Кремль 2222. Север - Дмитрий Силлов

Я закинул за спину винтовку и осторожно поднялся вверх по лестнице, выставив автомат перед собой. Мало ли, вдруг на третьем этаже еще один сторож прячется?

Нет, обошлось. На верхней площадке обнаружился брезентовый навес, под которым в случае чего можно было укрыться от непогоды, две сидушки из полипропилена, два прожектора (один включен), рюкзак и небольшая печка-буржуйка с запасом дров. В печке горел огонь, а на ней стояла огромная сковорода, в которой уже начало пригорать что-то аппетитно пахнущее.

Мой желудок тут же дал о себе знать. Мол, хозяин, война войной, а кушал ты последний раз в «Благоухающем роднике». И было это давно и неправда, так как шайнская еда переваривается моментом.

Может, кому и дико покажется — обложили мужика в какой-то старой башне со всех сторон, а он в чужом рюкзаке аптечку с ложкой ищет. И искренне радуется, что нашел и то и другое.

Сверху все хорошо было видно, я специально ногой прожектор пнул, чтобы он светил куда надо. Охрана, шуганувшись в сторону от падающего робота, потихоньку возвращалась на прежние позиции. Возвращалась опасливо, хоронясь за естественными укрытиями и поглядывая наверх. Я б тоже особо вперед не рвался, когда только что на моих глазах завалили такую громадину. Интересно, а чего они так суетятся? Начальство валяется в своей резиденции с пулей в башке, с какой бы радости охране теперь переть грудью на амбразуры? Ан нет, не уходят. Тихарятся за укрытиями и ждут чего-то. Ну ладно, и мы подождем, нам спешить точно некуда.

На разрезанную диском щеку я вылил пузырек хлоргексидина, найденный в чужой аптечке. Свою портативную, заныканную в нарукавном кармане, лучше поберечь на крайний случай. Тут же, хоть и кровит нехило, а по сути царапина. Правда, шрам от нее на физиономии может остаться неслабый, но мне не в кино сниматься, переживу. Тем более что кино тут нет, и вряд ли оно появится в ближайшем будущем.

После дезинфекции я осторожно промокнул края разреза салфеткой (хрен ее знает, стерильная она после стольких лет или нет), после чего стянул их пластырем, упаковка которого внушала надежды. Хоть и был тот пластырь выпуска 2012 года, но на нем стоял красный штамп «Восстановлено. Клан маркитантов „Савеловские“». О как! Знак качества! Проверено, мин и бактерий нет, клейте на морду смело.

Ну я и наклеил. Держится, несмотря на отросшую щетину. Совсем недавно имел я привычку скоблить «Бритвой» лицо по утрам. Даже без пены все шло отлично с эдакой-то заточкой. Водой плеснул на физиономию — и понеслось. Нынче «Бритвы» у меня нет… Так, стоп. Месть — продукт скоропортящийся. Если ее долго готовить, то рано или поздно возникает мысль: «А, может, ну его? Бес с ним, разошлись и забыли? Прошлого не вернуть. Да и вообще, некоторые советуют, что по-хорошему надо бы еще и другую щеку подставить. Здоровую. Чтобы по ней другим метательным диском чиркнули для симметрии».

Ни в коем случае. Мстить надо правильно. Просто поставить себе цель и идти к ней. Меньше думать о самой мести и просто делать то, что наметил. Без эмоций и рассуждений о правильности, неправильности, добре или зле. Тогда идти к такой цели можно вечно. До тех пор, пока не достигнешь ее и не сделаешь то, что должен.

В общем, щеку я заклеил и сейчас стоял дум великих полн со сковородкой в одной руке и обгрызенной деревянной ложкой в другой. Чавканье думам не мешало, как и наметившееся волнение среди осаждающих. Понятное дело — когда в тебя сверху не стреляют, наверно, можно и высунуться немножко, и перебежать с места на место, и даже встать в полный рост. Интересно, что там за самонадеянный идиот маячит в свете прожектора, да еще какой-то тряпкой машет?

