Город и звезды - Артур Кларк

— Слишком много загадок ты задала — непонятная записка с сообщением, что ты «последняя», кома, способность говорить со мной телепатически… У тебя есть объяснение всему этому?

Тереза следила глазами за Томасом, который продолжал перед ней курсировать туда-сюда.

— Побереги силы и перестань задавать вопросы. Все, что у меня осталось, — смутное чувство, что мы где-то играли какую-то важную роль, что нас для чего-то использовали и мы оказались тут не случайно. Я знаю, что запустила какой-то процесс Окончания… хотя и не помню, что это, — вздохнула она. Ее лицо покраснело. — От моих воспоминаний не больше толку, чем от твоих.

— Ошибаешься. Ты знала, что мне стерли память, хотя я об этом не упоминал. Плюс то, о чем ты сказала только что. Думаю, ты не настолько безнадежна, как остальные.

Они долго смотрели друг другу прямо в глаза. Тереза о чем-то глубоко задумалась — очевидно, пыталась понять, что происходит.

— Я в тупике, — прозвучал голос в голове у Томаса.

— Ну вот, опять ты!.. — воскликнул он, хотя с удовлетворением отметил, что фокус с телепатией больше его не пугает. — Как у тебя это получается?

— Получается, и все. Уверена, что и у тебя получится.

— Как-то не горю желанием пробовать. — Юноша уселся на землю, подобрал ноги к груди и обхватил их руками, копируя позу Терезы. — Ты мне мысленно сказала кое-что прямо перед тем, как нашла меня тут. Сказала, что Лабиринт — это код. Что ты имела в виду?

Тереза слегка покачала головой.

— Когда я только очнулась, то поначалу подумала, что оказалась в сумасшедшем доме: какие-то странные мальчишки нависают над постелью, все вокруг мельтешит перед глазами, да еще и с памятью полная неразбериха. Попыталась ухватиться за какие-нибудь обрывки воспоминаний, но в голове почему-то сидело именно это. А для чего я сказала тебе о Лабиринте, совсем не помню.

— А еще что-нибудь вспомнила?

— Вроде да.

Она задрала левый рукав блузки, обнажая бицепс. На нем черными маленькими буквами были написаны какие-то слова.

— Что это? — Томас наклонился, пытаясь рассмотреть надпись.

— Сам прочитай.

Буквы были неровными, но он смог разобрать их, приблизив глаза почти вплотную.

Порок — это хорошо

Сердце Томаса учащенно забилось.

— ПОРОК. Знакомое слово. — Он пытался понять, что может означать фраза на руке девушки. — Написано на маленьких существах, которые тут обитают. На жуках-стукачах.

— А что это такое?

— Механизмы, внешне напоминающие ящериц. Создатели — те, кто заслал нас сюда, — используют их, чтобы за нами наблюдать.

Тереза погрузилась в раздумья, уставившись куда-то в пустоту, затем посмотрела на надпись.

— Не могу вспомнить, зачем написала это, — сказала она и тут же, послюнив палец, стала стирать с кожи непонятные слова. — Если забуду, что тут написано, напомни. Наверняка я не просто так сделала надпись.

Три слова все еще стояли у Томаса перед глазами.

— А когда сделала, кстати?

— Когда очнулась. На тумбочке возле кровати лежали блокнот и ручка…

Томас запутывался все сильнее: сначала ощущение связи с девушкой, которое он испытал в первый день ее появления, затем голос в голове, а теперь еще и это.

— Ты сплошная загадка.

— Судя по тому, что ты прячешься в неприметном углу в зарослях, с тобой самим не все ладно. Или, может, тебе нравится жить в лесу?

Быстро она его раскусила. Томасу стало немного стыдно. Он было попытался напустить на себя сердитый вид, но сумел лишь жалко улыбнуться.

— Ты кажешься мне знакомой и утверждаешь, что мы друзья. Так что, думаю, я могу тебе доверять.

Он протянул руку, и они обменялись рукопожатием, которое было очень долгим. По телу Томаса пробежала мелкая, на удивление приятная дрожь.

— Все, чего мне хочется, — это вернуться домой, — сказала Тереза, убирая руку. — Как и всем вам.

Томас вздрогнул. Его как будто снова ткнули носом в реальность, напомнив, каким мрачным на самом деле был окружающий мир.

— Да. Особенно сейчас, когда все начало приходить в упадок. Солнце исчезло, небо стало серым, а тут еще и снабжение прекратилось. Кажется, здешней привычной жизни наступает конец.

Прежде чем Тереза успела ответить, из-за деревьев выскочил Ньют, а следом за ним Алби и еще несколько парней.

— Какого черта? — крикнул Ньют. — Медак сказал, что ты смылась через секунду после того, как очухалась!

Тереза встала.

