Во славу Блистательного Дома - Эльберд Гаглоев

Пузанчики бормотать перестали и на нас глянули.

– Гляди-ка, жратва какая вежливая пошла. И пришла сама, и здоровается, – меланхолично обрадовался один.

А второй принюхался, глазки у него налились алым, и он просветил соратников:

– А вон те в змеячей коже сеструху недавеча завалили.

Третьего интересовали вопросы прикладного характера:

– Кого жрать-то сначала? Тех, что сеструху? Или других? А тех пошалить оставим? Здорово, а? И пожрем, и потешимся.

Меня описанные перспективы не вдохновляли. Причем ни один из вариантов. Моих друзей тоже. А вот спутники, кажется, обрадовались. Они, дурачье, решили нами откупиться. И активно делая вид, что их это не касается, попытались сделать ноги. Однако расставаться с ними пузанчики не собирались. Тот самый, который и пожрать, и потешиться собирался, подскочил, в воздухе крутанулся. И на землю опустился к тем самым прямоходящим спинам. Только не в кружевном передничке, а в солидных таких кожаных трусах. Секачи только у него в руках были такие же, как давеча у сестренки. Неподъемные. Один из своих секачей он и запустил кому-то из крепких ребят в доспехах прямо промеж лопаток. Доспех не выдержал. А убитого швырнуло на несколько шагов вперед с такой силой, что он даже сшиб кого-то с ног.

Я поволок из-за пояса гундабанды. Признаюсь, без всякой надежды. Самовосстановительные таланты той свиноподобной твари помнил я прекрасно. И осознавал, что, ну, очень быстро на мелкие кусочки такую тушу нарубить не смогу и потому ближайшую перспективу оценивал, как трагичную. Однако. Добытые гундабанды в полумраке, оказывается, сердито отсвечивали алым. Что это означало, я не знал, но тварина целеустремленное движение в моем направлении замедлила.

– Самый старший, – раздалось справа. Это Баргул демонстрировал мне наконечник стрелы, играющий такими же отсветами. Хамыц молча показал играющий сполохами кинжал. Тот самый, которым отдарился в свое время рудокоп. Вы себе не представляете, как любил я в ту секунду этих усатых скопидомов. Пардон, ребят домовитых.

Не знаю я, чего там в наши клинки намешали наши подземные друзья, но радости у свинюшек это не вызвало. Однако, и аппетит фатально не испортило. Не торопясь, но напористо, как паровоз, надвигался на нас свиномордый. На клинки косился, но не останавливался.

– Ну-ка, стрельни его, – предложил я тинэйджеру.

Буйного сына степей два раза просить не понадобилось. Коротко свистнула стрела и со чмоком влипла прямо в глаз нашему оппоненту. Эффект превзошел практически все ожидания. Свинтус даже не крикнул. Да что там не крикнул. Звука издать не успел. Сразу сжиматься, сдуваться начал.

Двое других энтузиазма от такого развития событий явно не испытали. Подпрыгнули, прокрутились. Ну, вот и все. На этом агрессивности их и завершились. Потому что каждому из них в глаз Баргул аккуратно всадил по стреле. С тем же ранее описанным эффектом. На нас троих сложившаяся ситуация произвела приятное впечатление. На подавляющее большинство подразделения тоже. Один лишь Уллахафи оказался не то, что недоволен. Он вообще был крайне расстроен.

– Что вы наделали? А? – Очень печально заглянул мне в глаза. Повторил. – Что вы наделали?

– Убьем его, алдар? Надоел, – предложил Хамыц.

Меня, признаться, юноша тоже утомил. Но другого проводника у нас не предвиделось. И я пальчиком отодвинул потянувшийся к его горлу широкий клинок. Ну, а плещущийся в глазах Уллахафи ужас, он тоже на всякие размышления наводил.

– Ну, и что мы наделали? – пресек я таки агрессивность.

Но шипас подавлено молчал. Хамыц решил отвлечь его затрещиной. Гулко шлепнуло, звонко лязгнули зубы, взгляд нашего Сусанина стал осмысленным, хотя и несколько напуганным. Я проследил направление взгляда. Ну, совсем ничего страшного. Баргул хозяйственность проявил. Стрелы собрал. Почистил. Имущество оценил. Не одобрил.

– Что он делает? – опять спросил Уллахафи.

– Стрелы собирает, – прокомментировал я деятельность юноши.

– Нельзя было с тропы сходить.

– А теперь?

– Нечисть, наверное, набежит.

– Надоел ты мне, – повторился я. – Ладно. Я первый, Баргул за мной, этот перед тобой, – поручил я Уллахафи заботам Хамыца. – Остальные – за тобой. Вопросы есть?

Вопросов ни у кого не возникло.

К сожалению, предсказание Уллахафи сбылось. И практически в полной мере. Нечисти понабежало богато. Причем такой разнообразной. Иероним Босх отдыхает. Сугубо радовало наличие подарочков подземных рудокопов. Крайне полезными оказались. Твари, которые желали нами подзакусить, к большой моей радости вооружены были исключительно природными приспособлениями. Так что эффективного сопротивления оказать они не могли. Сначала их сшибал Баргул. Но потом тварей стало побольше, и пришлось их рубить. Зарекся я в очередной раз из дома без головного убора выходить. В редкую минуту продыха удалось голову рубашкой замотать. Хорошая штука этот шелк каменистый. Но все равно досталось.

Хуже, конечно, пришлось примкнувшим подразделениям. Сначала они, люди бывалые, очень даже обрадовались количеству порубленной нечисти. Та весьма-таки ликвидной оказалась. Но вот когда сородичи этой нечисти в разделе имущества поучаствовать собрались, соратникам нашим пришлось солоно. Они тоже под категорию разделяемого имущества попали. Причем в прямом смысле разделяемого. Использование некоторых членов примкнувшего подразделения в качестве закуски решительно подняло уровень дисциплины оставшихся в живых и несколько поумерило их частнособственнические инстинкты.

Просто удивительно, сколько в этих подземельях всякой дряни оказалось. Чем только не забрызгались.

Но все, как хорошее, так и плохое заканчивается. И, наконец, Уллахафи сообщил:

– Уже близко.

И действительно, не прошло и минуты, как нечисть вдруг рассосалась. Вот только что была, и вот уже ее нет. Где-то за спиной воет, зубами щелкает. Но границу какую-то перейти уже не может.

Я встряхнул руками, пытаясь расслабить натруженные мышцы. Пришлось, знаете ли, потрудиться. Бросил через плечо:

– Проводника ко мне.

Указание исполнилось практически мгновенно. Буквально за шкирку его приволок Хамыц.

– Говори, – разрешил я.

– Мы почти выбрались, – порадовал Уллахафи.

– Почти? – дернул бровью я.

– Мы немного сбились с пути.

Желание перерезать глотку этому сухопутному пирату стало просто нестерпимым.

– Насколько?

– Мы под Дворцом.

– Чудесно. Просто праздник. Под каким?

Юноша опустил голову.

– Под Зимним.

Где-то глубоко внутри я громко выматерился. Не торопясь, досчитал до десяти. Выдохнул. Вдохнул.

– Вот под тем самым Зимним Дворцом, о котором я думаю?