Искушение Дэвида Армитажа - Дуглас Кеннеди

— Ну… спасибо, наверное.

— Слушай, это просто входит в услуги. И вообще, теперь, когда она дала тебе от ворот поворот, я скажу правду. Я всегда считала ее бездушной карьеристкой. Для нее ты был еще одной ступенькой лестницы наверх.

— Теперь и сам вижу…

— Не теперь, ты всегда это знал, Дэвид.

— Да, — тихо согласился я, — наверное, знал.

В среду Элисон сообщила мне, что мой менеджер, Сэнди Мейер, готовит полный отчет о состоянии финансовых дел, но никак не может связаться с Бобби Барра… который, если верить его помощнику, находится в деловой командировке в Китае. Наверняка продает китайцам их же собственную Великую стену.

В четверг Элисон сказала, что Уолтер Дикерсон провел серьезные переговоры с мистером Макгенри и к началу следующей недели она надеется сообщить мне новости.

— Почему, черт возьми, Дикерсон не позвонил мне?

— Потому что я ему не велела. Я объяснила ему ситуацию и сказала, что ты хочешь видеться с дочерью, и причем законным путем. Затем я дала ему номер Макгенри и велела вытрясти из него душу. Ты бы сказал ему что-то еще?

— Наверное, нет… Просто…

— Как у тебя со сном?

— Вообще-то ничего.

— Уже лучше. И ты обо всем говоришь с Симзом каждый день?

— Да.

— Как насчет прогресса?

— Ты знаешь, как это бывает с психотерапией: повторяешь одно и то же снова и снова, пока тебя самого не начинает тошнить, и в этот момент ты решаешь — все, я вылечился.

— Ты думаешь, что вылечился?

— Вряд ли. Пока я еще в разобранном состоянии.

— Но ты чувствуешь себя лучше, чем на прошлой неделе?

— Да.

— Тогда почему бы не пожить там еще недельку?

— Почему бы и нет? Тем более что ехать мне некуда.

Всю следующую неделю мне делать было нечего, разве что смотреть фильмы из прекрасной коллекции хозяина, слушать музыку, читать, гулять по берегу, есть что-то легкое, ограничивать себя двумя стаканами вина в день и пытаться бороться с одолевающими меня демонами.

Затем наступил понедельник. Вскоре после разговора с Мэтью Симзом снова зазвонил телефон. Это был мой адвокат, Уолтер Дикерсон. Он сказал:

— Я не стану ходить вокруг да около, Дэвид. По причинам, известным только ей самой, ваша бывшая жена пошла вразнос по поводу ваших встреч с дочерью. Даже ее собственный адвокат признался мне, что, с его точки зрения, своими запретами она переходит всякие границы, если учесть, что нет никаких свидетельств домашнего насилия и что за исключением одних выходных вы всегда виделись с Кейтлин. И хотя мистер Макгенри объяснил все это вашей бывшей жене, она решительно настроена наказать вас… В нашем деле мы называем это ситуацией. Отсюда следуют выводы: из опыта мне известно, если дама пребывает в такой ярости, ее настрой становится еще более критическим, если пытаться справиться с ней с помощью судебных решений. Иными словами, мы можем обратиться в суд и устроить там песни и пляски по поводу того, что вы просто не сумели сдержать себя по отношению к тому парню, который пытался разрушить вашу карьеру, но на самом деле не причинили ему никакого вреда… Вывод напрашивался бы сам собой: каким образом, черт побери, вы можете представлять опасность для вашей бывшей жены и дочери? Но я вам обещаю, если мы так поступим, она только повысит ставки и начнет засыпать вас самыми нелепыми обвинениями — от сатанизма до хранения куклы вуду под кроватью.

— Она не до такой степени сумасшедшая…

— Может, и нет, но она на вас чертовски зла. Если вы подпитаете эту ее злобу, вы пострадаете как с финансовой точки зрения, так и эмоционально. Так что вот о чем я договорился с мистером Макгенри. Это не идеальное решение, но лучше, чем ничего. Он думает, что сможет для начала уговорить вашу бывшую жену разрешить вам каждый день разговаривать с Кейтлин по телефону.

— И все?

— Слушайте, если вспомнить, что она добивается пресечения всяких контактов, то согласие на телефонные разговоры будет все-таки шагом вперед.

— Но я когда-нибудь увижу свою дочь?

— В этом я совершенно не сомневаюсь… но, возможно, придется подождать пару месяцев.

