскую базу? Только не втирай мне бред про то, что ты пытался таким образом отыскать меня. Эта история шита белыми нитками. Раз я в неё не верю – твой дед и подавно в неё не уверует.

– Это я понимаю и без твоих разъяснений, – он уперся руками в бока. – Раз злишься на меня, почему прикрываешь?

– Достоинство, Конан. Это оно проступает у меня со всех сторон. Как потоотделение.

– Послушай… – Он попытался взять меня за локоть, но я не позволила ему этого сделать. – Прости. По поводу Рейнджера я был неправ. У всех нас есть прошлое, а вы, как ты говоришь, даже имён друг друга не знали, и вся эта история случилась настолько давно, что в прошлой жизни… Это ничего не меняет, я не стал испытывать к тебе меньше…

– Скажи эти слова своей бывшей, – резко оборвала мужика на полуслове я.

Он эмоционально взмахнул руками:

– Это вообще кромешный ужас. Она ко мне подошла, начала клеиться, я посмеялся с её глупости, ты это увидела и наверняка решила, будто я флиртую, но правда заключается в том, что в тот момент я вообще почти не видел её – я думал о нашей с тобой ссоре.

Я выдохнула. И постаралась сказать свои следующие слова как можно более спокойным тоном:

– Всё кончено, Конан. Трахаешься ты классно, но это не повод для любви.

– Ха! –