— Слышь, ты, — донеслось снизу. — Поговорим?

— Ну давай, — крикнул я в ответ и приготовился слушать, одновременно орудуя ложкой. Когда говорят, обычно не стреляют. А сейчас мне нужны были еще две-три минуты для того, чтобы расправиться с содержимым сковородки. Колбаса, мясной фарш, картошка, рисовая каша, какие-то специи. И все по-походному, в одной посудине, как я и привык.

— Тебе минут пять жить осталось. Сдаваться не думаешь?

— Не-а.

Мммм… Как вкусно-то! Мне пять минут не нужно. Мне три дай, господин парламентер, а потом я уж как-нибудь разберусь, кому сколько жить осталось.

— Ну смотри. Если надеешься отсидеться, то это ты зря. У Драйва сын остался, и он смерть отца тебе никогда не простит.

Надо же! Ну что ж, папа сам виноват. Нечего было меня сначала глушить в кабаке, потом в клетку сажать, а после в гладиаторы определять на потеху толпе. Я вообще, по жизни-то человек добрый. Если, конечно, меня не злить.

— Если сдашься, с тебя три боя в «бочке». Выживешь — иди на все четыре стороны.

— А как же сыновняя месть?

— Это уже будет ваше личное дело с Фебом, сыном Драйва. Предложение насчет трех боев исходит от клана савеловских маркитантов. В случае твоей победы мы не будем предъявлять тебе счетов за ущерб, даже скидку предоставим при последующей покупке товаров.

«А Снайпер слушает да ест», — подумал я, выскребая ложкой остатки ужина.

— Большая скидка?

Поинтересовался чисто ради любопытства. Небось прикалывается парламентер…

— Пять процентов!

Я чуть колбасой не подавился. А ведь он серьезно! Интересно, они там что, трёхнулись вконец на своей торговле?

Маркитант подождал, заложив руки за спину. Потом, состроив недовольную гримасу, начал перекатываться с пятки на носок. Понятное дело, прожектор в морду — это всегда неприятно. Да и кто знает этого на башне, вдруг он сейчас из винтовки прямо в лоб целится?

Не, маркитант, не боись. Есть у меня такая чушь в голове, называется: «Мой личный моральный кодекс». Конечно, за нарушение его никто с меня ничего не спросит, тем более в условиях войны и тотальной постапокалиптики. Просто я себя уважать перестану, а самоуважение для меня фактор крайне важный. Даже более важный, чем пожрать вкусно и много.

— Не, господин продавец, — крикнул я вниз. — Спасибо, конечно, но я уж как-нибудь так. Без процентов.

— А зря, — хмыкнул маркитант. — Так у тебя хоть какой-то шанс был.

И свалил в темноту.

«Надо же, — подумал я, ставя сковороду обратно на печку и потягиваясь. — А я на десерт поторговаться собирался…»

Однако потянуться как следует не получилось. На середине движения в кирпич рядом со мной ударила пуля. Отколола кусочек от края, возмущенно взвизгнула и улетела в черное ночное небо.

Вот вы как? Ладно, что-то я расслабился не к добру. Поели — теперь можно и пострелять.

Конечно, арсенал у меня был скромный, но против пехоты, шарящейся у подножия башни, терпимый. Переведя свой АК в режим стрельбы одиночными, я принялся зачищать территорию, экономно расходуя боеприпас и в то же время стараясь особенно не высовываться. Те, кто додумывал старую кирпичную конструкцию до наблюдательной башни, были ребята с фантазией. Например, в верхней ее части они прорезали зубцы, отчего башня стала смахивать на средневековую. То, что работа относительно недавняя, было видно по свежим сколам. Зато теперь караульные были максимально прикрыты от обстрела снизу и при этом могли вести огонь, особенно не опасаясь быть подстреленными.