— Пару месяцев! Слушайте, мистер Дикерсон…

— Я же не маг, Дэвид. И я вынужден прислушиваться к тому, что говорит мой коллега о намерениях своей клиентки. А он говорит, что на данном этапе ежедневный разговор с девочкой нужно считать подарком. Повторю, что можно обратиться в суд, но это будет стоить вам, как минимум, двадцать пять тысяч. Опять же суд вызовет всплеск публикаций. Из того, что мне говорила Элисон — и из того, что я сам читал в последнее время в газетах, — огласка вам совершенно не нужна.

— Ладно, организуйте мне ежедневный звонок.

— Отлично, — похвалил меня Дикерсон и добавил: — Я позвоню, как только получу ответ от другой стороны. Кстати, я большой поклонник вашего сериала.

— Спасибо, — сказал я слабым голосом.

Сэнди Мейер тоже позвонил в понедельник и сообщил, что через три недели в налоговую службу необходимо заплатить двести пятьдесят тысяч и что он немного обеспокоен ситуацией с наличными.

— Я сверился с Банком Америки, там у вас на счете около двадцати восьми тысяч… Этого хватит на уплату алиментов за два месяца. Затем…

— Все мои остальные деньги у Бобби Барра.

— Я просмотрел его финансовый отчет за последний квартал. Он удачно вложил ваши деньги, два месяца назад на вашем счету было 533 245 долларов. Проблема в том, Дэвид, у вас нет других наличных, кроме этого инвестиционного портфеля.

— Прежде чем все это случилось, предполагалось, что я заработаю в этом году больше двух миллионов. Теперь же… теперь никаких поступлений не будет. И вы знаете, что случилось с моими заработками за первый год. Хотя они были большими, но…

— Знаю, налоговая служба и ваша бывшая жена.

— Да благословит их обоих Господь.

— Ситуация выглядит так: вам придется ликвидировать половину вашего портфеля, чтобы расплатиться с налоговой. Но Элисон сообщила мне, что ФРТ и «Уорнер» желают получить с вас примерно полмиллиона из авторских гонораров. Если это в самом деле произойдет…

— Я понимаю, арифметика тут не поможет. Я лишь надеюсь, что Элисон удастся уговорить их хотя бы наполовину снизить свои требования.

— Это означает, что ваш инвестиционный портфель иссякнет. Какие-нибудь поступления ожидаются?

— Нет.

— Тогда где вы собираетесь найти ежемесячные деньги для Люси и Кейтлин?

— Пойду чистить обувь.

— Наверняка Элисон поможет вам найти какую-нибудь работу.

— Разве вы не слышали? Меня объявили плагиатором, вором. А никто не нанимает плагиаторов.

— У вас есть другие средства, о которых я не знаю?

— Только машина.

Я слышал, как он листает бумаги.

— Это «порше», верно? Она стоит примерно сорок тысяч.

— Приблизительно.

— Продайте ее.

— На чем я буду ездить?

— На чем-нибудь значительно более дешевом, чем «порше». Тем временем, будем надеяться, Элисон уговорит ваших бывших партнеров выдвинуть разумные требования. Потому что, если они затребуют полную сумму, вам придется столкнуться со статьей о невыполнении обязательств…

— Я знаю.

— Однако будем надеяться, что до этого не дойдет. Начнем с главного. По словам моего помощника, Бобби Барра должен вернуться в конце недели. Я оставил ему записку с просьбой срочно связаться со мной. Предлагаю вам сделать то же самое. К моменту его возвращения у нас останутся всего семнадцать дней, чтобы расплатиться с дядей Сэмом… А на то, чтобы продать половину портфеля, требуется время. Так что…

— Я разыщу Бобби.

На следующее утро я поговорил о своих финансовых делах с Мэтью Симзом. Первым делом он спросил меня, как я к этому отношусь.

— Напуган до смерти, — признался я.

— Ладно, — сказал он, — давайте рассмотрим самый плохой вариант. Вы теряете все. Вас объявляют банкротом. На банковском счету у вас ноль. Что тогда? Вы полагаете, что никогда снова не будете работать?

— Разумеется, я буду работать… В каком-нибудь месте, где придется спрашивать: «Жареную картошку желаете?»

— Да ладно, Дэвид, вы человек умный…

— И персона нон грата в Голливуде.

— Возможно, только на некоторое время.

— Возможно, навсегда. И именно это меня больше всего пугает. Вдруг мне никогда больше не придется писать…

— Наверняка вы сможете писать.

— Да, только никто у меня ничего не купит. А творческий человек живет ради читателей, зрителей, слушателей. Я только одно умею делать хорошо: писать. Я оказался дерьмовым мужем, я второсортный отец, но когда дело доходит до слов, тут я чертовски умен. Я потратил четырнадцать лет, чтобы убедить мир, что я настоящий писатель. И знаете что? В финале я победил. Я добился того, о чем даже не решался мечтать. И теперь у меня все отбирают.