Волшебный вкус любви (СИ) - Лакомка Ната

— Опять соблазняешь? — он набросился на меня, повалив на подушки, и заставив замолчать поцелуем.

18. Белые начинают и выигрывают

Через пару недель, по окончании проверки, ресторан разрешили открыть. Я настояла, чтобы Богосавец возобновил работу в «Белой рубашке». Конечно, обслуживать все столики в зале мы бы не смогли, но оставить обеды в стиле омакасе было в наших силах. Как ни странно, но мы получили столько заказов, что справиться вдвоем было бы трудно.

Поразмышляв, я сделала пару звонков, а потом завела разговор с шефом, когда мы начали приготовление к очередному ужину для вип-клиентов:

— Нам не помешали бы три-четыре помощника.

— Не помешали бы, — рассеянно согласился Богосавец, проверяя готовность мяса, которое запекалось всю ночь на низких температурах.

— Почему бы не пригласить Милана и Елену? — спросила я прямо.

Шеф оторвался от созерцания духовки и медленно повернулся ко мне.

— Звонила им? — спросил он, почти обвиняющее.

— Звонила, — призналась я, не моргнув глазом. — И не вижу в этом ничего страшного. Они никуда не устроились на работу, если вам это интересно. Просто не захотели работать ни с кем другим. А с вами — хотят, шеф.

Он опустил взгляд и закусил губу.

— По-моему, надо пересмотреть некоторые принципы, — я подошла к нему ближе и взяла за руку. — Душан, они хотят работать с вами. И нисколько не сердятся, и мстить не станут.

— Умеешь ты уговаривать, — мрачно подытожил он после долгого молчания.

— И ещё — вернём Матвея, — подсказала я, обрадованная такой легкой победой. — Всё-таки, он продержался до самого конца, и больше не будет халтурить. Под мою ответственность.

— Верёвки из меня вьёшь, — вздохнул шеф. — Ладно, если парень не против — пусть приходит. Он мне тоже понравился — сообразительный. Но будет лениться — выгоню на пинках.

Когда в ресторане появились Милан и Елена, я милосердно удалилась, предоставив Душану самому разговаривать с ними. Когда я вернулась через полчаса, Милан и Елена деловито сновали возле плиты, одетые в белоснежные рубашки.

— Вы хоть извинились? — шепнула я шефу, подавая ему нарезанные овощи для сальсы.

— Даже поклонился до земли, — ответил он мне тоже шёпотом.

— Так я вам и поверила, — фыркнула я.

Богосавец с улыбкой покосился на меня и ничего не ответил.

Теперь мы смогли открыть общий зал, но принимали клиентов строго по записи, потому что даже с тремя поварами не смогли бы удержать прежнего темпа. Но это было к лучшему, потому что оставалось время на подготовку к конкурсу, а сделать нам нужно было многое.

На следующий же день после того, как Душан подал заявку на участие, таблоиды пестрели статьями о том, как будет участвовать в кулинарном конкурсе шеф, потерявший чувство вкуса, а блогеры недоумевали и откровенно насмешничали, предполагая, что Богосавец хватается за соломинку.

Я читала эти статейки и злилась, но Душан оставался невозмутимо спокойным, и я могла только позавидовать его выдержке. Правда, это не мешало ему покрикивать на всех нас с прежней горячностью. Особенно доставалось Матвею, за которым шеф следил на каждом шагу и постоянно повторял, что не забыл про лук-порей.

После того, как ресторан закрывался, мы засиживались с Душаном далеко за полночь, готовя нежное каре ягненка, высчитывая количество специй, время готовки и придумывая оригинальную подачу.

— Самое главное — бульон, — была убеждена я. — Какой бы продукт ни задали на конкурсе, первое блюдо будет основано на бульоне. И его же можно будет использовать для приготовления закуски.

— Бульон долго готовить, и это — банально, — не соглашался Богосавец. — Уверен, там все сделают на первое блюдо бульон. А как ты собираешься использовать его для закуски? Только добавить при тушении продукта?

— Как желе, — я не собиралась сдаваться. — Тонкими полосками желе можно украсить закуску — это хорошо сыграет, когда вкус повторится в основном блюде. К тому же, и банальный суп можно подать с сюрпризом.

— Например?