— Кажется, он забыл упомянуть об одной маленькой детали: сначала я двинула ему по яйцам, а уже потом выскочила через окно.

Томас чуть не рассмеялся. Ньют повернулся к стоящему рядом медаку, лицо которого от смущения стало багрово-красным.

— Мои поздравления, Джеф, — бросил ему Ньют. — Теперь ты официально считаешься здесь первым, кому сумела надрать задницу какая-то баба.

— Продолжишь говорить в таком тоне — и станешь следующим, — холодно сказала Тереза.

Ньют опять повернулся к ней, но его лицо выражало все что угодно, только не страх. Он молча смотрел то на Томаса, то на девушку, а Томас изучающе глядел на Ньюта, пытаясь понять, что у того на уме.

Алби шагнул вперед.

— Все. Меня это достало. — Он ткнул пальцем в грудь Томасу. — Я хочу знать, кто ты такой, кто эта девица и откуда вы друг друга знаете!

Томас сразу же пал духом.

— Алби, я клянусь…

— Стоило ей очнуться, как она побежала прямо к тебе, придурок кланкоголовый!

— И что? Я знаю ее, она знает меня. Ну… по крайней мере, мы раньше знали друг друга. Я все равно ничего не помню. Как и она.

— Что ты сделала?! — рявкнул Алби, обращаясь к Терезе.

Томас удивленно посмотрел на девушку.

— Я спрашиваю, что ты сделала?! — заорал Алби. — Сначала небо, теперь еще это!

— Запустила какой-то процесс, — тихо ответила она. — Не нарочно, клянусь. Процесс Окончания. Но я не понимаю, что это значит.

— Ньют, в чем проблема? — спросил Томас, не желая обращаться к Алби. — Что произошло?

Алби схватил его за майку.

— Что случилось?! Я скажу тебе, что случилось, шанк! Вижу, ты, голубок, слишком занят, чтобы хоть раз оглянуться и посмотреть, что происходит вокруг! Ну, еще бы! Счастливые часов не наблюдают!

Томас быстро взглянул на часы, с ужасом понимая, что именно упустил. Он уже знал, что сейчас скажет Алби, прежде чем тот успел открыть рот.

— Стены, идиот! Ворота сегодня не закрылись!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Томас потерял дар речи. Отныне все изменилось. Ни солнца, ни снабжения, ни защиты от гриверов. Тереза права — все изменилось. От страха у него перехватило дыхание.

— Я хочу, чтобы тебя изолировали. Немедленно. Билли! Джексон! В Кутузку ее! — приказал Алби, кивнув на девушку. — И не обращать внимания ни на одно ее поганое слово! Что бы она там ни плела!

Тереза никак не отреагировала на это, и Томас поспешил вступиться за нее.

— Да о чем ты? Алби, ты не можешь…

Алби с такой злостью сверкнул на него глазами, что юноша почувствовал, как у него застопорилось сердце, и запнулся.

— Но… как можно обвинять ее в том, что Ворота не закрылись?

Ньют шагнул вперед, положил руку на грудь Алби и мягко оттеснил его назад.

— Черт возьми, а как нам быть, Томми? Она сама во всем призналась.

Томас взглянул на Терезу — в синих глазах девушки было столько грусти, что у него сжалось сердце.

— Радуйся, что не отправляешься вместе с ней, Томас, — произнес Алби и ушел.

Никогда еще юноше так сильно не хотелось съездить вожаку глэйдеров по физиономии.

Билли и Джексон взяли Терезу под руки и повели прочь, однако не успели они дойти до леса, как Ньют окликнул их:

— Оставайтесь с ней, что бы ни случилось. Никто и пальцем не должен притронуться к девчонке. Головой отвечаете.

Оба конвоира кивнули и повели девушку дальше. Томас испытал почти физическую боль, глядя, как покорно и безропотно она шла в тюрьму. И еще ему стало невыносимо тоскливо оттого, что он больше не сможет с нею говорить.

Но я только встретился с ней, — подумал он. — Я ее даже не знаю.

Впрочем, он понимал, что лукавит. Томас был уверен, что они действительно знали друг друга до того, как им стерли память и отправили в Глэйд.

— Навести меня, — произнесла она у него в мозгу.

Томас не знал, как ответить ей мысленно. Но он все-таки попытался.

— Обещаю. По крайней мере, там ты будешь в безопасности.

Ответа не последовало.

— Тереза?..

Тишина.

Следующие тридцать минут прошли в невообразимой суматохе.

Несмотря на то, что освещенность оставалась такой же, как утром, когда не взошло солнце и исчезло голубое небо, казалось, будто Глэйд внезапно погрузился во мрак. Ньют и Алби собрали кураторов и обязали их в течение часа разместить своих подопечных в Хомстеде. Томас ощущал себя сторонним наблюдателем, не зная, чем помочь.