— Ну-у… Надо подумать. Можно использовать какой-нибудь оригинальный топпинг…

Мы проработали сотни рецептов, испробовали множество вариаций. Идеи появлялись из ничего — приходили как будто по наитию свыше. Может, это и правда было отчаянным рывком утопающих, а может, во всем была виновата любовь?..

Я смотрела на Душана, когда он колдовал возле плиты, или когда задумчиво изучал сервировку нового блюда, и была по-настоящему счастлива. Потому что это самое настоящее счастье — делать вместе одно дело, и чтобы это нравилось, нравилось до сумасшествия, до одержимости.

Душан настоял, чтобы я переехала к нему, и на этот раз я не стала возражать. Мне хотелось быть ближе к нему — и не только в постели. И очень хотелось верить, что он тоже хочет быть ближе ко мне.

День конкурса стремительно приближался, и мы с Душаном перестали обращать внимание на блоги и сплетни кулинарного мира, сосредоточившись на последних приготовлениях. Я нервничала всё больше — ведь на нашей кухне я всегда была рядом с Душаном и могла попробовать то или иное блюдо, чтобы вовремя исправить вкус. На конкурсе же, в прямом эфире, помогать участникам запрещено.

— Вы пробовали вместе со мной, — сделала я последнее напутствие своему шефу, перед тем, как ему предстояло отправиться за кулисы с остальными участниками, а мне — пройти в зрительный зал. — Даже не зная настоящего вкуса, вы сможете приготовить всё точно так же, как мы готовили в «Белой рубашке». Главное — спокойствие и… и… — голос мой дрогнул, потому что я волновалась всё больше и больше, и уже не могла говорить.

— Всё будет хорошо, — сказал Душан и поцеловал меня.

Я обхватила его за шею, приникнув всем телом. Как бы я хотела быть рядом с ним в такой момент!.. Но это была его война, и я это прекрасно понимала.

— Какие нежности, — прозвучал рядом насмешливый голос.

Марат Гасанбердиев остановился в двух шагах от нас.

— Потрясающая верность! — наигранно восхитился он. — Вы как пара лебедей, друзья мои. Жаль, что сегодня мы будем наблюдать лебединую песню Душана Богосавеца.

Шеф выпустил меня из объятий и погладил по голове, ничего не ответив Марату.

— Удачи, — произнесла я внезапно охрипшим голосом.

— На что ты рассчитываешь? — опять встрял Марат. — Ты же профнепригоден. Что сможешь сделать без пробы? Или подкупил жюри?

На этот раз Душан ответил, сначала смерив Марата взглядом:

— Что бы ни случилось, я всегда буду впереди. А ты будешь смотреть мне в спину. Как в шахматах, знаешь? Белые начинают — и выигрывают. Я начал, а тебе остаётся только повторять за мной и проиграть.

Марата перекосило после таких слов, и он, ничего больше не говоря, прошел в комнату для участников.

— Про шахматы — это было круто, — признала я, поправляя ворот белой рубашки Душана. — Вы в своем репертуаре, шеф. Самомнение у вас — выше поварского колпака.

— Беги уже, пока все места не заняли, — Богосавец поцеловал меня в щеку и легонько подтолкнул в сторону зрительного зала.

Разумеется, мое место никто занять не мог, потому что билеты на съемку программы были куплены заранее. Рядом со мной в первом ряду сидели Елена и Милан — не слишком большая группа поддержки, зато мы болели за Душана искренне. В первых рядах сидели, в основном, родственники и знакомые участников, блогеры и журналисты, пишущие о кулинарии. Я увидела Лилиану — она сидела почти напротив нас, по ту сторону круглой сцены, где предстояло готовить шеф-поварам. Рядом с Лилианой ёрзал на сиденье Лёлик. Он что-то шептал ей на ухо, а она кивала и натянуто улыбалась. Она заметила меня среди зрителей и поджала губы, очень невежливо отпихнув Лёлика в грудь.

Зажглись софиты, и стало жарко. Я расстегнула верхние пуговицы на своей рубашке. Все мы — я, Елена и Милан были в белых рубашках. Краем глаза я замечала, что нас усиленно фотографируют, но всё моё внимание было обращено на сцену, куда вот-вот должны были выйти участники.